Все включено. Выбираешь ты

Лиза вздрогнула. Замершая было недолюбовная история вспыхнула с новой силой, грозя сжечь дотла девичье спокойствие. Крах иллюзий пережить сложно. Пожалуй, пора собирать у туристов валерьянку.

– Заметил меня, аж в лице изменился от радости. При всех обнять, конечно, не посмел, воспитанный же мужчина, но тут же пригласил меня на завтрак. Говорила я тебе, рыжая, он от меня без ума, просто занят на работе. Ты можешь не верить в любовь турков и коротать дни в одиночестве, а я – другая. И в жизни у меня все будет по-другому, ясно тебе? Мой ненаглядный крепко сидит на крючке. Уж я-то знаю, как надо обращаться с мужчинами. Глянь, на мне сейчас ни одного миллиметра нецелованного нет, но и заветного любимый пока не получил. С какой страстью он на меня накинулся! Я уверена, совсем скоро он сделает мне предложение.

Лиза задумчиво накручивала на палец огненный локон. «Крепкий крючок» больше походил на пробитые равнодушием сети. Гарсон не звонил и не приглашал на свидания наряженную в розовые очки Нилюфер. Но той, привыкшей к поддерживаемой поколениями системе сватовства и не избалованной опытом отношений с мужчинами, это не казалось странным.

А может и правда Лиза слишком цинична? Может, этот гарсон и правда много работает? Может, Нилюфер ему и правда интересна, а туристки – нет? Может, Лиза и правда смотрит на их отношения не с той колокольни? Все трое принадлежали разным культурам и понять друг друга порой было непросто.

Но прошлый сезон работы в отеле не прошел для Лизы даром: про представителей курортных турков она узнала немало. Обожглась до головешки и в этом году для девушки курорт стал веселым монастырем. Cнова и снова указывая Нилюфер на странности в поведении гарсона, кого она пыталась спасти на самом деле: подругу или себя-до-трагедии?

– Милая, тебе не нужен мужчина, чтобы почувствовать себя живой. Тем более в Кемере. Курортники – это особая часть человечества. Эти люди сводят с ума. Говорят одно, подразумевают другое. Спонтанно придумывают свою биографию, эмоции, мысли, перевирают услышанное. В каждом из них живет директор мини-фабрики по производству лапши. Чем больше производство – тем успешнее директор.

– Мама меня рожала не за тем, чтобы я слушала проповеди монашки, – Нилюфер отправила в рот очередной ломтик лукума. – Я любить хочу, косматая, и ты мне не указ. Скачала сама замуж выйди, потом меня жизни учи. Мой ненаглядный обожает меня, ясно тебе?

Возможно. Но интуиция – сводная сестра Лизы – редко подводила девушку и сейчас шептала охрипшее: «Броня – в щепки, душа – в клочья. Быть беде, быть».

*

За пределами отеля сгустились сумерки, темно-серые, пронизанные мелкими мокрыми бисеринами, какие бывают только после вымотанного борьбой с небесами дня. Deniz Luxury Resort&Spа преобразился от вспыхнувших в нем тысяч теплых ламп. Туристки засуетились в номерах, готовясь к ужину, доставая из шкафов платья, макияжем создавая счастье в глазах, покрикивая на супруга в тщетной просьбе отлипнуть-таки от телефона и сменить шорты на нечто более приличное.

Из ресторана доносился звон расставляемых по столам бокалов и стук ведерок с бутылками вина во льду. Готовая ко встрече туристов, Лиза вернулась с ужина. Персоналу отеля вход в ресторан для гостей был категорически воспрещен. Сотрудники питались в ресторане для персонала. Так руководство отеля гордо именовало 50 квадратных метров в подвале отеля, заставленных прямоугольными столами на шесть персон. По обилию и разнообразию еды эта столовая была падчерицей шикарной мачехи.

Сегодня в меню: мучной суп-пюре, фаршированный рисом и специями баклажан и прославленный турецкий плов, изюминка приготовления которого – сливочное масло, добавленное в воду при варке. На десерт – апельсин свежего урожая, умудрившийся созреть под беснующимися ливнями. Еще один Лиза предусмотрительно захватила с собой в текстильный и теперь задумчиво отправляла в рот по дольке.

На взрывной аромат цитруса со стащенного из маркета надувного матраса сполз Саша, протирая заспанные глаза. Его бежевые льняные брюки помялись, но конопля на рубашке скрыла последствия нерабочего настроения.

– За работу, Лизун, туристы уже все пороги оббили, пока ты толстеешь, – буркнул патрон и, чтобы подать пример нерадивой помощнице, поплелся в коридор, почесывая надутое брюшко. – Девушка, у вас упало, – брякнул на ее беду направлявшейся в ресторан туристке.

