Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Здравствуйте, я… мне… – Ингрид терялась, не зная, как можно объяснить в двух словах, почему у неё ногти на руке вывернуты наизнанку. И уж тем более не могла объяснить, как медсестра может помочь ей, но всё же протянула руку вперёд. – Мне надо что-то сделать с этим.

Медсестра в этой школе была под стать Парику – в рейтинге нелюбимых персон всей школоты она стояла в первой десятке: делала больнючие уколы, всем хамила и была непредсказуема. Она задумчиво осмотрела руку ровно пять секунд, потом подняла глаза на Ингрид.

– Ну? И чего ты от меня хочешь?

– У меня все пальцы болят, как я буду писать сейчас?

Медсестра вздохнула и протянула руку за канцелярскими ножницами, Ингрид испуганно отпрянула, но запястье было уже зажато в натренированной на фиксацию руке медработницы.

– Будешь сопротивляться, я не буду тебе оказывать помощь, – угрожающе произнесла медсестра.

– Разве у вас нет других ножниц? – сказала сдавленным голосом Ингрид.

– Что?! Мы тут для каждого будем маникюрные стерильные ножницы держать?

Спорить было настолько бесполезно, что оставалось лишь стиснуть зубы от боли и унижения. Через пару минут руку Ингрид отпустили. Кончики пальцев кровили, ногти были расщеплены, как одуванчики, в ладони лежала таблетка анальгетика.

– Хм, спасибо… – на одной ноте ответила Ингрид и, выходя из кабинета, спросила: – Может, перекись хотя бы дадите?.. Или пластырь?

– Щаз, ага, а спирта медицинского тебе не надо? С мылом помоешь!

Ингрид подивилась логике, что анальгин ей дали, а перекиси не нашлось. Карины, разумеется, уже не было у входа, а правая рука пульсировала не то от боли, не то от возмущения. Девочка отправилась мыть руку в туалет, таблетку смыла в раковину, а потом пошла к кабинету черчения. В целом мытьё руки не помогло: едва она задевала пальцы, на их кончиках проступала кровь, с лёгкостью впитываясь в расщепленные ногти, как в губку. Уже через минуту её рука была такая же грязная, как в медкабинете.

Вскоре у класса появилась Карина, вся красная от возмущения: оказывается, она отлучилась в столовую, а потом не могла найти Ингрид, потому что они шли разными дорогами.

Ингрид уставилась на дверь кабинета. Она действовала на девочку гипнотически. Вдруг перед глазами всё поплыло, дверь начала менять цвет – её будто заволокло серой пеленой, а голову, налитую свинцом, потянуло к земле. Дверь… дверь… дверь. Ингрид вдруг представила, что в кабинете черчения сидит какая-нибудь канцелярская тётка, подписывающая бумаги на, допустим, кабалу. А вдруг там и правда сейчас не то, к чему она привыкла? Образы в её голове были чересчур правдивы – настолько, что Ингрид начала оседать на подкошенных ногах. Кто знает – может, ещё сказывались голод, недосыпание и просто переходный возраст?

Карина грубо хлопала Ингрид по щекам, трясла её и тёрла уши, пытаясь привести в чувство.

– Так, вставай! – скомандовала Карина по-заправски. Ингрид промычала что-то невразумительное. – Вставай, говорю, я знаю, что тебе надо делать! Меня уже твои страхи перед дверьми достали, а падать в обморок перед дверью – перебор!

Карина заломала руку Ингрид и куда-то потащила.

– Тут на первом этаже есть дверь, типа чулана, будешь сейчас на ней тренироваться!

Ингрид ещё не до конца пришла в сознание, в голове звенело, ни сил, ни желания сопротивляться не нашлось. Пиная на ходу коленом обмякшее тело одноклассницы, Карина без особого труда приволокла её к чуланной двери.

– Так, вот тебе дверь. Взялась за ручку и открыла, быстро и чётко! – Карина командовала непреклонна.

