Душа дворянки

– Вылечим, – ответили Карташов и Леготин. – Ты только скажи, как.

Через пять минут прозвенел звонок на перемену. Я сделала все задания варианта, но не сдавала: мне нужно было ещё помочь Лариске. Её голова, полностью забитая Стасом, наотрез отказывалась соображать.

Следующим уроком в расписании стояла алгебра в том же кабинете, и поэтому никто никуда не спешил. Мои одноклассники, старательно списав друг у друга неправильные решения, сложили тетради на стол Любови Александровны. Оценки за самостоятельную работу были последним из разряда того, что волновало учеников одиннадцатого «А».

Мы с Лариской на время перемены остались в классе. Она – из-за Стаса, я – из-за Нестора. Мы как будто предчувствовали, что между ними снова завяжется интересный и опасный разговор. Ветров не мог спокойно пережить то, что он теперь не самый высокий и не самый обсуждаемый парень в классе. Но ещё больше сына главы города, вероятно, беспокоила возможная потеря авторитета.

– Чего ты мрачный и бледный такой? – подойдя к Нестору в сопровождении двух верных телохранителей Карташова и Леготина, заносчиво спросил Стас. – Ты гот, что ли?

– Нет, – ответил Нестор, готовясь к следующему уроку.

Мы с Лариской сидели за своей партой. Она торопливо списывала у меня домашнее задание, но часто отвлекалась, чтобы взглянуть на Стаса, начавшего выяснять отношения с Нестором. Я не замечала за собой привычку подслушивать, но теперь с неожиданной для самой себя жадностью ловила каждое слово, произнесённое молодыми людьми, между которыми быстро назревал серьёзный конфликт.

– А кто тогда? Бомж? Что на тебе за барахло? – брезгливо взглянув на одежду нового одноклассника, продолжил Стас. – Где ты только такое нашёл? В секонд-хэнде? Или в сундуке любимого прапрапрадедушки?

– Я не желаю с вами это обсуждать, – решительно встав из-за парты, произнёс Нестор.

Теперь я видела Нестора только со спины и немного жалела, что из поля моего зрения исчезло его лицо. Хотя черты нового одноклассника не выдавали никаких эмоций, мне почему-то хотелось чувствовать на себе его взгляд…. Напротив, в полутора метрах от новенького стоял Ветров с Карташовым по правую руку и Леготиным по левую.

– Да ты кто такой? Ты хоть знаешь, с кем говоришь сейчас, а? – преграждая дорогу недругу, запальчиво спросил Стас. – Ты вообще в курсе, кто я?

– Я бы ответил, кто ты, но при дамах неудобно, – сохраняя непоколебимое спокойствие, бесстрашно сказал Нестор.

– А ты говори, не стесняйся! Чувствуй себя как дома! Наши дамы сами могут послать далеко и надолго. Да, Русланочка? – присоединившись к телохранителям Стаса, улыбнулся Ольшанников и ненадолго задержал в объятиях проходящую мимо Алоян. – Меня Олегом зовут. А ты уж кто там? Кирилл или Мефодий?

– Грешно смеяться над святыми, – не оценил богохульной шутки Нестор.

Я не знаю, как здание школы не превратилась в руины от одновременного хохота двух попугаев-неразлучников, охраняющих раздражённого павлина. Лариса наблюдала за словесной баталией с не меньшим интересом, чем я, но была явно не на моей стороне…. Подруга смотрела на любимого Ветрова как на идола, как на Георгия-Победоносца, поражающего копьём какого-то мрачного хладного змея.

– Заруби себе на носу: мой отец – глава администрации, – давясь заливистым смехом, пригрозил Ветров. – Я тут главный, да и везде. Кстати, завтра принесёшь пятьсот рублей.

– Зачем? – спросил Нестор, и его любопытство Стасу явно не понравилось.

Ветров, очевидно, даже не мог предположить, что новенький после такой тщательной словесной обработки решится ему перечить.

– Не всё ли равно, пучеглазик? На реставрацию заброшенной усадьбы, – зевая от скуки, ответил мэровский сын. – Взнос обязателен, так что откосить даже не пытайся!

Губы Стаса растянулись в омерзительно-сладкой улыбке, которая так нравилась Лариске. Однако улыбался Ветров всего несколько секунд.

– Зачем тебе деньги, казнокрад? – с неожиданной смелостью повторил Нестор, и отрадное чувство гордости за него вмиг охватило меня.

Резкое и твёрдое требование поразило сына главы города как беспощадная пуля из невидимого точного оружия. Мы с Лариской одновременно вскочили с мест и увидели конфликт в новом ракурсе. Нашему изумлению не было границ, когда в глазах у Нестора вдруг сверхъестественно ярко запылало фиолетовое пламя. Около минуты новенький смотрел мэровскому сыну прямо в глаза, и, наконец, богатый наследник просто не смог вынести этого жгучего взгляда.

– Короче это…. – забормотал Ветров не своим голосом и будто не по своей воле. – Там же всё равно теперь одни вороны живут. Снести развалюху эту надо. И болото рядом осушить. В общем, место расчистить.

Тут Стас внезапно замолчал, точно проглотил язык. Немая сцена продлилась ещё где-то полминуты. Оборвала безмолвие реплика Нестора, глаза которого приняли свой прежний облик.

– Нет, вы не тронете усадьбу, – тихо, но убедительно сказал он, и в его голосе не прозвучало ни малейшего сомнения.

