Не спасай меня

Повернув ключ в замке, Глеб направил машину к выезду и (просто подарок судьбы какой-то) увидел Алину, вышедшую из главного входа.

Колеса, тихо шурша по асфальту, несли его вперед, и, поравнявшись с девушкой, Глеб опустил стекло. Алина, задумавшись, не сразу заметила его, а когда заметила, испуганно дернулась и ускорила шаг. Глупышка, он же быстрее.

– Алин, – елейным голосом произнес Глеб. Фу, даже самому противно стало. Но когда надо, он может. – Алина. Ну, не беги, давай поговорим. – Она остановилась. Глеб тоже. Лицо ее пылало огнем, а глаза горели. Глеб ахнул. Тварь, она что, его еще виноватым считает? Ничего себе! Алина, набравшись храбрости, закричала на всю улицу:

– Нам не о чем с тобой разговаривать! Проваливай! – От удивления глаза Глеба чуть не выскочили из орбит. Да, как она смеет! Он заглушил мотор и вылез из машины. Ярость затмевала ему разум. Так, тише, тише, спокойно. Алина ему нужна. Выдохнул.

– Алин, – Глеб попытался взять ее за руку, но она вырвалась. – Прости меня. – Боже, опять эти унижения. Он готов был провалиться сквозь землю. Эта зараза требует от него слишком многого. И результат, не факт, что будет желаемым. Ну да ладно. – Я сегодня погорячился. С кем не бывает. – Звонкий шлепок оставил отпечаток на щеке Глеба.

– Да как ты смел вообще! При всех! На работе! – Алина задыхалась от обиды. Ради этого человека она была готова на многое. Но сегодня он перешел черту.

– Я виноват. Я признаю. – Черт! Одних извинений ей будет мало. Думай, Глеб, думай! – Хочешь, я встану на колени. Прямо здесь, посреди улицы. – Он обернулся, оценивая размах трагедии. Но никого из коллег на улице не заметил. Разве что в окна смотрят. Ну и пусть, для общей легенды это будет только плюсом.

Алина ошалело глядела на него, не понимая шутит он или нет. Никогда еще она не была в подобной спорной ситуации. Она понимала, что значит для Глеба встать сейчас на колени. И через этот позор он готов пройти ради ее прощения. Может он и не так плох, каким хочет казаться? Она молча кивнула, желая зрелищ. Глеб еще раз обернулся, сглотнул и медленно опустился сначала на одно колено, затем на другое.

– Прости меня, милая. – У Алину кружилась голова. И от его слов, и от его решимости. Неужели он разглядел ее любовь? Неужели готов меняться? Боже! Вот он! Предмет ее обожания! Стоит перед ней на коленях на виду у всех.

Алина потянула его за рукав.

Да! Глеб победно поднялся, криво усмехаясь и притягивая к себе Алину, которая смахнула кончиком пальцев слезу и припала губами к его губам, отдаваясь порыву. Нет, ее любовь изменит его.

Поцелуй закончился так быстро, что Алина не успела сообразить, как уже стоит одна. Глеб отряхнул коленки и сел в машину, кивнув Алине, чтобы садилась рядом. Она обошла машину и залезла внутрь. Пристегивалась она уже на ходу.

Глава 6. Соловьев

Александр Сергеевич крутил ключи от кабинета Глеба на пальце, стоя около охраны у главного входа. Он видел, как Алина разговаривала с Глебом, видел, как Глеб стоял на коленях, и как Алина села к нему в машину. Что ж женщин-то ничего не учит в этой жизни? Они наивно полагают, что могут изменить мир, но осознание неизбежного приходит к ним слишком поздно. А жаль. И все-таки Глеб – хитрый мужик. Нет, все, хватит. Больше в это лезть не стоит. Пускай сами решают свои проблемы.

Александр Сергеевич вызвал лифт. Двери открылись и из него посыпались люди. Да, незаметно сегодня подкрался конец рабочего дня.

«Да-да, и вам до свидания, и вам всего хорошего».

Пропуская сотрудников, Соловьев заметил Анну Остапову, невысокую брюнетку, короткие волосы которой торчали в разные стороны. Ее хрупкий силуэт было сложно различить за спинами коллег, но ее выделяла улыбка, озорная, яркая, даже детская.

– Анна Владимировна, – позвал ее Соловьев. Большие зеленые глаза, устремленные в его сторону, блеснули огнем. Она попрощалась с девушкой из бухгалтерии и подошла к директору.

– Добрый вечер, Александр Сергеевич. – Он улыбнулся и спросил, не ходя вокруг да около:

– Почему вы не берете отпуск? – Аня потупила взор и принялась теребить лямку сумки.

– Я не хочу сейчас в отпуск. – И с энтузиазмом добавила: – зимой! Точно! У моего брата день рождения в конце ноября. Вот. Обязательно возьму. – Александр Сергеевич рассмеялся над находчивостью девушки и, отдышавшись, добавил:

– Только в море-то не поплаваешь. Холодно. – Аня бодро его заверила:

– А я дышать буду. И смотреть. Эстетическое восприятие тоже важно.

