Элуран

Кинув беглый взгляд на кучу пакетов с травами, молодой человек открыл нижний ящик стола и выудив оттуда бумажный пакет и стал складывать в него все покупки, при этом улавливая, как тихо забренчали монеты, положенные на стол.

– Заглядывайте к нам ещё, – протянул Нино. В голове всё навязчивее крутилась мысль, что со стороны он наверняка выглядит глупо и щёки до сих пор красные.

– Обязательно. Хорошей вам ночи, Нино.

Ания выпорхнула из лавки и прикрыла за собой дверь, теперь до Валенти не доносились звуки гуляний горожан, не было слышно даже присутствие остальных в доме. Не могла звукоизоляция в этом паршивеньком доме улучшиться за десять минут, а вот Вито и Аделмар вполне могли утихнуть, что бы услышать всё, что происходит на первом этаже. Ладно старший брат, но старик – это уже никакой личной жизни!

Закрыв входную дверь на все замки и погасив лампы в залах, Нино наощупь нашёл дорогу к лестнице и, поднявшись на второй этаж, захлопнул люк. Молодой человек по привычке дёрнул плечами и открыл дверь спальни. Никого. На кухню он даже не стал заглядывать, смысла там обитать не было, поживиться нечем, даже чая никакого нет, что уж говорить про еду. Пить чай из смесей целебных трав надоело до такой степени, что тошно становилось от одного только запаха. Следующая дверь – кабинет, где стоял, прижавшись ухом к стене, Вито, в то время как Аделмар что-то бормотал над ним, но Вито не обращал на него внимания.

Нино кашлянул. Вито дёрнулся, ударяясь головой об полку, благо та была практически пустая и ничего не свалилось на горе-шпиона.

– Может не будешь так подкрадываться?

– А может ты подслушивать не будешь? Там даже слушать нечего было, да и, вроде, звук здесь проходит на отлично. И мы хотели поговорить с Аделмаром, если ты помнишь об этом.

– Мы тебя ждали, знаешь ли, и дверь закрой, – фыркнул Вито, потирая ушибленную макушку, после покосился на демонолога. – Мы хотели у тебя кое-что спросить, ты должен разбираться в этих вопросах.

Аделмар облокотился спиной о книжный шкаф и, скрестив руки, кивнул. Нино выглянул в коридор и убедившись, что там никого нет, закрыл дверь изнутри, при надобности Александра они позовут, если это потребуется.

– У нас есть пара вопросов по поводу Ала. Но сначала давай про заклинание, которое ты нам когда-то давал, чтобы успокоить Ала, случись с ним что во время обращения, хотя бы скажи, что этот текст означает.

Напряжённость, повисшую в воздухе, разбил вдребезги смех мужчины, это вызвало у Валенти лишь непонимание и большую настороженность. Успокоившись и поправив съехавшие на кончик носа очки, Аделмар потёр виски.

– Это заклинание переводится примерно: «духи, успокойте же потерянную душу и помогите ей обрести мир с собственным телом». Это самое обычное усмирительное заклинание, подходящее почти любому существу не в своём уме. Да даже если существо спокойно и вполне нормально мыслит, всё равно можно использовать это заклинание и тогда тот, на ком оно применено, просто потеряет сознание. Так что довольно эффективная вещица, если иметь какой-то потенциал к применению магии.

– Тогда что за ерунду ты говорил, что это заклинание нельзя часто применять и что оно вредит Алу? Повеселиться так хотел или что, просто так ляпнул?

– Каюсь, каюсь, я правда решил пошутить, чтобы вы не тратили эти бумажки зря, всё-таки я редко к вам приезжаю и у меня нет возможности часто высылать вам их. Сами слышали про скандал на почте королевства, что ценные посылки ворошат, кладут какую-то ерунду, чтобы коробки или письма не были пустые, снова всё заклеивают и отправляют. Магическими артефактами тоже не гнушаются, чего добро просто так оставлять, если можно себе прикарманить или перепродать. Надеюсь, после всего сказанного вам стало чуть легче и вы меня поймёте, как взрослые люди, в конце-то концов.

