Валеты изо льда и магия страсти (амурное ассорти)

Валеты изо льда и магия страсти (амурное ассорти)
Екатерина Цибер

Сборник Екатерины Цибер «Валеты изо льда и магия страсти» – это любовное ассорти из фэнтези и реализма. Повести, рассказы, миниатюры и даже чуточку – стихи. Сложные и простые сюжеты, в которых есть и быт, и магия. Герои цветного мира, полного бед и радостей, отчаянья и счастья, – люди, коты, драконы, эльфы, – ищут взаимопонимания.

Екатерина Цибер

ВАЛЕТЫ ИЗО ЛЬДА И МАГИЯ СТРАСТИ

(амурное ассорти)

ВАЛЕТЫ ИЗО ЛЬДА

(миниатюра с секретом)

    Памяти Г. Х. Андерсена.

I.

Фиолетовые молнии эффектно метали ввысь пригоршни зеленых звезд. Алые молнии, ширясь, оставляли в небе секундные лиловые всполохи. Салют удался…

Вернувшись с балкона и сбросив с себя куртки, – Аля швырнула свою на пол, а Олег свою повесил на стул, – тридцатилетние, полупьяные, они уселись рядом на диван, обтянутый темно-синим бархатом.

Тира, свернувшись в уголке дивана, умывалась лапкой, поглядывая в телевизор и пофыркивая.

Олег нащупал пульт под неласково муркнувшей кошкой.

Тира едва терпела живую игрушку хозяйки. Сама мурлыка была белоснежкой и не тяготела к бледным блондинам, неважно – коты они или люди.

Шатенка Аля находила забавным, что здесь и сейчас у всех – зеленые глаза: у хозяйки дома, у ее кошки и у новой игрушки.

«Тоже мне, доказательство родства душ!» – фыркала мурлыка.

Тира часто выслушивала Алины секреты, насторожив пушистое ушко. Аля никогда не считалась с Тириным недоумением, выражаемым белоснежкой по поводу хозяйкиного выбора блондинистых мужчин.

Сейчас стройная Аля теребила короткие светлые кудри Олега, а тот безотрывно глядел на экран – там показывали болтливых пухлых политологов.

Полуулыбка застыла на бледных губах блондина.

– Олег! Ну же! Прекрати пялиться в телек! Мне скучно! – требовательно, но нежно произнесла женщина. – У них даже талии нет!

Настороженный взгляд искоса – вот, чего она добилась.

– Ты знаешь, что я люблю политику, – зевнув, пояснил мужчина. И вновь уставился на толстяков.

Аля знала: девичьи иллюзий, романтические надежды, цветные сны, заоблачные мечты – не для нее.

Любуясь красивым лицом Олега, она вспоминала тех, прежних принцев, сотворенных изо льда. Вспоминала расслабленно и спокойно, будто бы перелистывая любимую книгу про любовь – книгу, открываемую стократно, нечаянно выученную наизусть.

Внутренним взором Аля созерцала образы нелюбящих-любимых на ровной глади Озера Памяти. Утомление горькими страданиями и сладкими надеждами – разноцветными дарами листопада любви – давно стало привычным.

Аля не захотела портить Олегу праздник.

Неважно, кто чего заслуживает. Все такие, какие уж есть. И чем меньше мстить своим принцам – тем лучше. Мстить – только силы зря тратить; потому что месть, как правило, совсем не имеет смысла…

Наутро Олег, уходя, уточнит: «Встретимся в пятницу?» Аля кивнет и поцелует своего красивого блондина в левый висок. Холодный висок, горячие губы – как это привычно!

II.

Образ Ледяного Короля – само воплощение сдержанности и отстраненности, замкнутости и неприступности сердца и разума. Образ привлек Алю абсолютной гармонией непокоренных горных вершин – навеки заснеженных вершин. Трири, действительно, был не столько человек, сколько мощный образ – некий символ Вечного Льда.

