Белая сорока. Ладожские тени

В общем, стало ясно, что без Русланчика не обойтись.

Но это было ужасно. Лиза сразу представила себе, как он выглядит. Представила и затосковала. Конечно, все бывает и есть шансы, что Русланчик – неплохой парень, но Лизе точно не понравится. Как может нравиться человек с именем Руслан? Вот как? Это же почти то же самое, что… Ну ладно, не важно. Она же не Людмила. К счастью. А то все бабушкины подружки принялись бы их «женить». Наверное.

Лиза почти угадала. Парень на остановке оказался невысоким, темноволосым и каким-то не то чтобы угловатым, но явно не отличающимся ни гибкостью, ни изяществом. Он стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы короткой кожаной куртки, и смотрел даже не на Лизу, а на морось над ее головой. Это было смешно, потому что такая поза подошла бы капитану корабля, отправляющегося в кругосветку, а не мальчишке – бабушкиному соседу. Да еще и Русланчику.

– Привет! – сказал не-капитан. – Я Руслан. А ты Лиза.

Он не спросил, а произнес ее имя с утвердительной интонацией, как будто ни секунды не сомневался, что она – это она. Произнес и улыбнулся. У него была очень хорошая улыбка, Лиза даже растерялась. К человеку с такой улыбкой хотелось броситься навстречу и рассказать про все, что случилось за последние месяцы. Человек с такой улыбкой обязательно поймет правильно и придумает, как можно исправить то, что Лиза сама ни за что не исправит. И скажет: «Все будет хорошо». Вот просто скажет, и она сразу же ему поверит.

Да ну, глупости какие лезут в голову! Это просто бабушкин сосед. Руслан к тому же. А она – это она, несмотря ни на что. Ни к чему ей это все. Тем более она приняла решение.

Лиза подняла голову и улыбнулась официальной улыбкой.

Руслан отбросил челку.

– Я хотел…

И на этом слове встретил ее взгляд. И замолчал.

Лиза сама не смогла бы объяснить, что он там увидел, в ее глазах. Вроде бы она старалась никакого особого презрения по поводу и без оного не изображать.

Но Руслан что-то увидел – точно. Или почувствовал, что ли?

– Извините, – совсем другим голосом оборвал он сам себя. И улыбаться перестал. Но чемодан взял и легко заправил его в открывшиеся двери троллейбуса.

– Спасибо, – пробормотала Лиза.

Руслан пожал плечом и с тем же новым равнодушным выражением лица откатил чемодан на заднюю площадку.

Лиза как-то сразу поняла, что никакого разговора не получится. Поняла, обиделась и прикусила язык, чтоб зря не начинать. Но чем больше она его рассматривала, тем сильнее ей хотелось познакомиться. Руслан был не таким, как мальчишки в Лизином классе. Он вообще не был похож ни на кого из ее знакомых.

«А он красивый», – ни с того ни с сего подумала Лиза.

То есть, наверное, вряд ли про него так сказал бы кто-то с точки зрения классических понятий о красоте, но для Лизы это ничего не меняло. Зря она так на него посмотрела и подумала зря. Что вот ей теперь делать?

Троллейбус ехал быстро. Лиза схватилась за поручень и боялась отпустить. За окном темнело, в салоне мигали лампочки, и все вокруг казалось больным и призрачным. Как в больнице, где Лиза провела этой весной две недели. Две бесконечных недели, за которые запросто можно было сойти с ума. Или поседеть. Или просто разучиться жить нормальной жизнью нормального человека.

Она никогда бы не поверила, что за две недели может так похудеть и измениться внешне. То есть меняться Лиза, наверное, начала в первую же ночь, но едва ощутимо. А перед выпиской перемены бросились в глаза.

В больнице вообще выходило на первый план главное, а остальное отваливалось, как высохшая шелуха.

Оказавшись на узкой кровати, странно поставленной не у стены, а на расстоянии сантиметров двадцати от нее, Лиза сначала была уверена, что мгновенно уснет. Она устала насквозь, до последней капли, тяжко и почти невозможно. Но вместо сна к ней пришло отупение, от которого хотелось подышать ртом и погрызть пальцы, а за ним – тревога, ни о чем конкретном и сразу обо всем.

Это оказалось непривычно и почти больно. Нужно было что-то сделать, а не валяться на казенном белье и то ли думать, то ли бредить. Она же не в психушке лежала и не в неврологии, чтобы нервы вели себя вот так. Это там, наверное, уместно, а в обычном терапевтическом отделении трястись от непонятных страхов ни к чему и не с чего.

