Современная семья. Психология отношений

Екатерина: Можно им спокойно объяснить, как бы взять в рамку, что и почему это было, обязательно акцентировать, что оно прошло, вы справились с последствиями. Как брать в рамку, зависит от возраста, семьи, от открытости отношений, от того, насколько вы готовы говорить о таких вещах. Но в целом, если дети что-то пронаблюдали, особенно если это конфликт родителей, то, конечно, лучше разъяснить, ведь конфликты родителей – это угроза ощущению безопасности ребенка. Для них папа и мама, их брак – это мир, и когда серьезные землетрясения происходят в этом мире, они чувствуют опасность, неспокойствие. Если вы сумели и с конфликтом справиться, и эмоции победить, и потом еще взять в рамку, фактически вы закрыли эпизод. У детей может остаться воспоминание, возможно, останется какое-то опасение, и они будут просить: «Папа, мама, только не ссорьтесь», – слыша конфликтные нотки, но у них уже не будет ощущения открытой опасности. Все, что можно, надо брать в рамку, только делать это надо в нейтральное время.

Если вы попробуете взять в рамку, еще не остыв, это может выглядеть как следующая серия – с обвинениями и тому подобным. Взять в рамку – это объяснить эпизод, никого не обвиняя, не ища виноватых. Это должно быть неосуждающее объяснение: да, у взрослых так бывает. Даже небольшие дети все это принимают. Если вы вспомните свое детство и возможные конфликты между родителями, что вас успокаивало тогда?

Собеседник: Когда обнимали.

Собеседник: Когда все возвращалось в привычное русло, потому что конфликт – это повышение голоса или какие-то действия (кто-то уходит в другую комнату). Когда же все возвращается, то есть папа приходит с тобой заниматься, а мама уходит на кухню готовить, и вечер проходит привычно, ты думаешь, что все закончилось. И видно, что папа такой же, как всегда, а мама с кухни не верещит.

Екатерина: Тут даже не слова, а возвращение к норме. Дети прекрасно знают, что к чему, их не проведешь. Если им говоришь, что все нормально, а оно не нормально, то маленький ребенок будет просто странно себя вести, поскольку не умеет еще задавать вопросы, дошкольник будет задавать вопросы, а подросток будет как раз думать, пытаться мирить. Иногда от взрослых нельзя ждать успокоения: конфликт длится и длится, а успокоение приходит от игрушек, от разговоров с друзьями.

Собеседник: Да, бывало, я сам уходил из этой ситуации – например, шел на улицу и качался на качелях.

Собеседник: У меня в качестве утешения была книга.

Екатерина: Временный побег из мира, где нарушилось равновесие. Сейчас у ребенка-дошкольника нет такого выхода – он может уйти только в фантазийный мир, в виртуальную реальность. А можно вспомнить, что точно не помогало успокоиться?

Собеседник: Страшновато было попасть под горячую руку, когда конфликт еще не закончен, а ты пытаешься или мирить, или взаимодействовать, и тогда этот конфликт переходит на тебя. И ты уже огорчаешься не от того, что видишь, а от того, что на тебя накричали или не обратили внимания.

Екатерина: Это можно назвать хвостом кометы: комета уже пролетела, но у нее длинный эмоциональный хвост, может быть, длиннее эпизода.

Наши детские воспоминания – это основной ключ к воспитанию, к решению собственных проблем и проблем своего ребенка. Это собственный опыт, который у нас где-то, не на поверхности, лежит. Другое дело, если детство было сильно эмоционально неблагополучное, то этот опыт закрыт, законтейнирован, и доступ туда заблокирован сознательно. В целом это не оптимальная ситуация – все равно из этого закрытого доступа что-то проявляется, и неблагоприятные детские воспоминания хорошо бы каким-то образом пересказать себе по-другому, уже со взрослой точки зрения.

Очень неприятно оказаться втянутым в конфликт, когда люди вроде бы пытаются завершить его, но кто-то из родителей, объясняя, что произошло, может сказать, какой нехороший второй. И если нет устойчивой коалиции, то ребенок при попытке его перетянуть на ту или иную сторону будет очень переживать, расстраиваться. Может быть, у вас есть воспоминания по этому поводу?

