Темные времена. Книга 1

– Это мой свёкор, я потом ему объясню разницу между медицинской и игровой капсулой, – сказала я.

Очень хотелось, чтобы они ушли как можно скорее. Прямо очень. Их присутствие угнетало больше, чем Олино положение.

– Значит, вопросов больше нет? – уточнил судебщик и сам же себе ответил: – Вопросов больше нет. Документы пришлём по сети, как и заявлено, на имя Быковой Полины Святославовны. До встречи через месяц или в случае чрезвычайной ситуации.

Они тоже не жаждали здесь задерживаться. Интересно, сколько ещё «заключённых на дому» им сегодня предстоит объехать? Хотя нет, вру. Ни капельки не интересно.

Открыв дверь, полицейский едва не зашиб свёкра, но тот вовремя отскочил со всей прытью, на которую были способны его старые ноги. Матвей Ростиславович не захотел присутствовать при, как он выразился, выключении внучки, но подслушивал.

Работники тюрьмы ушли. Свёкор со свойственной ему непосредственностью показал их спинам два «фака» и захлопнул входную дверь. В моей груди наконец-то разжались ледяные пальцы.

Глава 1

Денис слушал, плотно сжав челюсти и прищурившись, как и всегда, когда с трудом сдерживал гнев. А я рассказывала и плакала, остро жалея, что он не может меня обнять.

Мой муж работает в космосе. В частной компании, которая занимается добычей редкоземельных металлов. Восемь месяцев он жутко далеко от дома, четыре в отпуске, и так уже шесть лет. Мы привыкли к такому семейному ритму, но сейчас Дениса очень не хватало здесь, на Земле. Может, смог бы уберечь Олю от беды.

Общаться с Денисом можно только раз в две недели, когда заканчивается его смена на астероиде, и он прилетает на трёхдневный выходной на Луну. У них там всё по-спартански, но связь работает хорошо. Если на Солнце нет магнитных бурь, конечно.

Так что о том, что дочку всё-таки осудили, и о том, что мне удалось оплатить домашний арест, он узнал только сейчас, неделю спустя после того, как нашу девочку привезли в квартиру.

– Как Вовчик? – хрипло спросил Денис, выслушав новости.

– Как, как, – я вытерла слёзы и шмыгнула носом. – Почти не разговаривает. Приходит из школы, быстро уроки делает – и в капсулу. Не переживай, пожалуйста. Мы справимся, честное слово. И прости, что… ты-то сразу тогда сказал, что этот ублюдок – гнилой, а я повелась на его обаяние и семью приличную. И Оля на него такими глазами смотрела! Не доглядела я.

– Ты ни при чём, с ума сошла? Поль, даже не думай себя винить! – лицо Дениса разгладилось, глаза стали ласковыми. У меня отлегло от сердца. – Я вернусь – попробуем затребовать пересмотр дела или ещё что-нибудь придумаем. Всё наладится. А Вовка… – муж вздохнул. – Ты его не ругай. Ему тоже тяжело сейчас, пусть хоть немного отвлечётся.

– Ладно, – не слишком охотно кивнула я.

Вот не понимаю дурацкую виртуальщину. Абсолютно бесполезная трата времени. Хорошо хоть, Вовка не просит оплачивать эту ерунду, сам в своих играх зарабатывает, и ему как раз хватает на так называемую «подписку». Он пытался мне объяснить, но я не особо слушала – учится более-менее, по дому помогает, деньги с родителей не требует… Пусть развлекается, раз не в ущерб всему остальному.

В молодости я была гораздо категоричней – оба моих родителя играли ещё до изобретения виртокапсул, когда в ходу были VR-очки. Едва меня не угробили. Вмешались органы опеки, так что выросла я в приёмной семье и ненавидела всю эту игровую индустрию. Денис после нашего знакомства даже играть прекратил, чтобы меня не отпугнуть. Да и потом, после свадьбы, старался лишний раз не нервировать. Но с годами я стала гораздо спокойней: всё-таки не единожды наблюдала в больнице, как платные пациенты, подключённые к виртуальной реальности, идут на поправку на удивление быстро. Гораздо быстрее, чем те, кому досталось бюджетное лечение, то есть без всяких воображаемых приключенек. Впрочем, и тех, кому игры снесли крышу, тоже навидалась. У нас в городе пять лет назад даже больницу специальную построили для таких. Психиатрическую.

