Долг платежом красен

Егор ничего не ответил, но Ваня сильно подозревал, что отец сделал очень несчастное лицо (а он умел!), потому что было слышно, как Анастасия быстро сделала несколько шагов вперед и, по всей видимости, обнимая мужа, очень мягко, с сочувствием быстро заговорила:

– Прости, прости! Я понимаю, как тебе тяжело. Я не хотела, извини… Просто у меня в голове не укладывается! И… как вообще этот старик мог зайти к нам в дом? На что нам Елизар?!

– Елизар тут не при чем, – вяло отозвался Егор. – Он еще менее чем я способен противостоять этому… Даже имя его произносить не хочу!

На несколько долгих минут супруги замолчали, Ваня нетерпеливо ждал продолжения. Наконец, Анастасия спросила:

– Что же теперь делать?

– Нужно возвращать долг. До первого июня… Неделя осталась.

– Но это же невозможно! – воскликнула Анастасия, вышагивая по комнате. – Ты же лучше меня знаешь, как это ужасно!

– Я постараюсь как-нибудь уладить это дело…

– Уладить?! Интересно, как же это? И я вообще не понимаю, как ты мог так глупо попасться, да еще и забыть об этом! И не сделать ничего, чтобы избавиться от этого чертова долга! – почти яростно воскликнула Анастасия, наконец, остановившись на середине комнаты.

– Настя! Если, хочешь правду, то я даже не думал, что столько проживу! Мне казалось, что четыреста лет достаточно долгая отсрочка!

Анастасия снова зашагала по кабинету, надолго замолчав. Ване даже наскучило стоять под дверью, но Воронцова начала вновь:

– Так что же нам теперь делать?

– Не нам, а мне, – поправил жену Егор – та в ответ только фыркнула. – Прятаться бесполезно… Договориться миром было бы лучше всего, но, зная, с кем я связался…

– Я же знаю, что с тобой будет! – нетерпеливо перебила мужа Анастасия. – У меня каждый день перед глазами пример Елизара!

Ваня уловил в голосе матери истерические нотки и повернулся к Елизару, чтобы узнать, что же с ним такого страшного, от чего мама так кричит. Но с Елизаром все было в порядке – он как всегда язвительно улыбался с портрета…

– Настя, успокойся, ладно? – услышал Ваня голос отца, более бодрый, чем раньше. – Все еще может быть хорошо. К тому же, у меня целая неделя в запасе. Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю… Ну, а если нет… Придется мне отвечать за свои ошибки.

Ваня слышал, как Анастасия всхлипнула, потом что-то быстро пробормотала и двинулась к двери. Мальчик проворно залез под Лизин стол и замер. Так он просидел, пока не услышал, как хлопнула дверь в комнате родителей. Тогда Ваня вылез, вопросительно посмотрел на портрет Елизара, не дождался от него никакой реакции, и направился в свою комнату. Его заинтриговало произошедшее, и ему очень хотелось рассказать обо всем Лизе, но он сомневался в том, что это хорошая идея. Еще в день знакомства с девушкой, отец попросил Ваню не ввязывать Лизу ни во что, и не рассказывать ей о его или своих магических способностях. Мальчика вначале это расстроило: он не понимал, что в этом страшного – он то и дело проговаривался одноклассникам о том, что его отец волшебник. И ничего! Ему, конечно, мало кто не верил… Но, узнав Лизу поближе, Ваня понял, что она совершенно не верит в волшебство и поэтому, рассказывать ей что-то о магии было бы просто бессмысленно.

Ваня уселся на подоконник и еще раз подумал, что Лиза могла бы помочь ему вызнать из-за чего так расстроены родители, но тут же вновь решил не говорить девушке ничего – это как-никак семейное дело. И хоть он и не считал Лизу чужой, все же ей лучше не знать об этих непонятных разговорах. Размышляя об этом, Ваня чувствовал себя серьезным и взрослым, а потому решил, что должен обязательно помочь отцу, что бы тому ни пришлось бы сделать. Но только действовать стоило тайно – родители никогда бы ему не разрешили вмешиваться в их дела, если бы узнали о его намерениях. Нужно только постараться не думать об этом, а то мама обязательно догадается…

Но, в конце концов, она просто женщина, хоть и с невероятно сильной интуицией, а Ваня – настоящий волшебник!