Ингрид же была по-прежнему как в тумане, голос фонил в ушах. Чтобы снова не упасть, она схватилась за дверную ручку, налегла на дверь всем телом, отшатнулась в сторону и подалась в узкий скрипучий дверной проём, потом внезапно выпрямилась, будто её растянули, и сделала широкий шаг вперёд. Дверь за ней резко захлопнулась сама.

– Вот и молодец, всё, выходи! – громко крикнула Карина в замочную скважину. Но никаких звуков изнутри не было. Она ещё раз позвала, а потом ещё. Толкнула дверь, но та не поддавалась. Непечатно про себя подумав, девочка что есть силы снова надавила на дверь. А потом услышала шаги позади себя. Это была пожилая школьная уборщица.

– Чё ты тут возишься, а? Эта дверь открывается НА себя! – уборщица отпихнула Карину и демонстративно распахнула дверь, за которой стояли пара швабр, совок и валялся комок половых тряпок в узком ведре. Места между дверной коробкой и кирпичной стеной было так мало, что ничего шире ведра туда не помещалось.

Карина потеряла дар речи. Говорить, что твоя одноклассница только что сгинула за этой самой дверью, было, мягко говоря, глупо. Она вытаращила глаза, оправляясь от замешательства, и откупилась на вопросительный взгляд уборщицы:

– Ой, у меня т-туда карандаш закатился… случайно… Я не думала, что эта дверь такая… особая. Мммм… э-э-э… а, может быть, вы знаете, почему эта дверь здесь есть? – Карина задала последний вопрос именно так.

– Да потому что строить не умеют! – ответила уборщица, решив, что её вопрошают об особенностях местной архитектуры, взяла швабру и захлопнула дверь. Потом недоверчиво посмотрела на Карину и закрыла дверь на ключ.

Карина развернулась: было очевидно, что ждать появления Ингрид из этой двери бесполезно, однако – куда она могла пропасть? И главное, ну кто теперь поверит, что Камнина взяла и пропала за дверью, которая ещё и в другую сторону открывается?

Она вернулась к кабинету как раз, когда прозвенел звонок на урок, и вошла в незапертый класс. Но то, что она там увидела, ещё больше её ошарашило. За их партой в среднем ряду, как ни в чём не бывало, сидела Ингрид. Карина почувствовала себя обманутой и сильно разозлилась.

И всё же то была повторная потеря сознания. Ингрид казалось, что она выпала во внутренний двор школы, куда теоретически могла вести эта узкая дверь. Но во дворе школы не было никаких деревьев: только куцая трава, угол школьного корпуса, поребрик, асфальт и серый дом напротив через широкий двор. А здесь росли высокие стройные деревья с золотыми кронами резных листьев и охристыми серёжками, шуршащими на ветру. Она никак не могла вспомнить, как называются эти деревья. Между их стволами лился яркий солнечный свет, вглубь уходила славная тропинка, а никакой школы за её спиной не было и в помине.

Пока Ингрид пыталась форсировать приход в себя, мысли галопом скакали вдоль и поперёк. Бушующие их порывы от «я-опаздываю-на-урок-черчения» и до «а-это-вообще-я?» разрывали голову, а память отказывалась признавать место знакомым. Когда же Ингрид поняла, что оказалась, видимо, даже не в своём родном Санкт-Петербурге, ей почудилось на мгновенье, что она вот-вот в третий раз за день потеряет сознание. Но тишина этой дивной аллеи, рассеянный солнечный свет и сказочное спокойствие придавали сил и совершенно отгоняли панику, которая в таких ситуациях обычно охватывает людей. Хотя, по правде говоря, Ингрид при всей её эмоциональности вовсе не была паникёром.

Первое, что пришло ей в голову, – немедленно встать с земли, потому что Ингрид плохо переносила холод, а лёжа под деревом уже прилично подмёрзла. «Ну-у, судя по всему, оказаться в школе на черчении мне уже не грозит». – Чётко нашла своё место вторая мысль, а вот третья поразила как гром: «Меня потеряют, будут искать, не найдут, бедные мои мама, бабушка и всё семейство…» Но безмятежность этого места приглушала страх, Ингрид никогда ещё не было так спокойно. Лишь четвёртая мысль вырывала из покоя: «Господи, а где это я?»