– Поля, не опускай руки. Ещё раз говорю: через четыре месяца я буду дома. В эту вахту у меня премия хорошая выйдет. Что-нибудь придумаем. Как у вас с деньгами, хватает пока?

– Да, конечно, – честно-пречестно ответила я.

Ну, не смогла я сказать про увольнение. Он за Олю только-только отпереживался, зачем ему зря нервы трепать? Работа опасная, ещё нажмёт не на ту кнопку… Тьфу, тьфу!

– Ты, кстати, всё-таки посмотри их прайс-лист, – попросил Денис. Его изображение стало мерцать и искажаться, голос прерывался, а значит, на подходе магнитная буря. – Может, что-нибудь можем себе позволить? Хотя бы трансляцию какой-нибудь хижины с котятами в лесу вместо тюремной камеры. Ольке полегче станет.

– Хорошо, постараюсь. Я тебя люблю.

– И я тебя. Отцу и Вовчику привет.

Я нажала отбой и откинулась на спинку кресла. С экрана компьютера на меня смотрели улыбающиеся, счастливые родные. Это фото мы сделали год назад, на даче, когда отмечали шашлыками Олюшкино поступление. Как давно это было, почти вечность прошла.

Видела я этот прайс-лист. И даже сделала кое-какие выводы.

Первый. Богатеи не отбывают наказание. Они отдыхают на курорте. Даже доступ к этим самым играм имеют – правда, с ограничениями какими-то, я так и не поняла, какими. Не знаю, что там и как. В играх. А самый дорогой вариант – полное выключение сознания. То есть преступник лежит в коме хоть двадцать лет, и мозг тоже «выключен», так что весь срок кажется ему несколькими секундами.

Второй вывод. Самая дешёвая замена одиночной тюрьмы на что-то более приятное – например, на небольшую комнатку с письменным столом, окном, выходящим на город, узкой, но удобной кроватью с одеялом и полкой с книгами русской классики обойдётся в двести пятьдесят тысяч. В больнице мне платили сто сорок, так что цена в два раза больше, чем мой заработок, которого всё равно сейчас нет. Зарплату Денису начислят по прилёте на Землю, то есть через четыре месяца. Пенсия свёкра – тридцать две тысячи, на данный момент единственный семейный доход.

И третий вывод. Мне всё равно нужна капсула, причём именно медицинская. Даже если я буду постоянно делать Оле массаж, следить, чтобы не образовались пролежни, покупать качественное парентеральное питание, через семь лет, когда срок выйдет, она будет глубоким инвалидом. А если не смогу обеспечить нормальный, уютный мирок для её мозга, то психика… В общем, ничего хорошего моей девочке не светит. По статистике, десять процентов заключённых так и не возвращаются к нормальной жизни. Почти треть пациентов новой психиатрички – именно такие бывшие арестанты, растерявшие разум.

В медкапсуле есть возможность подключения любого оборудования, есть условия для длительного автономного пребывания, а главное, нейросеть, которая следит за состоянием организма и вовремя подаёт питание, лекарства, даёт указание микромассажёрам и всё такое прочее. В общем, волшебная штука. И цена такая же «волшебная». Слышала, что богатеи и для подключения к играм их используют, но что-то мало в это верится. Сомнительно, чтобы подобные люди занимались такой ерундой – ну, разве что их дети. Да и смысл? Зачем уходить из реальности надолго? Что может быть интересного в бесполезной трате времени?