– Ну хорошо, – согласился он, – пусть будет так. Тогда до завтра! – И Аня выпорхнула из здания, помахав на прощание. Да, эта девушка умеет уговаривать. Стоит как-нибудь взять ее с собой на переговоры. И прыснув со смеху, живо представляя эту картину, Александр Сергеевич заскочил в закрывающиеся двери лифта.

Глава 7. Глеб

Глеб отвез Алину к себе домой. В дверях они столкнулись с курьером, который доставил обещанные суши, и пока Алина принимала заказ, Глеб вошел в квартиру, откупорил бутылку вина и, скинув галстук, достал два бокала. Алина, поставив содержимое пакетов на стол, молча наблюдала за его приготовлениями, робко присев на край дивана и поджав под себя ноги. Перед ее глазами все еще стояла утренняя сцена, и она периодически потирала шею больше инстинктивно, нежели из-за боли. Почему-то ей казалось, что извинения Глеба не совсем искренние, и она еще пожалеет, что так быстро сдалась.

Угнетающую тишину, давившую на уши, разбавила легкая музыка, льющаяся из динамиков портативной колонки. Глеб подал Алине бокал с рубиновой жидкостью, присел рядом и мягко улыбнулся, положив ей на колено ладонь. Алина выпрямилась как струна, поспешно пригубив вино. Оно разливалось по горлу, оставляя еле заметное сладкое послевкусие. Но сейчас ее больше волновало тепло, разбегавшееся мурашками по бедру, когда рука Глеба медленно двигалась выше. Алина сделала еще глоток, не замечая, что пьет одна. Второй бокал так и остался стоять нетронутым на столе.

Не сводя взгляда с ее глаз, Глеб придвинулся ближе и закусил губу. Алина нервно сглотнула. Как же ему нравилось с ней играть. Загонять в угол и заставлять сердце биться так часто, что ей становилось нечем дышать. Власть ему дарила псевдоощущение господства.

Он наклонился и коснулся губами ее нежной кожи на шеи. Алина вздрогнула, но не отпрянула, не до конца понимая правил его игры. Глеб, однако, почувствовав ее замешательство, не мешкал и запустил руку под юбку, продолжая исследовать ее реакцию. Алина вскочила и, отойдя на расстояние вытянутой руки, одёрнула юбку, взволнованно прошептав:

– Что ты от меня хочешь? – Глеб поднялся вслед за ней, взял со стола бокал и подошел к окну, осушив одним глотком напиток. Поставив пустой бокал на стол, он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и в своей манере с усмешкой ответил:

– Тоже, что и всегда. – Алина обхватила себя трясущимися руками. Он сделал шаг к ней навстречу и продолжил: – мы можем больше не скрываться. Я рассказал Соловью о нас. – Она недоверчиво сверкнула глазами, затем взяла бокал и медленно выпила до дна. Глеб подошел вплотную и, развернув ее к себе, обнял, уткнувшись в плечо. Ну же, ему, правда, жаль. Поверь уже. Алина же, замерев в нерешительности и нахмурив лоб, никак не могла поверить в происходящее. И осторожно спросила:

– И ты на меня не дуешься? Ну, из-за Остаповой. – Глеб, мурлыча ей на ухо, ликовал:

– Конечно, нет! И давай уже забудет об этой девчонке. Есть только ты и я… – И, когда Алина расслабилась и позволила себе обнять Глеба, он произнес: – и наше будущее.

Бинго! Айсберг недоверия был растоплен. Алина летала по квартире, накрывая на стол, а он безучастно сидел в телефоне, сославшись на сообщения по работе, хмелея от опустевшей мигом бутылки. Минута позора преодолена. Осталось пожать плоды. Но не сегодня. Сегодня он, итак, через многое прошел. Завтра.

Глеб позволил Алине поухаживать за ним, хотя обычно считал все это бабской блажью. Он слушал вполуха ее планы об их совместном будущем и про себя смеялся. Какая же она – дура. Стоит только поманить… И даже ошибившись, всегда остается шанс обернуться в плюс. «Чистосердечное» признание, извинение, щенячьи глаза… В его случае пришлось еще на колени встать. И все. Она готова ради тебя на все.

Этой ночью Глеб позволил Алине еще кое-что. Доминировать в постели. В кои-то веки ему хотелось вобрать в себя чужую страсть, а не самому в агонии рвать простыни. В кои-то веки он был готов исполнять любую прихоть женщины, лишь бы она почувствовала над ним власть и доверилась ему. В кои-то веки он был готов прогнуться под женщину ради будущей выгоды. Обычно он не терпел кого-то над собой.

Но то ли Алина не могла умерить его жажду, то ли не умела доминировать, спустя час ее «господства» Глеб поставил ее на колени и завершил начатое, намотав ее длинные волосы на кулак. И пока она пыталась восстановить дыхание, он скрылся в душе.

