Чуду не слабо

– Вот, Чудова, это первая ошибка! – огорошила Вакулина. – Что ты, как бабушка – оладушки! Это парням не нравится. Надо говорить капкейки.

– А разница какая? – через силу улыбнулась Ника, в конце концов, она Радку давать советы не просила.

– Может по факту и никакой. Но уже то, что ты спрашиваешь – вторая ошибка.

– Спрашивать?

– Нет, не видеть, в чем ты заведомо не права! – и опять вытаращила глазищи.

Ничего не понятно! Но уточнять – себе дороже. Ника тряхнула головой и пошла на кухню. Скоро проснутся все девочки, зная, Вакулину, она их разбудит. Бесит!

Хотя бесит, наверное, прежде всего то, что Рада считает, что каждый встречный мальчик просто обязан обратить на нее внимание. Вкусы ведь у всех разные! Кому-то блондинки нравятся, кому-то брюнетки, шатенки, лысые, наконец! А привлекает Вакулина, вне зависимости от их предпочтений, потому что нацеливается на них и опутывает-опутывает паутиной. Хотя, может быть у нее просто репутация такая? Особо ни с кем из парней Радку не заставали, она больше трепалась только. Это впервые подруга выставила свою жизнь напоказ, едва табличку на Лешего не повесив: «Мой».

Задумавшись, Ника сама не заметила, как приготовила тесто на оладушки. Осталось только нагреть сковороду и испечь.

Рада предсказуемо всех разбудила. Сначала в кухне показалась хмурая Елка, потом мелькнула бесплотной тенью Ася, а самой последней – Виолетта. Снова с телефоном в руках, переписываясь с кем-то с загадочной улыбкой.

– Тебе помочь? – поинтересовалась дежурно.

– Нет, справлюсь, – ответила Ника.

Оладушки получались, как на картинке: ровные, толстенькие и румяные. Рука привычно отмеряла нужную порцию теста и выливала на сковородку. Девушке нравилось готовить. Особенно возиться с тестом – чего терпеть не могла мама. Так что в своей семье всех баловать печеностями приходилось Нике.

– Ого! – подлетела Радка. – Ты уже! А с чем?

– Там, глянь в холодильнике, есть сметана, сгущенка и варенье – можешь доставать, – разрешила Ника.

Вакулина вытащила все, раз разрешили, и даже уже надкусила один оладушек, зажмурившись:

– Вку-у-у-усно! – А потом подскочила, будто ужаленная. – Надо мальчиков еще угостить!

Обжигаясь, переложила больше половины наготовленного Никой на плоское блюдо и поскакала козочкой в квартиру напротив. Можно подумать, что это она с утра уже наготовила, хозяюшка!

Виолетта, глядючи на такое поведение, только фыркнула.

Открывший дверь Вовчик, видимо, проснулся вот прямо только что. Ника видеть парня не могла, но догадалась по голосу с хрипотцой, протяжности гласных.

– О, – удивился, – ты с гостинчиком?

– Да-а-а, – протянула Рада. – Дай, думаю, вкусненьким побалую!

И столько похвальбы было в ее интонациях, Нику аж передернуло! Но не кричать, что это она, а не Вакулина стоит с утра пораньше на кухне.

Радка не унималась:

– А где остальные?

– Толстый дрыхнет, Пашка в наушниках в танчики режется, – делая вид, что не понимает, кого на самом деле нужно девушке, принялся перечислять Вовчик, но напоследок сдался. – А Леший уехал.

Услышав это, Виолетта довольно хмыкнула и даже отложила телефон, теперь глядя в коридор, где разворачивалась весьма драматическая сцена.

– Как это? – опешила Рада.

– Да. Ему нужно было куда-то срочно. Позвонил что ли кто-то. Он и уехал, – отвечал Ольховский.

– И мне ничего не передал?

– А должен был?

– Ну, Вовчик! Не тупи! – взбесилась девушка. – Номер телефона там, или извинения.

– За что ему извиняться? – искренне удивился сосед Ники.

Похоже, что дразнить Радку ему нравилось, по приколу он говорил нарочно медленно, обстоятельно.

А Никасообразила вдруг, что уже не злится. И Вакулинараздражать перестала. Леший разбил всю ее жизненную философию в пух и прах.

5

Леший выудил в почтовом ящике пару бессмысленных рекламок, квитанцию и почтовое извещение, опять Женька чего-нибудь заказала, или мать. Но глянув внимательнее, удивился: в получателях значился отец. Ничего себе. И до старого мамонта прогресс дошел тихой поступью?

Привычно вбежав на свой этаж, порылся в рюкзаке, разыскивая ключ, но подкладка снова прохудилась, и теперь тот болтался где-то в недоступных пальцам бездонных недрах. Пришлось трезвонить. Жал долго, прекрасно слыша раздающееся в квартире чириканье.

Потом уловил еще звуки: шарканье шагов, и, похоже, даже двойное. Все ясно, Женька воспользовалась отсутствием родителей и его самого.

Дверь распахнулась. Прямо на пороге, взасос целуясь, застыли сестра и ее нынешний, будто никак не могли отклеиться друг от друга, всем своим видом показывая, что им не хватило ни ночи, ни утра, и будущей жизни тоже не хватит.

Леший не смутился. Прохладно поздоровался и обогнул парочку, предоставив им самим на выбор: закрывать дверь или так и стоять, украшая подъезд скульптурной композицией. Скинул обувь, повесил куртку.

– Я сейчас в душ, – поставил в известность Женю, глядя в сторону, – а потом в приют. Меня Богдан вызвонил, там что-то случилось.

– Случилось?! – наконец, оторвалась от своего занятия сестра, захлопнула дверь и повернулась к Лешему. – Леш, ему просто не хочется там убирать. Пользуется тобой, а ты терпишь.

– Никто мной не пользуется, – он стянул свитер, от которого почему-то еле уловимо пахло духами Ники, (порадовало, что не Рады, которая терлась рядом весь вечер!) хотел положить в стирку, но передумал.

Женькин безымянный приятель прошмыгнул мимо и заперся в туалете. Черт! Слышал ведь. Или до этого на гигиенические процедуры времени не хватило? Другим был занят?

Сестра уже гремела на кухне. Судя по звукам, готовила завтрак. Заглаживает вину? Или перед своим гостем выслуживается?

Леший раздраженно побарабанил по косяку. В конце концов, он вернулся домой, у него свои планы, и времени не так много.

Гость выскочил, подтягивая объемные семейки, не поднимая глаз, буркнул запоздалое приветствие, и скрылся в Женькиной комнате.

Наконец, Леший добрался до душа. Встал под горячие-горячие, почти на пределе терпежки, струи, прикрыл глаза. Несмотря на почти бессонную ночь, спать не хотелось. А вот желание согреться – все не оставляло. Какой-то непонятный внутренний холод, совершенно не объяснимый охватывал плечи. Уже запотела вся душевая кабинка, хоть картины рисуй.

Он и нарисовал. Вернее, написал: Николь. И пририсовал оленью жопку с задорным хвостиком. Потом смутился своего ребячества и стер, еще и проверил, чтобы следов не осталось. Даже думать не стоит! Леший сам видел, как девушка обнимала Вовчика. Они стояли на кухне, будто в другом мире, и жили параллельной со всеми остальными жизнью.

Именно тогда этот холод и проник внутрь Лешего. Хотя, казалось бы, чего жаловаться: пришел в гости без приглашения, а там на него тут же положила глаз весьма привлекательная девушка, даже, красивая, яркая, любой бы слюнки пустил, а он что-то кочевряжится, видно, слишком сильно туфлей припечатало, мозги отбило.