Собеседник: Похожая ситуация была у моих друзей: мама и папа постоянно перетягивали ребенка – даже по мелочам, даже в шутку, и ребенок был от этого несчастен и подавлен.

Екатерина: Это огромный стресс для ребенка. Семейный треугольник, где есть папа, мама, ребенок или дети – иерархичная картинка. Если ребенка втягивают в конфликт, он выходит из этой иерархии, меняет свое место, и ему там некомфортно, хотя, на самом деле, ему в треугольнике очень комфортно – он чувствует защищенность, он понимает, что родители за все отвечают, а он может просто быть ребенком. Дети из конфликтных семей или из семей, которые распадаются, становятся на какое-то время очень взрослыми, потому что они невольно оказываются втянутыми в понимание этих отношений. Потом они могут вернуться в детство, но все равно будут специфически взрослее, чем их ровесники. И это один из наибольших ущербов развода – что ребенок, теряя семью происхождения в таком виде, как она есть, перестает быть ребенком. Его, конечно, может подхватить бабушка или дедушка, и потом он может вернуться к состоянию защищенности. Но разводы или затяжные острые конфликты лишают ребенка ощущения, что он ребенок.

Собеседник: А как правильно ребенка вывести из конфликта? Я вспомнил, как в детстве выходил и качался на качелях. Но своему ребенку я же не могу сказать: «Пойди, покачайся на качелях»?

Екатерина: «Нам с мамой надо поругаться, и мы вам ставим длинный мультик. Это ничего страшного». Даже если вы ругаетесь по поводу того, как воспитывать детей, это не их дело. Вы потом можете их ознакомить с результатом конфликта.

Собеседник: Я хотел понять, можно ли всегда односторонне гасить конфликт?

Екатерина: Нужно думать, из-за чего конфликт. Конфликт чаще заводит тот, кто не очень адекватен по сумме причин: характер у него плохой, или вспыльчивость большая, или годами не высыпается, потому что ребенок ночью не спит. Он конфликтный не по причине чего-то не того происходящего, а просто состояние у него такое, и он порождает конфликт вокруг себя. И тогда возможно некоторое время гасить конфликт в одностороннем порядке, а как долго – зависит от того, какие отношения, какая подушка безопасности. Это может длиться годами, десятилетиями, но потом этот запас может и закончиться, либо человек, которого гасят, начнет меняться. Это может быть как периодическая мера; в качестве постоянной – зависит от договора. Возможно, люди так договорились: когда они встречались, он (или она) уже был конфликтным и как раз нашел себе пару, чтобы эти взрывы могли гаситься, и это всех устраивает.

Собеседник: Мне непонятно, как выходить из ситуации, когда есть расхождение и договориться невозможно, то есть как принимать другого человека. Условно говоря, у одного есть какая-то привычка, с которой он не может справиться, и договориться невозможно.

Екатерина: У одного есть раздражающая другого привычка, особенность, качество характера, и договориться с ним невозможно – был ли у кого-то такой опыт? Удалось ли с этим справиться?

Собеседник: У меня был такой опыт. Справиться не удалось. Говорю открытым текстом: «Мне это неприятно. Не потому, что это хорошо или плохо – по отношению к другому человеку это может быть. По отношению к себе я не могу это воспринимать». Мне неприятно, когда муж шутит определенным образом по отношению ко мне, непонятно, какие цели он имеет.

Екатерина: Вы пытаетесь справиться, но пока не сумели?

Собеседник: Да, я говорю прямым текстом, не крича, спокойно, но пока мои слова успеха не имеют.

Екатерина: Основное, что мешает решить конфликты такого типа – когда у одного есть привычка, особенность, качество, которое раздражает, не устраивает, расстраивает, – это пытаться перевоспитать человека. Это невозможно и будет работать только на усиление конфликта. Можно пытаться менять свое отношение, но не воспитывать человека. Иногда полезно понять, почему же эта привычка так цепляет, и если раскопать историю этой привычки, становится проще.