– Что упало? – обернувшись, подтянутая блондинка в белоснежных шортах, едва прикрывавших ее нижнее белье, но не увядающую кожу, сощурилась от яркого света витрин.

– Цена на текстиль упа… А, это опять вы? Что-то задержались вы в Турции, правительство уже должно выплачивать вам пенсию как почетному туристу.

Блондинка хихикнула, неплотно прикрыв ладонью рот.

– До чего очаровательный у вас смех, мадам, – казалось, искренне восхитился Саша. Годами оттачиваемый профессионализм. – Вам зять не нужен?

– Уже есть, – почему-то смутилась туристка.

– Вот так новости! Вы в холодильнике, что ли, живете? Лизунка, как думаешь, сколько лет этой красавице?

– 36 максимум, – включилась в игру Лиза, добавив мысленно: и лет 15 опыта. Метко сказал однажды Ахмет: истинно верующим работа в торговле противопоказана.

– Ой, скажете тоже. 48 мне. Давайте посмотрим ваш текстиль.

Покрепче схватив локоток добровольной жертвы – первой за сегодняшний день – Саша направился ко входу в магазин, намереваясь всеми неправдами и комплиментами закрыть на ней дневную кассу, но остановился, уставясь в начало коридора Бутикового рая, где располагался магазин меха и кожи.

Оттуда, под аккомпанемент изумленной тишины коллег Лизы, маршировала толпа туристов под предводительством сияющего Ибрагима, представителя кожаного центра Deniz Luxury Resort&Spa, глистообразные усы которого сводили с ума дам за сорок.

– Самый цвет клиентов выбрал, поганец, – прошипел Саша. – Сейчас набьет ими пару долмушей[8 - Маленький автобус.], подкрутит свои усища и пойдет заказывать из городского ресторана двойной кебаб, а мы в местной столовой пустые макароны ешь. Гнусный ты ахыска[9 - Самоназвание турков-месхетинцев.], Ибрагим, и продажи у тебя гнусные, а еще земляк называешься, – вспомнив о еде, окончательно расстроился он. – Дождешься ты еще от меня братской скидки, как же. И на сегодняшние вареники тебя не позову, ешь свои кебабы.

– Сегодня будут вареники? – встрепенулась Лиза. – Как же я соскучилась по человеческой еде!

– Так вы еще и готовите? Какой вы разносторонне талантливый мужчина, – во взгляде присоединившейся к беседе блондинки мелькнул вовсе не клиентский интерес. Саша его заметил.

– Конечно, мэм, я профессиональный повар. Три недели давал Лизунке мастер классы по вареникам, сегдня у нее итоговый экзамен. В вас, кстати, я чувствую превосходную хозяйку. Еще и красавица. Вы – редкая женщина, – обронил Саша и, смутившись своей откровенности, прижался губами к женской ладони в восхищенном поцелуе. Лиза успела заметить хитринку в возникшей и тут же непринужденно потушенной улыбке патрона. – Лизун, сегодня отпускаю тебя и Нилюфер пораньше, налепите настоящих вареников, как дома, в Казахстане. Ахмет принесет продукты. Согласна? – подмигнул Саша, вновь подталкивая блондинку к магазину.

Его рыжеволосая помощница, которой за три недели сезона уже поднадоело просиживание в магазине с 9.00 до 22.00 и без выходных, вареники не готовила ни разу в жизни. Но этот нюанс не показался ей проблемой: в интернете десятки рецептов.

– Еще как согласна, директруня. Кемер вздрогнет от наших вареников.

В тот момент она и представить себе не могла, насколько пророческими окажутся ее слова.

*

– Здрасьте, баба Настя! Хватило же кому-то наглости в мерзкую погоду стащить лампочку из дворового фонаря! О, Аллах, оторви руки этому разбойнику!

Две женские фигурки в легких плащах с накинутыми на голову капюшонами пробирались по размокшей дорожке к двухэтажному дому, левой грани квадрата, составленного из зданий-близнецов. Они выглядели нелюбимыми родственниками рядом со сверкающими миллионами огней красавцами-отелями. Дневной дождь оставил свое приветствие на крупных листьях апельсиновых деревьев, украшавших внутреннее пространство квадрата. Аромат созревших плодов рождал в сердце ожидание волшебства, а ветки, которые давно не мешало бы подстричь, прикасались к волосам девушек, когда дразня, когда раздражая. Лениво сползающая с гор тишина обволакивала двор. Как будто не было всего в нескольких стах метрах шумных отелей и разгульных туристов.