Вито шумно выдохнул и посмотрел на близнеца. Они обменялись парой кивков и какими-то жестами. Большинство людей, которые их знали, смущали все этим немые разговоры, они не понимали, как Валенти друг с другом общаются и приходят к общему решению. Собственный язык жестов, шифр? Одна голова на двоих? Пожалуй, единственный, кто мог догадаться о сути таких «диалогов» Валенти, так это Александр, который их даже внешне каким-то образом различал. На вопрос как он это делает, Ал всегда пожимал плечами и говорил, что это легче лёгкого, правда повторить нечто подобное ни у кого не получилось, всегда ошибались и путали Вито с Нино и наоборот. Александру же казалось диким, что близнецов не различали даже по манере речи, когда с ними разговаривают по отдельности, когда вместе – это было простительно, эти прохвосты играли с людьми и пытались их убедить, что они одинаковы. И у них это отлично получалось.

– Ладно, раз так, то у нас никаких претензий к тебе нет, всё равно придётся использовать лишь в крайнем случае. А теперь перейдём непосредственно к нашему пушистому хвосту, – Вито открыл дверь, выглянул в коридор и крикнул, – Ал, иди-ка к нам, нам нужна твоя рука!

Послышался скрип кровати, а после воцарилась тишина. Через минуту Александр вошёл в кабинет, что-то бормоча себе под нос. Остановившись прямо перед Вито, он поднял две забинтованные по локоть руки с самым раздражённым видом, который мог состроить спросонья.

– Ну и какая рука тебе нужна?

– Которая твоя правая, но которая для меня левая, а если проще – то та, что с татуировкой.

Пробормотав «мог бы и сразу нормально сказать», полуоборотень фыркнул и стал разбинтовывать правую руку, стараясь лишний раз не злиться на путающиеся в пальцах бинты. Через какое-то время он комком запихнул в карман брюк бинты и показал руку Аделмару. На руке была крупная, крайне заметная татуировка, которую не прятать бы было правда глупо, с тем учётом, как относятся в Энтральгрейче к существам, которые имели любые «знаки отличия».

Мужчина пробежался взглядом от костяшек пальцев, где татуировка начиналась вытянутой четырёхконечной звездой с внутренним перекрестием, и она тянулась до локтя ромбом, заполненным симметричными геометрическими фигурами. Татуировка была сделана с предельной точностью.

Аделмар начал вспоминать, когда он в первый раз увидел Александра ещё четырнадцатилетним юнцом в каком-то городке, бывшем рядом Энтральгрейчем. О, Ал тогда тоже был с платком на половину лица, со злым и грозным взглядом для такой мелочи и тупым ножом в левой руке – было видно, как он его неправильно держал, явно не был левшой и не представлял, как правильно пользоваться ножом в целях самозащиты или как оружием. Забавно сейчас вспоминать, как мальчишка пытался его ранить, но через секунду его нож улетел куда-то в темноту плохо освещённой улицы от одного только удачного удара по запястью. Александр тогда даже не стал сбегать или как-то оказывать сопротивление, просто сел на колени на пыльную мостовую плитку и, опустив голову, поднял вверх руки, пытаясь спрятать правую в рукав грязной рубашки. Это он сделал молча и с полнейшим смирением.

Сам Аделмар не знал, что его тогда дёрнуло увести с собой подростка, когда тот пытался его убить. Хотя, раз Александр не сопротивлялся тому, что его куда-то ведут, значит он не был против такого. Он сам вспомнил, как посоветовал полуоборотню бинтовать руку с татуировкой, чтобы лишний раз не привлекать к себе и без того повышенное внимание, и так было слишком много косых взглядов из-за кошачьих ушей, хвоста и повышенной шерстистости по телу. Тогда он почему-то не обращал внимания на татуировку и не думал, что может изображать рисунок, он не чувствовал в ней никакого присутствие магии и прочего, он даже не расспрашивал самого Александра по этому поводу, скинул это на то, что, возможно, у островных северян такой обычай. Он держал эту деталь у себя в памяти, но не акцентировал на ней внимания до определённого момента. Потом, вынужденно, пришлось всем этим заинтересоваться.

