Берегиня Чёрной Поляны

– А Водяной.

– Его просить не буду, – встопорщился я, даже хвост задёргался.

– А чего это вдруг? Он вот тоже про тебя и слышать не хочет. Что за кошка между вами проскочила?

– Да не кошка. И вообще, это так. Личное.

– Ну, а ты, Хранитель, личное с общественным не путай. Твоё дело нас от беды беречь, вот и упреди неприятности. А как ты это сделаешь, то тебе решать. Не хочешь с Водяным, проси Лешего. У него ведь тоже хитрости имеются. Адресок я тебе напишу. Даже где стоит, примерно нарисую. А ты уж будь добр сегодня – завтра разузнай всё как есть. Через пару дней хочу с хозяином к нотариусу съездить, купчую оформить поскорей. Чтобы на Маслену неделю перевезти домик.

– Значит, Василина Егоровна на праздники приедет? А ребята?

– И ребята. Если, конечно, сделка состоится.

– Шантажист, – вздохнул я, – рисуй, давай, где этот сруб искать.

Егор Гаврилович достал из ящика стола карандаши, из принтера бумагу и открыл мне Гугл-карту района.

– Вот гляди – Чернушка наша, вот тут Поляна Чёрная, здесь наш дом. С Водяным, конечно, проще всего перенестись было бы, но если ты не хочешь…

Я опять задёргался и зачесался весь. Пересел подальше от экрана.

– Это я к тому, что сруб у Лебяжьего озера стоит. Вот здесь. Село тут раньше было Плакучее. Землю олигарх какой-то выкупил. Дачу будет строить, а избушка ему без надобности. Прознал откуда-то, что Василинка Музей у нас тут строить будет, и предложил в качестве экспоната. Не дорого.

Егор Гаврилович уже набросал на листке очертания реки, озёр ближайших и теперь размашисто закрашивал вокруг них землю в серый и зеленый цвет. Потом достал чернильницу и перьевую ручку. Сердце моё ёкнуло от ощущенья дежавю [23 - Дежавю или дежа вю – психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации или подобном месте.]Прошлым летом точно также я с азартом отмечал на нарисованной Алёшей карте этой ручкой ключ-камни Чернушкинские.

– Вот теперь смотри. Для Лешего пометки. Видишь бурелом невдалеке, – дед ткнул в одну из фотографий на экране пальцем. – А подле него две сосны срослись, как будто борются. Тут без Лешего не обошлось. Они такие шутки вытворять любят, а потом друг перед другом хвастают. Идти, конечно, чуть подальше, чем от озера. Но всё ж не три версты.

Я кивнул. Старательно всмотрелся в фотографии. А вдруг да пригодится картинка.

– Всё запомнил? Ну, тогда спокойной ночи, – дедушка закрыл страничку браузера и выключил ноутбук. – На тебя одна надежда, крысолов. Поймай мне эту мышку, если она там есть. А она там почти наверняка есть. Избушка-то как новенькая, а ей через три годика двести лет по документам стукнет. Так что либо экспертиза на неё липовая, либо кто-то из навников в ней живёт. И мне надо знать кто.

– Вероятно, и мне тоже, – отозвался я и спрыгнул на пол. – Ты ж ведь этот сруб в любом случае на мой участок притащить решил? Он ведь и по стилю, и по размеру так подходит, так подходит.

– Да, подходит. По проекту это будет пасечника дом.

Я махнул лапой, и дед довольно подкрутил усы.

Глава 5

Изнанка

Майя быстро шла, почти бежала по тропинке, еле различимой в густом подлеске. Она жадно вдыхала, наполненный ночной прохладой воздух и вслушивалась, вслушивалась в окружающую тишину, ожидая и страшась обнаружить то самое, что она выбрала. Мелюзина поспевала за ней с трудом. Фейри непривычно громко дышала и чертыхалась.

Берегиня оглянулась на спутницу. Ей стало жалко тётку.

– Мы можем отдохнуть, если хотите, – предложила девушка.

– Было бы не плохо. Воздух слишком сухой для меня, – выдохнула с трудом Мадам, – И здесь есть какие-то аллергены. Давно не чувствовала себя так скверно.

Мелюзина опустилась на кочку и, прислонившись спиной к замшелой сосне, попыталась отдышаться. Она втягивала в себя воздух носом и шумно выдыхала ртом. Втягивала и выдыхала, втягивала и выдыхала.

– Может быть, ослабить шнуровку… – обратилась к ней воспитанница и дотронулась до корсажа. Свой она уже давно распустила и теперь он болтался на бёдрах, практически не стесняя движений берегини. Фейри приоткрыла глаза и покачала головой. Она уже дышала ровнее, и Майя успокоилась.

– Я ещё посижу минут пять. Осмотрись вокруг, если хочешь, а потом пойдём дальше.