Вернувшись в спальню, Глеб застал Алину, свернувшуюся калачиком, спавшую поверх одеяла на краешке кровати. Он криво ухмыльнулся и вышел в гостиную. При лунном свете на столе чернела недопитая бутылка, которую Глеб добил, стоя на балконе и выпуская сигаретный дым в атмосферу. Бесконечный сумасшедший день наконец-то закончился. И скоро Соловью вернется его пощечина.

Дымящийся бычок летел на асфальт, когда балконная дверь захлопнулась за Глебом.

На утро он проснулся от манящего запаха кофе. Алина шуршала на кухне, готовя завтрак. Она подпевала какой-то только ей слышной песне и кружилась с лопаткой в руках. Глеб неслышно замер в проходе и принюхался. Его шампунь вперемешку с кофе и яичницей представляли собой жгучую смесь. Нравилось ли ему то, что происходило сейчас? Он вздрогнул. Скорее его пугала та спонтанность, что творилась в его четко спланированной жизни.

Тем временем Алина заметила его. Она отбросила мокрые волосы, которые теперь ниспадали на спину, оставляя мокрые разводы на его рубашке, так небрежно накинутой и не скрывавшей наготы женского идеального тела, и подошла с нему.

– Доброе утро, любимый. – Глеб чуть не поперхнулся слюной, привлекая Алину к себе. Но эти издержки он сможет пережить. Ее обжигающий ментолом язычок быстро проник к нему в рот и закружил его, разжигая желание. Да, цели своей он достиг. Алина действительно думает, что они – пара. Схватив своей огромной ладонью ее ягодицу так, что она взвизгнула, Глеб, оторвавшись от поцелуя, произнес:

– И что же ты приготовила, хозяюшка моя? – Алина, засияв, рванула к плите, попутно доставая тарелки. Глеб сел за стол и отхлебнул обжигающего неба кофе. Да, все как он любил. – Алин, – позвал он ее, – присядь. – Она поставила перед ним тарелку с глазуньею и села напротив. – Я хочу, чтобы ты знала. – Она отложила свою вилку и уперлась взглядом в его лицо. – Вчера… Ну, после того инцидента… У нас с Соловьем произошел нелицеприятный разговор. Я его понимаю и не осуждаю, я вел себя как последняя сволочь, – Алина опустила глаза, убрав руки со стола на колени. Глеб коснулся ее щеки. – Мы же все выяснили вчера, правда же? – Она кивнула. Глеб продолжал: – поверь, для меня важно то, что ты меня простила. Я обещаю, что такого впредь не повторится. – Алина слабо улыбнулась. Разводить ее дальше пока не имело смысла. Время еще есть. И Глеб, шумно вдохнув, добавил: – А теперь давай попробуем твою божественную яичницу.

Глава 8. Анна

На перекрестке загорелся красный. Тихое жужжание автомобилей, приходящих в движение, становилось острее. Я крепко сжала руку Вани, нетерпеливо топочущегося рядом. Он возбужденно вертел головой, провожая разноцветные машины, а иногда, очень редко, но все же, вытягивал руку вперед, возможно, надеясь коснуться гладкого металла. Я уверена, что глаза его в этот момент горят. И тут же тухнут, когда я его одергиваю. Ради его же безопасности. Но разве это объяснишь семилетнему слабослышащему пацану в огромной толпе на перекрестке, где мой голос тонет в мощном моторном реве. Потом я, конечно, поговорю с ним. А пока…

– А-ня, – окликнул меня до боли знакомый и уже в восемь утра пьяный голос. Я обернулась. Еле волоча ноги, шатаясь и спотыкаясь, к нам приближалась мама. Она была в грязном, местами засаленном платье и когда-то бывших белыми кроссовках. Темные нечесаные патлы соломой торчали в разные стороны, а заломы от следов подушки на лице говорили, что она только что встала. И мне было неинтересно, где именно она спала.

Люди, стоявшие рядом, увидев ее, с отвращением отходили подальше. Я их не винила, мне самой хотелось убежать.

Я дернула Ваню за руку, и он, нехотя отводя взгляд от дороги и замечая маму, принял такой страдальческий вид, что мне стало его жалко. А никак я не могла изменить того факта, что эта неопрятная неприятная женщина – наша мать. Я взглянула на часы и решительно направилась к ней. Она остановилась на полдороги и прислонилась спиной с столбу.

– Доченька, милая, – пролепетала она и подняла руку в попытке коснуться моей щеки. Я отпрянула. Неизвестно, что она трогала этими пальцами. Я вновь взглянула на часы.

– У меня нет денег, – стараясь сохранить терпение, выпалила я. Мягкая улыбка на мамином лице сменилась холодной усмешкой, а заведенная рука больно хлестнула меня по щеке. Жаль, что не успела увернуться. Но я не дрогнула и взгляда не отвела. То, что происходит слишком часто, перестает терзать сердце.