Лиза попыталась считать баранов, но те не считались. Зато вместо баранов она начала думать о людях, и ладно бы обо всех подряд – нет, только о самых-самых. Тех, из-за которых оказалась в больнице. От этого сон, если и приближался, то теперь улетел совсем далеко, и Лиза вспомнила о последнем средстве – старой-старой игре. Сначала они играли в нее с мамой (тогда мама была еще прежней и играла с Лизой), а потом Лиза одна, про себя, когда не могла успокоиться или заснуть.

Все было очень просто: лежишь с закрытыми глазами и вспоминаешь названия фильмов на каждую букву алфавита. Самые редкие, вроде Ы, конечно, пропускались, а остальные – ни-ни, даже если ни одно название не шло на ум.

Лиза закрыла глаза и осторожно поправила одеяло. Одеяло и то от усталости и бессонницы превратилось в источник тревоги. Лизе казалось, что оно обязательно свалится на пол, и тогда придется шуршать в темноте, подбирая его, а от шуршания могут проснуться соседки. Плохо же, если так.

Одеяло не свалилось. Соседка слева закашлялась, но легко, и опять наступила тишина, только щелкало в темноте что-то непонятное, как будто отсчитывал время невидимый метроном. Время, оставшееся до. До рассвета, например, или до первого визита лечащего врача. Лиза почему-то очень боялась его. В смысле и врача, и визита. Ей не сказали даже его фамилию. Когда в приемном покое заявили со всей уверенностью, что в больницу ее положат и зря доктор из неотложки сомневался, Лизу пронзил такой внезапный и такой острый страх, что она даже забыла заплакать, а не то что спросить фамилию лечащего врача.

Товарищи дорогие! Она за свои четырнадцать лет ни разу не лежала в больнице. И в санатории не была, и даже в загородном лагере, как лучшая подруга Алиса. Только на той несчастной Алисиной даче, на которой начались все неприятности. Если сломанную жизнь кто-нибудь отважился бы назвать неприятностью.

Глава вторая. И позвони!

А все началось так красиво и так легко, что Лиза почти поверила – это судьба. Ну должна же судьба быть справедливой. Если дома у Лизы плохо, то, может быть, хоть в школе хорошо? Или не совсем в школе, а вот так – в личной жизни?

То есть поначалу ни о какой личной жизни Лиза даже не думала. У нее хватало других мыслей и дел. Не слишком веселых, прямо скажем. Нужно было ходить с мамой в магазин. И помогать ей готовить. И убирать квартиру. Лиза и раньше, конечно, помогала, но раньше ее помощь была необязательной, мама справилась бы и без нее. А теперь Лиза всерьез сомневалась, что мама справится.

Однажды Лизе было совсем тоскливо. Она проснулась в воскресенье утром и вдруг подумала, что так просто нечестно. Девчонки-одноклассницы сейчас еще спят, а когда проснутся, начнут завтракать чем-нибудь вкусным. Блинчиками, например. Или омлетом. Или творожной запеканкой с изюмом и орехами. А верх у запеканки будет золотистый, и по всей квартире запахнет ванилином и корицей. А может быть, даже немножко кардамоном. Лиза не очень любила кардамон, но его запах напоминал о праздниках и домашней выпечке. А если в доме пекут что-то вкусное, значит, там все хорошо. Никто не болеет – ну если только легкой простудой. Никто не сидит в комнате с отсутствующим видом и не пытается вязать носок.

Мама сидела и пыталась. Сначала петли соскальзывали со спиц, раз, другой, третий. Мама осторожно и неуклюже надевала их обратно, а они опять соскальзывали. Лиза бы плюнула и выбросила в мусорное ведро и спицы, и нитки. Но мама не выбрасывала. Она очень старалась, и в конце концов у нее получилось. Петли набрались, носок начал расти.

С тех пор мама чаще всего вязала. А вот завтрак приходилось готовить Лизе.

В то утро Лиза думала, что сейчас она сварит пельмени и уйдет куда-нибудь до вечера. Например, в гости. Ну и что, что никто не звал? К лучшей подруге можно и так, без приглашения. А можно пойти в ближайший торговый центр у метро и там побродить по магазинам. А потом зайти в кафе. И еще, например, в парикмахерскую и на маникюр. Деньги у Лизы давно лежали в старом кошельке. Не слишком много, но ей бы хватило. Это были подаренные отцом и бабушкой на день рождения деньги – их Лиза имела полное право потратить как угодно.

