Застрахуй мою любовь

– Они знали, что хотят заказать… – сказала она, немного смутившись от внезапной нападки.

– У нас в меню пончики с черникой, которые в этом месяце, заказывают не очень хорошо. Все пончики «на ура», а с черникой похуже. Что ты должна сделать? Правильно ты должна сказать им о них. Чтобы пончики с черникой заказывались так же хорошо, как и пончики со смородиной. Ты понимаешь, что твоя задача продавать, а не просто быть пишущей машинкой с руками, которая принимает заказы, а?

Улыбка Сэнди стала сходить с её лица… Это было неприятно. Очень. Он оскорбил её. Хотя его тон и был спокойным, он ей показал себя раздражённым, его слова были подобны хладнокровному, безжалостному выстрелу в неё.

– Да, сэр. Я исправлюсь.

– Молодец. Я очень доволен. Недаром я всегда говорил, что иностранные языки, дуры, не в состоянии осилить.

Сэнди улыбнулась, поняв его скрытый комплимент, а Джэймс дав указания кухне и залу, направился к выходу. Как вдруг, перед его носом, из-за рядом стоя?щего стола, появилась девушка, которая выскочила перед ним, как «чёрт из табакерки».

– Здравствуйте! – Сказала она громко и протянула руку.

– Здравствуйте! – Он посмотрел на неё оценивающе и недоумевая.

– Вы владелец кафе, Джэйсон Ович, ведь правильно?

Он протянул ей руку:

– Всё верно. Чем могу помочь?

– О! – Она закатила глаза. – Помочь вы мне точно можете. Я журналистка. Меня зовут Таша Сильман и я бы хотела задать вам пару вопросов о вашей сети. О бизнесе. – Уточнила, как бы она, и смотрела на него в упор.

«Действительно, журналистка, судя по её хватке» – подумал Джэйсон и присел за столик, за которым она сидела.

– Я готов ответить на ваши вопросы.

Она, улыбнувшись, тут же села напротив него. На столе у неё был заказан шарик фисташкового мороженого и чашка кофе, из которой она сделала небольшой глоток.

«По всей видимости, упирала на мороженое» – подумал он и сказал вслух:

– Ну что, я готов. Спрашивайте.

– Да, да. – Она стала ковыряться в своей сумке, которая была достаточно большого размера и вытащив из неё диктофон, положила его на середину стола между ними. – Начнём! – Воодушевлённо и с улыбкой произнесла она, глядя на него.

– Журналисты больше не пишут от руки? – Он приподнял одну бровь и посмотрел на небольшой агрегат, который она положила на стол. Она нажала на кнопку «плей» и сказала:

– Начнём! Журналисты больше не пишут от руки, это правда. Потому что это избавляет от погрешности ошибиться в ходе интервью.

Джэйсон улыбнулся, неискренне, натянуто, но галантно.

– Скажите, пожалуйста, Джэйсон, сколько лет вашему бизнесу? И почему  вы решили открыть, именно, кафе?

– Двенадцать лет назад, я открыл это кафе, в котором мы сейчас находимся. Я начал с того, что копил на него деньги. Я работал грузчиком и таксовал, но этого не хватало на мою мечту. Я грезил кафе, потому что в детстве меня всегда, в субботу, водили в кафе-мороженое или в кондитерскую. Мой отец заказывал себе кофе, а мне доставался шарик мороженого и даже мог быть заказан коктейль. Денег на мечту не хватало, и я решил взять креди?т, под «честное слово», чтобы родители за меня поручились. Они в меня верили. Я не хотел ограничиваться и выбирать между мороженым или кондитерскими изделиями, именно, поэтому я решил совместить. В моём кафе есть всё.

– Но так не было всегда, верно?

– Конечно, я не мог позволить себе взять на работу кондитеров, поэтому моя мама пекла пироги, которые оказывались на витрине. Мы продавали даже блины. И, конечно, было мороженое. Когда людей стало приходить больше, бюджет увеличивался и, позже, мы смогли взять кондитеров, расширить ассортимент и увеличиться до состояния сети кафе.

– Скажите, а кому вы оставите ваш бизнес? Я читала, что у вас нет детей. Неужели не жалко оставлять всё государству?

Джэйсон смотрел на неё, недоумевая, и прикрыв рукой микрофон, сказал:

– Таша, вас ведь так зовут? А вы о чём меня вообще спрашиваете? Какого чёрта вы меня хороните?

– Нет, нет, вы неправильно поняли. – Замахала она руками, будто отмахиваясь от его мыслей. – Я не желаю вам смерти, я просто говорю о том, а смотрели ли вы в будущее?

– Нет. – Буркнул он. – Не думал о том, чтобы помереть.

– Но у вас нет детей, а смертность мужчин, по статистике, с каждым годом увеличивается и именно в среднем возрасте.

– Вы нормальная? – Он нахмурил брови, слушая её.

– Я журналистка и я беру у вас интервью.

– Нет, Таша, вы не журналистка, вы не берёте у меня интервью, вы меня хороните. Хотите знать о моей личной жизни? Спросите прямо!

– Вы одинок?

– В каком смысле?

– Но вы не женаты, у вас нет детей…

– Что за бич такой, дети, жена? Это, что, обязанность каждого человека?

– Нет, но будь у меня такой бизнес, я бы задумалась.

– У вас нет такого бизнеса, именно потому, что мысли всех женщин лишь о том, как бы выйти замуж и скорее родить в детородном возрасте, а не о том, как бы создать бизнес и не работать на дядю.

– Что? – Она прикрыла диктофон рукой. – Да вы ничего не знаете о женщинах! У вас пещерное представление!

– Джэйсон убрал её руку с диктофона и, приблизившись к столу, сказал:

– Вы, вот вы не хотите замуж?

– Это я беру у вас интервью, а не вы у меня!

– Я понял. Вы спрашивали, намекая на себя.

– Что? – Она выпучила на него свои зелёные глаза, которые сверкнули на фоне огненно рыжих кудряшек, вкруг её лица. – Да я вас не знаю даже!

– Да, конечно. – Он улыбнулся и махнул рукой в её сторону. – Вам и не надо знать, вы всё знаете о моём бизнесе.

– Вы хотите сказать я продажная?

– Это уже вы сказали, не я.

– Знаете что, Джэмс Ович! Вы хам, наглец и ничего не понимаете в женщинах, а ещё вы совершенно не умеете общаться с ними.