На запад от первой звезды

Больше не сказано ни слова, и мрачную тишину нарушают только девичьи всхлипы, да скрежет металла по камню. Буквы на самодельном памятнике медленно складываются в слово «Бест».

***

Бести я нахожу на осыпи недалеко от лагеря. Заметив мое приближение, девушка ощетинивается негативом, предупреждает меня безмолвно – лучше не лезь. Но я пришел не с душеспасительными беседами.

Потерять подшефного – главный страх и движущая сила моих поступков. Я без зазрения совести ломаю людям конечности, если это дает мне уверенность в спасении их от худшего. Странно, что устав нашего училища называет подобные крайности смелостью, я-то знаю, что все как раз наоборот.

И вот сейчас рядом со мной сидит хранитель, переживший смерть подшефного. Что я могу? Посочувствовать? Сказать, что понимаю? Спросить, каково ей?

Нет уж, лучше просто сидеть рядом и смотреть на гору под ногами. По крайней мере, в этом не будет фальши, только уважение к силе этой маленькой хранительницы.

Жесткий квадратик из кармана выуживаю рефлекторно, незачем он мне сейчас. Хотя…

Бести на ириску косится так, словно ждет от нее подвоха, но все же сгребает с моей ладони. Шелестит оберткой, пробует на зуб, наконец, отправляет в рот целиком.

А я представляю, как тягучая сладость растекается по языку, затмевая своей приторностью тоскливую горечь. По крайней мере, надеюсь, что так происходит не только у меня.

К лагерю мы возвращаемся вместе, так и не сказав друг другу ни слова. Завидев нас, Архип Савельич спешит к Бести, а по мне скользит равнодушным взглядом.

– Завтра выдвигаются. Пока вас не было, направление вычисляли, – говорит он, и глазами указывает на небо.

– На запад от первой звезды, – вздыхает девушка и неторопливо бредет к своему подшефному.

***

Ночью начинается сильная буря. Люди жмутся друг к другу в палатках в тщетных попытках согреться. Мы же только и можем, что окружить лагерь кольцом хранителей – какая никакая защита от ветра. Увы, с холодом ангелы бороться не умеют.

Сутки спустя измученные альпинисты решают возвращаться.

Наше с мальками ликование по этому поводу прерывает Бести:

– Это не конец пути, а середина. С горы еще надо спуститься.

***

Она права, обратный путь дается нам непросто. Из-за плохой погоды люди передвигаются очень медленно и осторожно – по несколько раз проверяют страховочные тросы, карабины и сцепку с товарищами. Пару раз случаются срывы, но и мы, и альпинисты, реагируем моментально, поэтому всё обходится без серьезных последствий.

Только две недели спустя группа, наконец, спускается к подножию горы.

***

– Проветрился, Гакин? – летит мне в спину язвительный вопрос сокурсника. – Говорят, ты в горы ездил отдыхать. Ну и как там, а?

Останавливаюсь, чтобы Антон меня догнал. Очень хочется до хруста сжать пальцы в кулаки, но я выдавливаю из себя улыбку. Так что, когда самодовольная рожа сокурсника возникает перед моим лицом, в нее летит не мощный хук, а ядовитое:

– И тебе привет.

Антон не унимается:

– Расскажи по секрету, сколько ног переломал? В горах-то, наверное, это проще простого, и не узнает никто, чьими стараниями…

Всего секунда, и я избавлен от раздражающего общества Антона. Всё же хук часто оказывается эффективнее слов.

Переступаю через хнычущего задиру и продолжаю свой путь к кабинету директрисы. Вот с ней придётся договариваться вербально…

***

Бести

Наблюдаю за сбором группы, и хочется выть в голос. Половина людей – новички. Из хранителей – все, кроме меня, даже Архипа Савельича нет. За него вроде и радостно: подшефные остепениться решили, малыша ждут. Но мне-то что теперь делать, если еще здесь, на ровной земле я чувствую подступающую панику?

Люди шумно переговариваются, радуются встрече, и хранители ловят эту волну – знакомятся, шутят, смеются. Так и чешется рука каждому отвесить по хорошему подзатыльнику.

Запускаю пятерню в волосы и шумно выдыхаю, успокаиваю сама себя. И тут прямо перед моим носом возникает ладонь, а на ней… ириска?

Аж зажмуриваюсь, так мне страшно сейчас поднять глаза и ошибиться.

– Эй, командирша, чего раскисла?

Вот теперь можно выдохнуть. И глаза открыть, и даже кинуться обниматься… Но я ограничиваюсь первыми двумя пунктами.

– Добавок, ты никак заскучал в своем городе? – бросаю высокомерно. – Экстрима не хватает, ягодички вернулся размять?

Он не обижается. Лыбится довольно, почти смеётся. Я тоже не сдерживаюсь, начинаю хохотать. И всё-таки выполняю третий пункт…

На запад от первой звезды, или как стать царём

Елена Ермакова @ermakovae_lena

I ЯГОДЫ ЛЕСНЫЕ

«Идти на запад от первой звезды. Так, это, похоже, первая. Темно очень. Здорово я придумал выйти пораньше. Обойду всех на старте! Все задания выполню и стану царём! Остальные – просто идиоты и слабаки! Корона не для них! Волхвы сказали идти на запад от первой звезды. Вот она, первая, на дереве нарисована волшебной краской: сияет, как настоящая! Теперь найти север. Вот мох… Мы-гы.. Хорошо, значит там – запад. Всё, вперёд! Кто герой? Иван – герой!» – и добрый молодец ринулся через лесную чащу, прорубая себе дорогу острым мечом.

Шел долго. Уже забрезжил рассвет, а на пути не встретилось ещё ни одного испытания. Не мог же он заблудиться! Тот, который знает этот лес как свои пять пальцев! Но как ни крути, а куст терновый с надломленной веткой попадается ему уже раз десятый. «Чтоб тебя! Верно, леший кругами водит!». Только так подумал, как слышит: «Ну что, милок, заплутал?». Иван споткнулся от неожиданности.

Поднял голову: перед ним на пеньке сидит старушка сгорбленная, сухонькая, кажется, дунь – рассыпется.

– А тебе-то что?

– Да ты не бойся, поди не укушу,» – засмеялась было она, да зашлась старческим кашлем.

– А с чего бы мне тебя бояться? Ты старая, дряхлая, а у меня вон, и меч есть, в случае чего. Это тебе меня бояться надо!

– Ух ты, какой! А и правда, может, и стоит тебя опасаться… Схитрить стало быть захотел, да сам попался?

«Откуда она знает?» – подумал Иван. Вслух же сказал, гордо выпячивая грудь: «А каждый выкручивается, как может, пусть ворон не ловят!».

– Да ворон-то ты будешь ловить, если ещё поймаешь, когда здесь долгонько поплутаешь.