Итак, какой же взгляд на конфликты может быть полезен простой обычной семье? Их можно типологизировать многими способами, но мы разделим их на две большие группы: конфликты разовые и конфликты нормативные.

Нормативные – это те, которые изо дня в день, из недели в неделю. Например, жена уехала на море с детьми, а в сентябре стабильно происходит конфликт, связанный с тем, что ее месяц не было. Или конфликты перед месячными – гормональные скачки пошли, и раз в месяц случается конфликт.

К нормативным конфликтам нужно, по возможности, быть подготовленными: наблюдать их и пытаться, лучше совместно, разрабатывать план спасения. Если вы знаете, что где-то на дороге вас ждет яма, поскольку ездите по одному и тому же пути постоянно, вы будете готовы к тому, чтобы эту яму объехать, то есть вы готовитесь к тому, что эта ситуация, может опять произойти. Да, мы в сентябре переживаем сложный период наших отношений, мы пока не можем перестроиться так, чтобы у нас был совместный отпуск – давайте будем придумывать что-то, что может спасти наши отношения от ежегодных негативных последствий. Мы не хотим попадать в одну и ту же яму, поэтому придумываем план спасения – например, двухдневную поездку без детей или что-то возможное в ваших обстоятельствах.

Мой опыт показывает, что такие моменты лучше записывать. Когда конфликт только случился и люди все поняли, что он нормативный, – например, уже три года это все происходит, и каждый раз по одному сценарию, – через год люди как будто бы забывают, что он имел место. Они вспоминают, но позже, поэтому имеет смысл такой опыт каким-то образом сохранять. Если вы не любите записывать, придумайте видеоряд или напоминание в устройствах. Найдите любой способ напомнить себе о том опыте, который вы получили, ведь негативный опыт, опыт конфликтный очень легко может выходить под спуд, вытесняться. Жалко, если то, что вы наработали, будет вытеснено.

Теперь о разовых конфликтах. К ним нельзя подготовиться – они случайные, непонятно из-за чего происходящие. Никогда из-за этого не ругались – вдруг случился конфликт.

Вся работа с таким конфликтом, так же как и вся работа с гневом, происходит в нейтральное время, когда нет конфликта. Особенно это важно для людей, у которых сильные, яркие эмоции. Если пытаться что-то сделать в период конфликта, возможно его усиление – затягивающая воронка. Вы начали ссориться про переваренную лапшу, а дошли до глобальных вещей: мама, квартира, волевые качества…

Конфликт – это пожар. Первое, что надо сделать, – это локализовать пожар, то есть оставить его там, где он возник. Это единственное, что можно сделать во время конфликта, – не дать ему расшириться. Все остальные вещи связаны с нейтральным временем. Допустим, есть конфликт; время после него – это хвост кометы, а время до него – это еще не конфликт, зеленая зона, но, на самом деле, уже нет спокойствия. Если у вас конфликт разовый, то оптимально видеть эти периоды друг про друга: когда еще не взрыв, не обострение отношений, но уже не тот период, который для вас свойственен. Люди чаще всего его пропускают.

Собеседник: Мне кажется, это происходит потому, что люди, чувствуя легкое нагнетание ситуации, думают (или хотя бы один), что конфликт рассосется – после похода в магазин, например.

Екатерина: Возможно, он и рассосется, если у вас есть какая-то передышка. А может быть, он и конденсируется.

Собеседник: У нас есть такой план: «Ладно, подумаем еще или сделаем так». В сию секунду не решаем ничего.

Екатерина: Важно, чтобы у вас были какие-то работающие моменты, чтобы вы к ним как-то пришли. У каждой пары они аутентичные – так же как и любимое блюдо и вообще все, что вы выбираете. Это вообще уникальные вещи, типичные только для вашей семьи.

