Не сдохнут только одиночки

Наскоро собрав продукты в рюкзак под недовольные взгляды ожидающей своей очереди толпы, я ринулась к выходу, как вдруг услышала истошный женский крик, переходящий в рыдания и ругань.

Слишком шустро для пенсионерки выбежав из отдела с консервами, бабка бросила свою тележку и самозабвенно крича, погналась за тучной продавщицей, на бегу зажимающей кровоточащую руку.

"Все, баста, карапузики, – мелькнуло у меня в мозгу, и развернувшись не глядя, дабы не быть затоптанной, я поспешила к выходу…

Глава 3: Звуки паники

Выскочив из магазина на улицу, я энергично завертела головой, оценивая обстановку. Итак, проход свободен. Лишь пара старушек в полуметре от меня – идут неспешно, болтают, выглядят вменяемо.

А чуть подальше, в сквере, паренёк – развалился на лавочке. Бледный, неопрятный, одет не по погоде. Рюкзак бросил прямо на землю. Рассматривает исподлобья прохожих… То ли бомж, то ли больной – издалека не разобрать. Нет, туда не пойду, хоть стреляйте в меня. Чуйка орёт, что нарвусь. Придется искать другой путь. В сквере сейчас небезопасно.

Замкнутая территория, обнесенная высоким забором. Так погонится за кем такой вот сумасшедший – ни спрятаться толком, ни удрать. К слову, та бабуля из супермаркета передвигалась крайне бодро, как молодая. А я, говоря откровенно, совсем не рассчитываю на собственные ноги. Последний раз бегала стометровку на скорость – в третьем классе, а потом вплоть до выпуска просидела на скамье освобожденных… Так что в моем случае – спасёт лишь торжество разума над плотью.

Автоматические двери магазина шумно распахнулись, и сердце моё мгновенно рухнуло в пятки. Народ, почуявший жаренное, в буквальном смысле, повалил во все стороны, наполняя переулок возбужденным гулом и криками.

"Нечего ловить ворон, – одернула я себя, пристально вглядываясь сквозь толстое стекло витрин на поднявшуюся в магазине суматоху. – Пока не затоптали, надо валить."

И лавируя между прохожими, я бодро обогнула сквер по короткой дуге.

Первые люди, ринувшиеся напрямки, уже поравнялись со странным парнем, полулежащим на лавочке. Один из мужчин остановился, пытаясь что-то у него спросить, но тот, как будто впал в летаргию.

Прикрыв глаза, он завалился на бок, не найдя опоры. При этом страшная, абсолютно бесноватая улыбка застыла у парня на лице, и мужчина поспешно отпрянул назад. Перекрестившись, другой рукой мужик перехватил поудобнее сумку, и поспешил удрать на безопасное расстояние. А парень, до сих пор хранивший неподвижность, вдруг вскочил и, оставив рюкзак у лавки, нетвердой походкой заковылял вслед за толпой.

При этом лицо его выражало абсолютное безразличие. Жутковатая улыбка сползла. А сердобольный мужик, изредка оглядываясь на молодого человека, прибавил скорости, чуть слышно подбадривая не поспевающую за ним жену.

– Вам плохо? – Взяла паренька под руку пожилая женщина в зеленом пальто.

Не дав ответа, тот резко развернулся и схватив ее обеими руками за плечи, резко притянул к себе, словно хотел поцеловать.

Дама в пальто истошно закричала, зовя на помощь. И ярко-зелёный кашемир местами пошёл неопрятными, бурыми пятнами. От неожиданности и боли женщина заплакала и забилась, пытаясь вырваться из медвежьих объятий сумасшедшего. А паренёк вдруг затрясся, как от беззвучного хохота, и лишь сильнее сомкнул руки, не дав своей жертве отпрянуть.

Люди, наблюдавшие эту сцену вблизи, попытались разнять их. Мужчина с тяжелой сумкой, бегущий чуть впереди, оставил ношу жене, и, не взирая на ее протесты, поспешил на помощь незнакомке.

Ударив парня под колено, он оттащил его назад и завалил на асфальт. Женщина, выпав из лап своего мучителя, тряпичной куклой осела на землю.

Кинув сумки, спутница мужчины бросилась к нему, что-то жарко крича на бегу – очевидно, уговаривая его не ввязываться.

В то время, как остальные люди просто спешили мимо. Кто-то оглядывался. Но большинство, как и я, приняли решение не подставляться под удар.

Невменяемый парень, лежа на асфальте с куском плоти во рту, непонимающе провожал прохожих глазами, изредка предпринимая попытки схватить кого-нибудь за ногу.

Незнакомка в зеленом пальто, тихо рыдала, зажимая ладонью рану на лице.

– Кто-нибудь, – невнятно промямлила она, и в уголке ее губ надулся кровавый пузырь, – вызовите "Скорую". Пожалуйста. Помогите…

"Всё, достаточно", – на грани паники подумала я, отворачиваясь. Внезапно накатившая тошнота встала масляным комом в груди, противно перекатываясь в такт шагам. Преодолев последние метры до дома почти бегом, я мчалась, не оборачиваясь, пока у подъезда не налетела на что-то большое и мягкое.

– Опять Вы? – Болезненно потерев плечо, удивился лейтенант Чумаков.