По сути, рисунок был практически бессмысленным. Четырёхконечная звезда была у многих культов и организаций, с перекрестием внутри, конечно, меньше, но всё равно назвать кого-то, конкретно принадлежащего к какой-то группе, было всё равно нельзя. Рисунок, начинающийся на запястье и заканчивающийся у локтя, ничего не означал, это были всего лишь геометрические фигуры, широкие линии в чёрном ромбе, верх и часть которого состояли из ещё одного ромба, но если обратить внимание на тонкую горизонтальную полосу, то ромб становился четырьмя треугольниками, два из которых были совершенно пусты. Это просто ромбы, треугольники, линии, звезда с перекрестием и ещё чем-то, заполняющие пустое пространство между концами, обычные геометрические фигуры. Но всё это никак не придавало никакого смысла татуировке.

Аделмар многозначительно кивнул и махнул рукой.

– Спасибо, можешь идти.

Пожелав хороших снов близнецам, Александр ушёл на чердак, в кабинете снова повисло молчание.

– И что вы хотели спросить по поводу этой татуировки? Не магическая ли она? Возможно так и есть, – шепнул мужчина, массируя виски, – но я не чувствую присутствие магии, поверьте мне, человеку, который уже почти сорок лет посвятил этому делу. Да и раньше бы я заметил это, когда Ал у меня жил.

– Если ты считаешь, что она не магическая, то вспомни, где ты бы мог видеть такой рисунок, ну же, – напряжённо прошептал Нино, облокотившись о старшего брата. – Разве не узнаешь? Что же, тогда я могу навести тебя на нужные мысли. Точно такую же звезду я видел у служащего Отдела Торговли и Магии, только рисунок ленты не совпадает с рисунком татуировки Александра, но в целом – слишком похоже. Этот отдел же является одной из главных составляющих Ордена Магии его величества короля, ведь так? Ты же состоишь в другом отделе, ты должен что-то знать про то, что творится в вашей организации и в голове этого безумца на престоле. Мы-то магию чуем за Алом, а он никакими заклинаниями пользоваться не умеет, пробовали, бесполезно. Значит кто-то давно сделал эту татуировку и она не обычная, гном тебя дери, это наверняка печать с заклинанием!

– Успокойся, Нино, не вздумай лишний раз шуметь. Алу лишнее знать не стоит, особенно слова Аделмара, сам понимаешь, какую бессмыслицу он несёт, – Вито пихнул младшего брата локтём в ребро, ощутимо, но безболезненно, чтобы тот просто угомонился. – Кстати, земля полнится слухами, что второе название Ордена Магии также «Орден Избавления». Под этим понимается очищение от такой скверны, как магия, которую люди всегда боялись, даже когда вроде бы смирились с ней и её пользователями, поставив определённые рамки. Но теперь это приняло другой вид, ты и сам понимаешь это. Умалчивать бесполезно.

Аделмар напрягся, морщины на лбу углубились и стали заметнее обычного. Старший Валенти довольно оскалился. Это было не просто желание улыбаться, а желание вызвать ещё большее раздражение у старика своими расспросами. Это действовало, результат был на лицо в прямом смысле. Вито знал, что Аделмар держит себя в руках, чтобы не сказать ничего лишнего или не дать им по головам тростью, хотя вполне мог бы. Зря, очень зря, так только напрягался и собственные нервы тратил, реагируя на обычную провокацию.

– В том-то и дело, что я работаю в другом отделе и мне нет никакого дела, что за бардак творится в других и чем они там занимаются, я почти постоянно отсутствую в королевстве, а в Книттельдорфе – тем более. Надеюсь, что на этом ваши глупые вопросы кончились и неплохо было бы разойтись по домам…

Аделмара перебили.

– Не уходи от разговора. И в таком случае задам вопрос немного по-другому: можно ли служащим Ордена использовать магию?

– Правила запрещают нам использовать магию, но нам разрешено пользоваться защитной магией в самом крайнем случае, да и больше это относится к моей профессии и к охотникам.