Часто первый период – перед конфликтом – пропускается из-за спешки. Мы все горожане, живем в интенсивных ритмах, еще дети, пробки… Не будь фактора спешки, если можно было бы притормозить, то, возможно, сработали бы разные технологии, которые есть в вашей паре, например, спокойно поговорить, просто побыть друг с другом.

Что бы вы могли использовать, если бы у вас было больше времени?

Собеседник: Переключиться, потому что причина конфликта может быть выдуманной.

Собеседник: Просто отвлечь. Технично сложно выполнить, если сам туда запрыгиваешь, но если сам абстрагировался, то отвлечь другого легко.

Собеседник: Возможно, ты живешь в медленном времени, а твой партнер в быстром времени. Надо его из того быстрого времени и паники, что ничего не успеем, вытащить, чтобы он пришел в твой мир и сказал: «А чего мы спешим-то?»

Екатерина: Какие моменты подобной спешки бывают в вашей семье?

Собеседник: Первое сентября.

Собеседник: Когда папа собирается нас куда-то везти утром, то он назначает время отъезда. Я встаю раньше, всех собираю, он встает почти перед выходом и начинает подгонять всех, говоря, что времени до выхода осталось столько-то и столько-то. Естественно, я выхожу последняя, а в машине получаю выговор.

Екатерина: Но вы ведь и договаривались, что он только отвезет. Вы же не договаривались, что он всех соберет и вовремя выгонит. А если бы это был таксист?

Собеседник: К такси мы успеваем – дети на удивление все скоро делают для дяди, который ждет в машине… А второй момент, это когда мы едем на дальние расстояния, я всегда начинаю нервничать.

Екатерина: Имеет смысл переиграть договор. Или попробовать использовать опыт, который уже у вас есть. Если опыт не используется, копится недопонимание, и нарабатывается нервная мозоль: «Вот, он опять подгоняет, объявляет десятиминутную готовность, а я еще все не успела». Подумайте, что вас особенно расстраивает, и попытайтесь переиграть распределение ролей или договоренность. Возможно, если бы вы сказали: «Я так нервничаю, когда собираюсь… Мне нужно последние десять минут просто пить кофе», – или что-нибудь подобное, это могло бы войти в договор. Вопрос в том, чтобы сформулировать словами в необидной форме заранее. Это не так мало. Основная ошибка женщин в том, что мы думаем, будто мы прозрачные, и все мысли и желания мало того что отражаются – они еще и считываются.

Собеседник: Они еще и усваиваются и принимаются как руководство к действию.

Екатерина: Вернемся к нашим конфликтам. Предположим, что время начала конфликта пропущено. Время очень индивидуально. Кто-то живет в быстром темпе и ко времени имеет большие обязательства. Другой относится ко времени более расслабленно; у них такая семейная традиция – никуда не торопиться. И разное отношение ко времени на факторе спешки может сказаться как положительно, так и конфликтогенно, если не будет обмена информацией.

Очень часто уже на этом этапе люди перестают обмениваться информацией. Обмен эмоциями есть, обмен действиями есть, а обмена информацией нет. Если пошло изменение в обмене информацией – это уже маркер возможного начала конфликта. Вы спрашиваете: «Что еще нужно сделать», – а она говорит: «Ты даже не смотри на меня», – или наоборот, когда начинаются несимметричные ответы – это маркер. Если вы увидели маркер, возможно, вы дальше не пойдете, если у вас есть план спасения. Идеально пересмотреть собственный опыт, потому что некоторые умеют изобретать на ходу, но далеко не все.

Конфликт в семье, в супружеских отношениях чреват тем, что тот, кто не в конфликте, может постепенно туда втягиваться. Начал фонить – вышел из стабильного состояния – один супруг, второй еще держится. Но это близкие отношения, вы же не отдельно, вы же не начальник и подчиненный на работе. Это отношения партнерские, и если не нарушена коммуникация, то очень велика вероятность втягивания. Поэтому, пока не втянулись, а маркеры уже заметили, можно не придумывать, а иметь готовые наработки. Если удается не только заметить, но и поставить маркер, то есть шанс не погружаться дальше в конфликт.