– Нам ли жаловаться, Ниля, – примирительно пропыхтела изящная фигурка на полторы головы выше своей подруги, по мокрым ступенькам взбираясь на украшенное кадкой с кактусом крыльцо нужного дома. – Живем как у Христа за пазухой, весь сезон спелые фрукты с деревьев, только руку протяни. Через дорогу – море, работа – в десяти минутах неспешным шагом. Кожники, например, аж с Асланбуджака[10 - Нетуристический район Кемера.] до отеля добираются, вечерами ни моря, ни магазинов не видят. У нас же – оплачиваемый работодателями ложман[11 - Общежитие (тур.).] почти в сердце Кемера…

– Плоховато у тебя с анатомией, кулема. Там, где мы, не сердце, а почка. Мы живем в почке Кемера. Аййй! Ты посмотри, посмотри, тебе говорю, косматая, что ваша кошка опять натворила. Дохлую мышь приволокла под дверь! Как сговорились все сегодня, выводят меня из состояния благости. Из-за них даже очутиться там не могу.

– Она Саше каждый день подарки носит, – рассмеялась Лиза, спихнув мышь с крыльца и пытаясь попасть ключом в замочную скважину. – Он ее за это бисквитом подкармливает. Такая вот у них любовь.

Лиза подсветила замочную скважину экраном телефона, вставила ключ, распахнула деревянную, неумело выкрашенную зеленой краской дверь. Пока рука шарила по стене в поисках выключателя, квадрат дисплея кусками выхватывал из темноты нехитрое убранство комнаты. Судя по расположению и обстановке, она служила жильцам и гостиной, и кухней. Высокий холодильник, явно не для одного хозяина. Вычищенный до блеска кухонный гарнитур. Диван с потертым пледом в некогда красно-оранжевую клетку. Дешевая картина с изображением мечети аль-Харам[12 - Главная и крупнейшая в мире мечеть, во внутреннем дворе которой находится главная святыня ислама – Кааба. Расположена в Мекке, в Саудовской Аравии.]. Лестница на второй этаж.

– Есть!

Яркий свет залил просторную комнату, обнажив скрываемые темнотой плотно подогнанные доски пола с облупившейся краской, бежевую штукатурку на стенах и фиолетово-рыжие, не добавлявшие уюта, но придающие обстановке пикантности шторы на широкой балконной двери.

– Да вы как баре живете.

– Ребята здесь уже пять лет хозяйничают. Обустроились. У нас и стиральная машина есть, и даже слабенький интернет. Тебе между прочим тоже предлагали расположиться в этом доме, с комфортом.

– Чтобы я, ахыска, с четырьмя мужчинами жила? Не бывать этому. Только ты, русская кулема, на такое способна. Я предпочитаю жить без интернета и прочих достижений цивилизации, но в женском общежитии.

Дело не в национальности, а в темпераменте. Лизе было уютнее в обществе мужчин-«братьев», с которыми она делила не только жилплощадь и рабочие минуты, но и свои проблемы, чем в компании малознакомых эмоциональных девушек. Поэтому Лиза ничуть не жалела о своем выборе. Неважно, что об этом за ее спиной шепчут местные сплетники. Лиза любила свою запеленутую в обои с ромбами комнатку, в которой хватило места лишь для кровати и узкого платяного шкафа, и не променяла бы ее ни на один танцпол, если бы его пришлось делить с Нилюфер. Кроме того, окна комнаты выходили во двор и бодрящий апельсиновый аромат был неизменным спутником каждого вдоха девушки.

Капризная Нилюфер занимала комнату в правой грани квадрата. Ее соседками не посчастливилось стать массажисткам-тайкам. На их удачу они не понимали ни турецкого, ни русского, поэтому вечное ворчание Нилюфер казалось им непрерывным выражением симпатии миру.

– Так, кулема, до прихода мужчин полтора часа. Ты делаешь тесто, я – начинку, – затягивая на могучей шейке бретельки передника с веселыми гусями, заявила Нилюфер. – И работай молча, кулема, слышишь, на молитву зовут.

Наперегонки с резвящимся майским ветром в распахнутую балконную дверь ворвались звуки азана[13 - Призыв к всеобщей молитве мусульман.], дополняемые восторженным писком комаров, почуявших свой ужин.

– Да простит меня Аллах, но у турков все не как у людей. Вот зачем им, с их уличным зоопарком, балконные проемы полутораметровой ширины? Чтоб насекомые как на бал сбегались? – едва затихли звуки азана, пропыхтела Нилюфер.

– Чтобы после сытных ужинов легче было в дом заходить. Не боком, как ты.

– Это меня от отельной еды разнесло. Питаемся, конечно, регулярно, но, положа руку на сердце, макароны, рис, курица и хлеб, разве это пища? Мяса, мяса требует мой организм, тогда и вес придет в нор… Здраааасьте, баба Настя! – прервавшись на полуслове, Нилюфер изумленно уставилась в миску, где Лиза старательно замешивала тесто. – Доболталась, косматая. Это что за помои вместо камня?