Что-то отвлеклась. В общем, с реанимационными всё понятно. А виртуальные капсулы всего лишь добавляют комфорта геймерам. Это замена ушедшей в небытие «виртуальной комнаты». Когда-то, на заре развития данной технологии, человек пользовался очками, и тело отвечало на фальшивые раздражители настоящим движением, а значит, был велик риск кувыркнуться через диван, догоняя иллюзорного врага. Поэтому приходилось использовать замкнутые и безопасные пространства. В виртокапсе очки не нужны, и мозг обманывается на сто процентов. То есть голова не заставляет, например, ноги шагать. Она думает, что заставляет. И она, голова, считает, что конечности и всё остальное получили-таки команду и даже выполнили её. Из комфорта только удобный матрас, кондиционер и… и всё, пожалуй. Вовчик как-то со смехом рассказывал, что есть особо одарённые, которые укладываются в капсулу в подгузнике, и всё равно больше суток не выдерживают. Ф-фу. Если когда-нибудь увижу сына в памперсе, отлучу от игр навечно.

Понятное дело, что для Оленьки этот агрегат совершенно бесполезен. Уж лучше простая функциональная кровать, на которой она сейчас и отлёживает срок.

Снова потекли слёзы. Смеющиеся дети и муж на экране рвали мне сердце. Я потянулась мышкой к иконке, открыла почту. На разосланные резюме пока никто не ответил. Оно и понятно: кому нужна сотрудница, пусть даже и опытная, но справившая сороковник несколько лет назад? Сейчас и молодой-то работу найти не может, медсестёр повсеместно техникой заменяют. Надо другие варианты искать, только где и какие?

Я утёрла слёзы, подошла к окну. Полицейский дрон, который как раз пролетал мимо, насторожённо завис в метре от стекла, и смартбраслет тут же сверкнул красным, отвечая на стандартный запрос. Дрон не увидел во мне ничего социально опасного и продолжил патрулирование.

Из груди вырвался непрошеный вздох. Я прижалась лбом к прохладной раме и закрыла глаза.

Нужны деньги. Большие. Даже не так – очень большие. Где их взять, не представляю. Конечно, реанимационную капсулу можно приобрести в кредит, но кто его даст безработной?

Родители этого ублюдка разговаривали со мной только один раз, в самом начале, предлагали деньги. Я, дура, отказалась. Они всё равно вывели из-под удара своего сыночка и подставили Олюшку, только бесплатно. А так бы…

О чём я вообще? И не дура вовсе! Как бы я людям в глаза смотрела, если бы продала свободу, будущее своего ребёнка?

С другой стороны, я и сейчас в глаза никому не смотрю. И подружки мои все внезапно поисчезали. Как же, мать убийцы…

– Поля, ты комп освободила уже? – заглянул в зал Матвей Ростиславович.

Вот, кстати. Ещё один геймер в моей семье. Под восемьдесят уже, а туда же. В капсулу не укладывается почему-то, хоть Вовка и предлагал пару раз, да и очками не пользуется, но игры очень уважает. Правда, индустрия давно работает лишь на тех, кто может позволить себе так называемое «полное погружение», то есть виртокапсы, но всякие древние стрелялки и бродилки для ПК или консолей, снятых с производства, до сих пор можно скачать в Сети за символическую сумму, а иногда и вовсе бесплатно. Вот этим антиквариатом мой свёкор и развлекается.

– Да, освободила. Играйте.

Матвей Ростиславович, шаркая тапочками, зашёл в комнату, оттеснил меня от компьютера.

– Я там Оле памперс поменял, – буркнул он, надевая наушники. – И капельницу сменил.

Я чмокнула дедулю в плохо выбритую щёку. Он похлопал меня по руке и отвернулся. На экране появилась мультяшная заставка.

Матвей Ростиславович молодец, конечно, но нужно проверить, как он всё сделал. Вдруг иглу неаккуратно ввёл – они с Вовкой лишь на этой неделе освоили примитивный медицинский уход. Да и Вовку вытаскивать пора – сегодня выходной, он целый день в своём гробу лежит.

Только вышла в коридор, как услышала требовательный писк. Смартбраслет мягко завибрировал, привлекая внимание. Я подтянула рукав, увидела значок нового сообщения. Нажала на сенсор, и над браслетом появилась голограмма письма.

На ваш счёт зачислено 20.000 рублей. Удачной игры!

Чего? Какие рубли?!

В коридор из бывшей детской выскочил взъерошенный Вовка. Был он в одних трусах, выглядел очень счастливым. Я улыбку сына не видела с тех пор, как Олю арестовали.

– Дошло? – спросил он.