– То есть каждый может безнаказанно отойти от правил и воспользоваться магией?

– Да, так и есть, но многие слишком честолюбивы, чтобы нарушать правила, всё-так даже самые мелкие грешки оглашаются всем. На этом всё?

– Нет, – резко выдал Нино, нервно подёргивая плечами. – У меня есть ещё один вопрос, тоже по поводу Ала. Элураны претерпевают главное обращение всего один раз, либо его вообще нет и, по сути, кроме происхождения ничего его практически не отличает от обычного человека. Разве у полукровки может быть обращение каждое полнолуние? Мы же никак не зависим от фазы луны, как лико. И у полукровок должна же быть меньше вероятность претерпевать обращения, такова же роль смешанной крови, кроме некоторых внешних признаков, разве не так?

– Ничего в данном случае сказать не могу, этим я никогда не занимался, а с этой проблемой никак не боролся, я просто закрывал этого несносного мальчишку в пустой комнате, чтобы он перебесился на утро и всё. Вы думаете, зачем я его вам отдал? Чтобы самому избавиться от этой головной боли, а не чтобы у вас был помощник, – старик уже не шептал, а говорил в голос, чтобы Александр мог услышать его слова. – А вам-то до этого какого дело? Решили облегчить ему страдания?

– Что-то вроде того. Неприятно знать, что он мучается, вот и ищем способы это прекратить. Тем более, он нам стал близок, он уже часть семьи. А оставлять его в мучениях, как семью, мы не хотим.

Мужчина едко, гаденько усмехнулся и наконец расслабился. Он собирался и дальше говорить то, что ему вздумается. Пусть Александр слушает и понимает, что он лишь совершенно бесполезное существо, которого быть здесь не должно.

– Как это трогательно, помогать своим близким и родным, – на выдохе сказал Аделмар, его усмешка стала ещё шире и неприятнее, – но не в данном случае. Вы хоть понимаете, что он отвратительный плод мерзкого кровосмешения? Элураны не должны иметь никаких связей с людьми для чистоты крови своего потомства, иначе это полный крах, генетические уроды, которым суждено мучиться всю свою жизнь или не выжить. Чем думала его мать, когда вынашивала, рожала и растила его? Его, дефектного уродца, нужно было без всякой жалости убить в первый же день!

Нино уже трясло, руки непроизвольно сжимались в кулаки, ему казалось, словно внутри кипела кровь. Хотелось заставить Аделмара заткнуться, выгнать из дома и после пойти к Александру на чердак и успокоить его, тот наверняка лежал и слушал всё это. Но близнец лишь подал знак рукой, чтобы он ничего не делал и замолчал, теперь сам будет разговаривать.

Нино, умерив свой пыл, придвинул к себе стул и сел на него, уже не было сил стоять, усталость перемешалась в одно месиво с раздражением и злостью, рождая зелье с мерзким вкусом и ещё более ужасным послевкусием.

– Заткнись, просто заткнись и прекрати нести это непотребство. Нас не должно касаться, о чём думала его мать, да и тем более Ал сам говорил, что она ни разу его не упрекнула за его вид или происхождение, она его любила.

– Она наверняка делала это через силу или только делала вид, что любит, лицемерие направленное на собственного же ребёнка.

– Я сказал замолкнуть, – прошипел Вито, но вдруг каким-то образом перешёл на более спокойный тон, в котором всё равно чувствовались раздражение. – Оставим покойную в покое, всё. Давай о тебе поговорим. Представь, что у тебя младшая дочь родилась тоже какой-нибудь полукровкой. Ты бы решился убить собственного ребёнка? Или это просто пустая болтовня и вздор, чтобы нас позлить?

– Убил бы сразу после рождения. А ещё лучше – не дал бы вообще появиться этому ребёнку даже в стадии эмбриона. Это омерзительно. И да, я не прочь вас позлить, ведь вас это цепляет, как глупых малолеток.

– Довольно, – Нино вскочил со стула и открыл дверь кабинета нараспашку. – Выметайся, господин бесполезный демонолог, больше вопросов к тебе нет.