Хотя… Иногда Трири казался Але просто – холодным человеком…

Тайное Знание – подобное Тайному Ходу, могущему вывести из ужаса захваченного врагами замка на дальнюю спокойную равнину, в мир безопасности, – это Тайное Знание далось Але тяжкими мучениями. Зато прочно запомнилось рассудком: нельзя всецело поддаваться чарам сияния Несокрушимого Льда; нельзя доверять взаимному сладострастному тяготению; нельзя полагаться на женское огненное обаяние в деле растапливания вечных снегов чужой и чуждой души. Можно лишь любоваться идеалом красоты, играть непрочными снежками чувств, а затем бежать – прочь, прочь! – прежде, чем снега поглотят весь твой огонь; прежде, чем острые сосульки мужского бессердечия вопьются в любящее сердце и зальют его едким холодом!

Нередко Ледяной Король казался Але совсем-совсем живым. Он играл в хоккей, правил служителями снегов, прикармливал белых медведей. Статный блондин с черными глазами катал Алю на мохнатой спине Снящегося Лося вдоль Северного Сияния. Трири целовал хладными губами Алины горячие щеки, банально называя их «розами на снегу».

Трири – первый из ледяных, узнанных Алей, – Трири не мог любить пламенно. Но высоко ценил секрет, заключенный в молчаливой девушке. Трири не мог разгадать сущность секрета – и восхищался этим фактом. Ледяной Король знал о мире слишком многое – ему наскучило всё понимать.

В роли Загадки Тишины Аля была желанна хладному магу. Возлюбленный впускал Алю в беломраморные покои, щедро одаривал синим снегом, превращенным жезлом Трири в истинные драгоценности.

Ледяной Король иногда воображал, что влюблен – влюблен геометрической любовью снежных рисунков мороза к замерзшему стеклу бытия; любовью трагически-прекрасной неполноценностью абсолютного равновесия зимних эмоций.

Ледяной Король желал навсегда оставить Алю подле себя. Но девушка сбежала от Трири, чтобы уберечься от магического переохлаждения – уберечься от превращения в движущуюся ледяную статую, обязанную вечно быть Не-изменяемой-во-времени.

Быть неизменной, бесстрастной, любящей лишь циничной любовью ожившего льда девушка могла лишь притворно, и то – недолго. А огненной розе на снегу – долго не гореть!

Короткое время Аля изображала из себя то, что Ледяной Король был способен принять с умиротворенной улыбкой: Хладную Деву, покорную зову снежных чар Трири; Белую Пургу, буйство которой бесстрастно; Застывшую-на-взлете-Волну, спящую сном вечности…

Образ Трири – синий снегопад и белые льды. Всё, что приближено Ледяным Королем к его царственной особе, обречено стать бесценным хладным хрусталем. Или же – погибнуть.

Крохотный секрет Али – как невидимый оберег – спас ей жизнь…

Бабушка дочитала пятилетней внучке волшебную сказку. Вздохнула облегченно. Просияла улыбкой. И спросила:

– Кто тебе, Аленька, понравился больше всех? Герда, должно быть?

– Нет, – буркнула внучка, прячась под одеяло.

– А кто же?! Аленька! Скажи-скажи бабулечке! По секрету! – попросила бабушка настойчиво.

Девочка упорно молчала. Потому что понимала: Маленькая Разбойница бабушке, уж точно, не нужна!..

Неясно, как возможно, чтобы ребенок вполне понимал взрослый смысл сказки Андерсена. Но маленькой Але была доступна символика «Снежной Королевы». Две соперницы – лед цинизма и жар романтики; бестолковая толпа – зевак, дураков и фей; бесцветный безвольный мальчик, способный впитывать и холод, и огонь… И загадочная девочка-разбойница, живущая на границе миров – темного и светлого…

Аля была для Ледяного Короля – близкая и Нездешняя. Тайная, непостижимая, обманчивая – вот, кем была для него. А после него – и для всех новых мужчин изо льда.

Аля становилась для всех ледяных их идеалом. Неуловимой, непостижимой, непокоренной. Хладной, если надо. Хладной ровно настолько, чтобы остаться хозяйкой своей судьбы. Временным разрешением соединения с желаемым; силой, удерживающей рядом противоположности – себя и не-себя, – противоположности, которые без усилий лжи – никогда не сходятся.

Алина неправда – особенная. Просто молчание о том, что Але от рождения ведом обманный ход, мнимо соединяющий жителей разных миров. Жаркий голос из сказки открыл Але секрет ее души: Настоящая Ты – неугасимый огонь; рождена на грани, с оберегом внутри; не покоришься никому…