– Там… там… В сквере напротив женщину покусали. Нужно туда, спасать ее. – Руки исступлённо зашарили по карманам в поисках смартфона. – Она там кровью истекает, а этот сумасшедший, наверное, уже встал и бегает по парку!.. И бабка в супермаркете… Она… Она… Кассиршу погрызлаааа-ааааа-ааа!.. – Тут я сдалась, и слезы потекли в три ручья по лицу, снимая многочасовое напряжение этого странного, по всем параметрам непривычного для меня утра.

– Варвара Захаровна! – Встряхнул меня Чумаков. – Возьмите себя в руки. Вы же большая девочка, а ревёте, как шестилетка.

– Ик… Там люди эти… Ииииик… – только и смогла выдавить я из себя. – Опасно… Ик…

– Давайте, шуруйте домой, запритесь на все замки. Сержант Вас проводит. – Чумаков стащил с меня неподъемный рюкзак и вручил мою ношу ничего не подозревающему Петренко. – А я пока сам дам отмашку патрульным и "Скорой".

Ощущая полнейшее опустошение, я покорно кивнула и, усилием воли подавив накрывающую меня волну истерики, поплелась по лестнице вслед за шустрым сержантом.

***

Выдав Петренко ключи от тамбура, я обессиленно привалилась к обшарпанной розовой стене подъезда.

– Испачкаетесь, – участливо пожурил меня сержант, гремя увесистой связкой.

Войдя, наконец, в тамбур, который, кстати, никогда прежде не закрывался днем на ключ, я прислушалась: у соседа напротив, как всегда орет телевизор, смежная с моей дверь слегка приоткрыта. В квартире тихо.

– Может, собираются куда? Не делились они с Вами своими планами? – Напрягся сержант. – Один я туда соваться боюсь. Сейчас любой подлости можно от людей ожидать… Да и не по протоколу это. – Честно признался страж порядка.

– Не исключено, что в магазин, как все, – пожала плечами я, – забрав у Петренко связку с ключами. – Мы с соседями редко общаемся.

– Пойду за ребятами сбегаю, – предупредил он и бодро потрусил вниз по лестнице. – А Вы запритесь пока и никуда не выходите, особенно если услышите подозрительные звуки. Тамбур не закрывайте. А то мы к вам, если что, не прорвемся.

***

Не с первого раза отворив входную дверь, я нехотя скинула тяжелую кожанку, даже не заставляя себя повесить ее в шкаф.

– Алиса, включи сетевое радио! – Крикнула я, на ходу избавляясь от увесистых берцев.

Квартиру наполнил приятный баритон любимого ди-джея:

"С вами "Независимое радио Подмосковья". Срочные новости: "Институт Склифосовского" временно не принимает новых пациентов. Койки переполнены из-за вспышки неизвестного вирусного заболевания, заставляющего людей калечить друг друга. Что это? Новая эпидемия? Власти пока не дают официальных комментариев. Но мэр Москвы не исключает введение карантинных мер. В то время, как наш независимый эксперт, имя которого мы не можем разглашать в целях его же безопасности, призывает к введению в стране "Чрезвычайного положения". Если вы это слушаете, запритесь дома, позаботьтесь о безопасности и пропитании своих престарелых и малолетних родственников. Избегайте мест с большим скоплением людей. И ждите дальнейших официальных инструкций от представителей власти."

В тамбуре что-то зашуршало, и я припала к глазку, убавив звук колонок.

– Давай, Серый, заходим. – Пробормотал незнакомый полицейский, прикрывавший Петренко, и тот, перекрестившись, шагнул в соседскую квартиру.

Кот, разбуженный чужаками за дверью, вылез из-за дивана, неся мне в подарок увесистый клок пыли.

– Мяу? – Изогнув свой хвост знаком вопроса, он потёрся о ногу, оставляя на штанине волосатый след.

– Согласна, дорогой. Пора помыть за диваном, – улыбнулась я коту и почесала его за ухом.

Разобрав сумки, перво-наперво я решила, разделать курицу.

В тамбуре, вроде, стояла тишина. Поэтому, расслабившись, я вновь прибавила радио:

"Почему власти так долго скрывали локальную вспышку бешенства в подмосковном Королёве? – К баритону диктора прибавился еще один голос, теперь уже женский. – Какие выгоды преследовало правительство, настаивая на производстве и апробации на простых гражданах нашумевшей вакцины от опасной инфекции? И не могла ли она привести к стихийному возрастанию агрессии среди местного населения? Возможно, некий вирус бешенства мутировал именно под действием такого, не вполне стабильного ещё лекарства, напрямую воздействующего на иммунную систему носителя. Ведь опыт клинических испытаний был крайне коротким… С этим трудно спорить. И геномодифицированная вакцина, сляпанная на коленке, всем нам в итоге вышла боком. К слову, об агрессии. Все мы, наверное, сталкивались с волной негатива в интернете со стороны граждан, столь яростно выступающих за прививки!" Голос девушки сорвался, послышался неприятный, свистящий гул, будто у нее выхватили микрофон. "Да бросьте, не несите Вы в массы этот бред сивой кобылы! – Возмущенно зашипел в петличку пожилой мужчина. – Вас хлебом не корми, дай раздуть любую мелочь и выставить её антинародным заговором. Конспирологи чёртовы!.. Да в советское время такие, как вы и пикнуть бы побоялись в сторону правительства! Сажать вас надо, к едрене фене! И в тюрьме насильственно вакцинировать!" – Припечатал безымянный мужчина.