Его слова таили в себе какую-то колоссальную неведомую силу – силу, которая не заключалась ни в связях, ни в деньгах, ни в физическом превосходстве. Тут мне показалось, что Нестору известно о заброшенном особняке на окраине что-то такое, чего не знал никто из нас.

«Почему эта усадьба для него так важна? Почему он ей так дорожит? – задумалась я, и вдруг меня буквально осенило. – Да ведь его фамилия Вяземский! Он может быть потомком той знатной семьи, которая когда-то там жила! Да, наверняка так и есть!» Я начала с усилием припоминать бывших хозяев давно опустевшего дворянского гнезда, но всё, что приходило мне на ум, было слишком размытым и смутным.

Карташов и Леготин стояли как столбы. Их глаза опустели от страха и стали удивительно похожими на рыбьи глаза Даниленко. Мне невольно вспомнилась шутка Леготина об аквариуме. Он был прав: ещё немного – и я захлебнусь в грязной жидкости, заливающей помещения школы в течение десяти с половиной лет.

Я взглянула на мокрую стену. Капающая с высокого потолка вода медленно наполняла старые вёдра и тазы, которых выставили в классе больше десятка. Размокшее лицо приклеенного к стене Ломоносова поневоле принимало выражение беспомощного плачущего страдальца. И зачем Любовь Александровна вынудила великого учёного смотреть на то, чем занимаются на уроках математики учащиеся двадцать первого века?

– Это ещё почему? – заносчиво спросил понемногу приходящий в себя Стас. – Да мы эту усадьбу так тронем, что от неё камня на камне не останется!

– Вы не тронете усадьбу, – не обратив внимания на хвастовство Ветрова, повторил Нестор. – Вы даже близко к ней не подойдёте. Это во-первых. А во-вторых, отдавай деньги.

– Какие деньги?

– Деньги, которые ты забрал у этой девушки, – указав взглядом на Лариску, ответил Нестор, хотя я прекрасно помнила, что в момент объявления об очередных поборах новенького ещё не было в классе.

Моя подруга не разделила моего восхищения смелостью нового одноклассника. Стас состроил отвратительную гримасу глубочайшего презрения, но всё же достал из кармана сложенную вдвое купюру и брезгливо бросил её на нашу с Лариской парту:

– Ну и что дальше?

– Ничего. Впредь будьте честным человеком, сударь, и не устраивайте здесь поборов, – Нестор ненадолго перевёл пристальный взгляд на рощу за окном, и воронья стая взмыла в воздух чёрной тучей, чтобы вскоре раствориться в пасмурном небе. – Ты считаешь себя хозяином жизни, а это совсем не так. Над каждым, каким бы великим он ни был, властна исполинская нечеловеческая сила. Сила, которая однажды укоренила его на земле и которая однажды так же легко обратит его в могильный прах. Сейчас, как тебе кажется, у тебя есть всё, но так не будет всегда. Скоро всё изменится.

– Что за бред он несёт? – вспылив, закричал Стас. – Ещё одно слово, и ты с разбитой мордой будешь блистать своими знаниями! А вы чего стоите, я что-то не понял? Языки проглотили?

Карташов и Леготин что-то невнятно промычали, чем привели сына главы города в настоящее бешенство.

– Ну полно, обуздай свой гнев. Не то заплатишь кровью, как только что отец твой заплатил, – хладнокровно предостерёг Стаса Нестор.

«Боится ли он хоть чего-нибудь на этом свете? – подумала я, услышав, как спокойно и бесстрашно Нестор упомянул в своей реплике о мэре города. – Такое ощущение, что нет».

– Да что ты говоришь! – не придав словам Нестора большого значения, усмехнулся Ветров и уселся прямо на его парту. – Мой отец сейчас в Питере, на банкете в честь дня рождения губернатора.

– Это не так, – возразил Нестор. – Твой отец только что доставлен в реанимацию петербургской больницы с тяжелейшими травмами, полученными в результате автокатастрофы.

– Что? С чего ты взял? – округлил глаза Стас, вскочил с парты и схватил свой мобильный телефон.

Мы с Лариской замерли. На её лице застыл испуг. Что изобразилось на моём лице, я не знала, но отсутствие бурной реакции с моей стороны явно понравилось Нестору. Ветров был почти уверен, что новый одноклассник солгал. Он уже, вероятно, придумывал жестокое наказание за ложь, но слова Нестора неожиданно оказались горькой и страшной правдой.

– Как перелом основания черепа? Как шок? Какая кома? – упавшим голосом переспросил Стас, который, очевидно, позвонил на номер отца. – Вы что там вообще все, что ли? Какое крайне тяжёлое состояние? Вы врачи или кто? Сделайте там что-нибудь!

Ветров выбежал из класса с мобильным телефоном, но уже через пару минут вернулся. Губы Стаса чуть искривились и начали слегка подрагивать.

– Он будет жить? – стараясь не показывать излишних эмоций, спросил у Нестора Стас.

– Всё в деснице Божьей, – спокойно ответил Нестор.

Стас собрал вещи и ушёл домой. Однако его верные телохранители до конца учебного дня не оставляли Нестора в покое.

– Ты откуда приехал такой? – спросил Нестора Карташов, когда Любовь Александровна вернулась в класс, чтобы провести алгебру. – Чего мы тебя раньше никогда не видели?