– А зачем мне здесь осматриваться? Я вообще не пойму, где мы есть, – берегиня развела руки в стороны и повернулась. – Вроде бы и дома, но нигде, ни одного знакомого ручья. Это что сон?

– Сон не сон, но и не реальность тоже. Двери открываются в твоё видение, только ты можешь понять, где мы и найти выход отсюда. Осмотрись. Не нужно никуда бежать сломя голову. Дверь наверняка где-то есть, просто ты не замечаешь её, потому что спешишь.

– С Вами тоже так было?

– Первые два раза было, а потом… Потом как-то всё просто получалось. Суетные желания не сбивают с пути, когда помнишь о своём долге и предназначении.

Майя отвела глаза. Где-то в глубине лесной чащобы запел первый дрозд. Значит рассвет скоро. Под ложечкой засосало. Выходит, они с Мадам почти сутки как покинули школу. Есть хотелось реально, а не так как во сне. В животе заурчало. Майя подобрала длиннохвостый подол и пошла на звук песни. Пичуга заливалась трелями, ничуть не смущаясь присутствием в лесу чужаков. Дрозд сидел на низкой ветке орешника и самозабвенно раздувал горло. Самочки нигде не наблюдалось. Значит птичка ещё на подлёте. Да, похоже на апрель месяц. Скоро день рожденья Дедушки. Майя повернулась к тропинке. Мелюзина уже совсем пришла в себя. Директриса распустила сложную причёску и расчёсывала длинные волнистые пряди.

– Я впервые проходила через Выбор в двадцать лет. Я же родилась в людской семье, человеческой, то есть. Мой отец был обычный человек. Мама – фейри. Ну да ты, наверное, знаешь, – Мелюзина улыбнулась. Сейчас в предрассветном лесу она казалась моложе и беззащитнее. Куда-то пропала жёсткая складка у губ. Глаза стали грустными и задумчивыми. Майя покачала головой. Она не собирала сплетен. А до этого им с тёткой откровенничать не приходилось.

– Мама в него сразу влюбилась, как только встретила в лесу. Они были счастливы. Пока он не нарушил своё слово. А потом. Потом мы долго жили в Авалоне. Учились там, росли, не думали как-то, что вообще всё по-другому может быть. Мама нас совсем малявками из замка забрала. – Мелюзина кончила переплетать косы, перебросила их за спину и встала.

– И что? Вы Выбор почему там делали?

– Дура была. Вопросов много задавала. У других-то детей и мама, и папа были, а нам с сестрицами только мама досталась. Я у старших допытаться хотела, где он, кто он. Вот меня и оправили на Выбор. Думали, я испугаюсь и уйду. А я не испугалась.

– А оттуда просто так уйти можно было?

– Можно. На острове, как и у вас прежде камни или столбы на перепутье ставили. Подойдёшь к такому вот столбу с колокольчиком и случаешь, с какой стороны как звенит.

– Музыка ветра, – прошептала Майя.

– Нет, музыка ветра отгоняет духов. А у камня ты судьбу пытаешь. Колокольчик, вроде как зовёт за собой. Никогда не слышала о таком?

Майя покачала головой.

– А я даже где-то читала, что у вас под Ярославлем экстрасенс один все камни отыскал и рисунки их с местами силы сопоставил.

– У нас возле Чернушки тоже камни силы есть. Только мы их не трогаем. Стороной обходим. – Майя отвернулась от наставницы и тихонько побрела по тропинке. – А что дальше было? Вы нашли отца?

– Нашла. Он сам пришёл. Не узнал меня. Никого из нас не узнал. Сватать нас хотел. Жена ему опять молодая понадобилась. Вот тогда-то мы с сестрицами и заперли его в подземелье, а мать узнала и разгневалась. Прогнала меня с острова, как будто это что-то могло изменить, – Мелюзина горько засмеялась. – Только знаешь, всё равно мы повторяем все ошибки своих милых родителей. Я потом точь-в-точь как мама поступила. И влюбилась в смертного, и детей ему родила. Вот только, когда он раскрыл мою сущность, детей с собой в изгнанье брать не стала. Одна ушла.

– А они как же? С ними что было?

– А они прославленными королями стали и принцессами. Их замки до сих пор по всей Европе стоят. И на гербе у них крылатый змей.

– Значит, Вы свой выбор правильно сделали.

– Да. Вот только сердце до сих пор с ним спорит, с этим выбором.

Они выбрались из чащи на поляну. Сквозь туман, поднявшийся с травы, чуть заметны были старые деревья неопрятной мрачной кучей, громоздившиеся в центре. Вывернутые из земли, торчащие в разные стороны, словно скрюченные пальцы великана, обнажённые корни мёртвых исполинов напомнили водянице её видение. Сжав покрепче кулачки, она пошла к лесному бурелому. «Слушай, слушай», – твердила себе Майя мысленно в надежде отыскать, того, кто плакал в темноте.