Пельмени расползлись – мясо отдельно, тесто отдельно, – и есть их могли только очень выносливые люди. Такие, как мама с папой. Они и ели. И честно не замечали, что Лиза переварила пельмени минимум на полчаса. А Лиза это есть не могла. Она даже пробовать не стала. Выпила какао с молоком, съела хлебец с сыром и отпросилась до вечера.

– Я гулять. А потом – подстричься. А потом – к Алисе в гости. Да, телефон заряжен. Да, я всегда на связи. Да, в восемь точно буду дома.

Лизу отпустили. Родителям было жалко ее, наверное. А может, и себя тоже.

В торговом центре Лиза сразу почувствовала себя неуютно. Было слишком рано, магазины только открылись, и заходить в них не хотелось. Сомнительное удовольствие – бродить одной среди вешалок с одеждой и витрин с бижутерией под недовольными взглядами невыспавшихся продавщиц. Очень на любителя.

Лиза прошла мимо секций с платьями, пальто и обувью и почти ткнулась лбом в прозрачную стену с высокими стеллажами с той стороны. К счастью, все-таки не ткнулась, а вовремя остановилась и сообразила, что пришла к книжному магазину. Большому, с несколькими залами, игровой комнатой и диванчиками, чтоб можно было посмотреть книги или просто отдохнуть. Лиза когда-то заходила сюда и вспомнила, что магазин работает двадцать четыре часа в сутки и что там продавцов присутствие Лизы не смутит и не привлечет внимания. Им будет все равно.

Лиза зашла в отдел художественной литературы и начала рассматривать стеллаж за стеллажом. Ей больше всего нравились книжки про любовь. Нет, не дурацкие истории, в которых бедная, но прекрасная девица, продав дом за долги родителей, приезжала в незнакомую местность и там встречала мрачного красавца, который через пару страниц спасал ее собачку от неминуемой гибели, а еще через пару страниц – от такой же гибели и ее саму. Ну и потом еще девица могла вылечить его от тяжелой болезни. И выйти замуж. Выйти замуж – непременно. А Лизе про замуж было не интересно. Ей нравилось читать про девчонок – таких, как она.

Книжки про обычных девчонок тоже, к счастью, попадались не очень редко. И Лиза встала около стеллажа, чтобы посмотреть повнимательней. А потом выбрать и прочитать по несколько страниц из каждой. Этого Лизе обычно хватало, чтобы решить – интересна ей книжка или нет.

Она вытащила одну в обложке с белым корешком и села на специальный диванчик. На обложке Лиза увидела картинку: темноволосый мальчик на катере и рыжая девчонка на берегу. У мальчика были синие глаза, и он так улыбался, что у Лизы замерло что-то внутри. А потом отмерло, и она вдруг подумала, что он на кого-то похож.

Лиза еще немножко посмотрела на обложку, и ее осенило. Мальчик не то чтобы как две капли воды, но все же достаточно сильно напоминал Антона из параллельного класса. Лиза знала его не очень хорошо – вернее, почти совсем не знала. Он перевелся к ним в школу недавно из какой-то гимназии, но сразу нашел себе компанию и всегда ходил в окружении и мальчишек, и девчонок. Девчонки прямо в глаза ему заглядывали и ловили каждое слово. Ни стыда ни совести!

Лиза подумала, что если бы встретилась с этим Антоном один на один, то, может быть, он бы ей и понравился. Потому что симпатичный. Да что там – красивый. И высокий. И не толстый совсем. А запястья узкие, как у девчонки, и пальцы длинные и тонкие. И еще глаза – может, и не совсем синие, как в книжке, но все равно – на такие посмотришь и сразу точно не забудешь. Не зря же за этим Антоном бегает столько одноклассниц. Но шансов на такую встречу практически нет. Да и не надо. Лиза прекрасно обойдется без всех мальчишек, вместе взятых. И без каждого в отдельности тоже.

– Девочки читают про любовь. Кто бы сомневался?

От этих слов, прозвучавших за спиной, Лиза вздрогнула и чуть не уронила книжку. Только этого ей не хватало – чтобы за ней подсматривали и комментировали, что она тут читает.

Лиза перехватила книжку, чтобы не упала, и обернулась.

За спинкой ее диванчика стоял Илья Кольцовский – одноклассник Антона. Но вот как раз его, в отличие от Антона, Лиза знала неплохо. Во-первых, потому, что в одной параллели они учились с первого класса. А во-вторых, Илье явно нравилась Алиса. И он это не просто не скрывал. Он каждый раз пытался продемонстрировать свои чувства с энтузиазмом героя старой комедии, в которой перемешаны романтические эпизоды и юмор абсурда.

– Привет! – сказала Лиза.