Тем временем девочка уже поднялась на ноги, отдышалась и осмотрелась. Постепенно она погрузилась в отрешённое состояние, взгляд застыл в произвольном фокусе. Вдруг вдалеке туманной дорожки показался силуэт с тростью, движущийся в её сторону. Спустя несколько минут она разглядела в нём невысокого чуть полноватого господина с усами, в тёмно-синем фетровом пальто и под стать ему котелке; всё это время Ингрид, сказочно обрадованная наличием хоть живого человека в округе, перебирала в голове, с чего бы начать разговор. Возможно, это был единственный шанс узнать хоть что-то, и упустить его глупо, к тому же господин выглядел солидным, уважаемым человеком, внушающим доверие.

Она посмотрела на свою одежду, отряхнула прилипшие золотые листья, попыталась пригладить растрёпанные волосы и испытала глубочайшее разочарование в своём внешнем виде. Тёмно-голубой шерстяной свитер и бордовая юбка-плиссе со скрытыми в складках карманами были старыми и изрядно поношенными, поскольку девочке часто доводилось донашивать одежду с чужого плеча.

«Он похож на дворянина», – решила про себя она.

Их уже разделяло шагов пятьдесят, когда Ингрид разглядела всю утончённость его образа. Ни одной лишней детали. Теперь она переживала, на одном ли языке они с ним заговорят. А что, если он иностранец, или вообще говорит на несуществующем языке?

Когда он поравнялся с ней, Ингрид слегка поклонилась в его сторону. Господин остановился и ответно наклонил голову.

– Простите, ммм… – Она задумалась, как лучше обратиться к нему. – … Сэр, не могли бы вы подсказать, что это за место, где мы находимся?

Господин, очевидно, был удивлён, однако, кажется, больше не самим появлением незнакомой девочки, а её манерами: наивными и неуклюжими.

– Это Ясеневая аллея, – ответил он, улыбнувшись.

Ответ ненадолго поставил Ингрид в тупик. Конечно, она была рада вспомнить, как назывались эти деревья, но её интересовало кое-что другое.

– Неужели у столь удивительного по красоте места такое незамысловатое название? – Ингрид всё же боялась, что разговор не получится, и она останется одна в совершенно незнакомом ей месте, если не считать того, что теперь ей известно его название.

– Леди, вы проницательны, – ещё шире улыбнулся господин. – Смею вас заверить, что многие прекрасные вещи называются весьма просто. Но, полагаю, вас более интересует, как вы здесь оказались, а главное – с какой целью?

У Ингрид случился разрыв шаблона. Мало того, что впервые за её малые годы к ней обратились на «вы» и назвали «леди», так ещё и сразу попали в точку с вопросом. В обычной школе стандартным обращением к девочке со стороны сверстников было что-нибудь обидное, или вовсе нецензурное.

– Да, сэр, вы совершенно правы… Последнее время, а это уже целых пять минут, ровно с того момента, как я очнулась здесь, я только об этом и думаю, – Ингрид высоко подняла брови и криво растянула рот в улыбке, поскольку до этого ей не приходилось улыбаться легко и добродушно.

– Вы же понимаете, что я не смогу вам рассказать сразу всё, юная леди. Однако я рад, что вы нашли дорогу в наш мир. Нравится ли вам здесь?

– Да, – сдавленно сказала Ингрид. К её горлу подступал комок всех прежних обид.

– Всё, что я могу сказать вам сейчас, так это то, что вы попали в другой мир – не тот, в котором жили до сего момента. И сейчас вам стоит найти здесь себя. Может, вы представитесь?

– Ингрид. Камнина Ингрид. – чётко, почти по буквам сказала она и тут же добавила: – Значит, в том мире, откуда я родом, меня потеряет моя семья? – Пожалуй, только этот вопрос волновал её настолько сильно, чтобы задать его первым.

– Не переживайте об этом, – сказал ей господин в котелке.

Этот спокойный ответ был столь убедительным и простым, что развеял нарастающее в её душе сомнение.