Глава четвертая, в которой происходят страшные вещи

Понедельник, конечно, день тяжелый, но Лиза все равно прибыла на свое рабочее место без неудовольствия. Елизар, увидев ее, улыбнулся почти приветливо, чего раньше с ним не бывало, и Обломова удивленно присвистнула:

– Даже так? Надеюсь, ты не подумал, что тот воздушный поцелуй что-то значил? – деланно озабоченным тоном поинтересовалась Лиза.

Елизар надменно фыркнул, закатывая глаза к потолку, и девушка, уперев руки в бока, протянула:

– Ууу… Да вы самовлюбленны, молодой человек!

Весело рассмеявшись, Лиза уселась за свой стол, отвернувшись от портрета, который тут же стал забавляться с ее прической. Девушка мурлыкала себе под нос песенку и правила статью Воронцова для какого-то журнала по психологии. Сам Воронцов не спешил показываться из своего кабинета, но неожиданно для Лизы, в прихожую вышла Анастасия.

– Доброе утро, Лиза! – поздоровалась женщина, подходя к Обломовой. – Как прошли выходные?

– Замечательно, спасибо! – улыбнулась Лиза. – А вы сегодня не пойдете на работу?

– Я что-то приболела… – махнула рукой Анастасия. – Взяла больничный…

Лиза внимательно посмотрела на Воронцову – та, действительно выглядела неважно. Лицо у Анастасии вытянулось, побледнело, глаза покраснели и смотрели устало. Лиза сочувственно улыбнулась и предложила Воронцовой прилечь, та согласно кивнула и, пожелав Лизе удачного рабочего дня, удалилась.

Но видимо удача в этот день решила отвернуться от Обломовой: Егор, соизволивший, наконец, появиться перед секретарем, был хмурым и очень капризным. Ваня явно что-то скрывал от Лизы и был гораздо менее общительным, чем обычно. Посетители подобрались сплошь истеричные дамочки, разговаривать с которыми было почти невозможно. То и дело мимо проходила, похожая на тень, Анастасия, чей печальный вид тоже не поднимал настроения… Лиза сообразила, что у Воронцовых, вероятно, случилось что-то неприятное, но девушка благоразумно решила не влезать в чужие дела. Как только рабочий день закончился, Лиза тихонько и незаметно ретировалась, радуясь, что покидает это печальное семейство и, надеясь, что следующий день пройдет более радостно.

Но, увы! И следующий день был таким же печальным. А за ним еще один – еще более мрачный. Воронцов отменил половину приемов, и Лизе пришлось переносить визиты многих клиентов на другие дни. Егор часто уходил куда-то, не оставляя Обломовой никаких указаний, и она сидела по несколько часов в пустой приемной, не зная, чем себя занять. Она только и делала, что пила чай с булочками и шоколадом, из-за чего за несколько дней потяжелела на пару килограммов. После своих отлучек Воронцов возвращался еще более мрачный и, не говоря ни слова, запирался в кабинете.

Таким образом прошла вся неделя – Лиза только вздыхала и качала головой. Она не могла сказать, что ее сильно заботит настроение начальника – ее работа не становилась от этого хуже. Но общее сумрачное настроение, разумеется, влияло и на нее, делая Лизу грустной в течение всего рабочего дня. Девушка кидала вопросительные взгляды на Елизара, но тот только пожимал плечами – в конце концов, он был всего лишь картиной.

Пятница подкралась незаметно, хоть Лиза ее и очень ждала. Егор снова убежал, Ваня, явно что-то замышляя, целыми днями не показывался из своей комнаты, лишь изредка приходя к Обломовой, перекинуться парой слов. Анастасия несколько дней назад затеяла генеральную уборку, которая никак не могла подойти к своему завершению. Вот и теперь она что-то яростно мыла в кухне. Лиза, начитавшаяся психологических статей Егора, пришла к выводу, что у госпожи Воронцовой стресс, и с помощью уборки она пытается его снять.

Обломова, откинувшись на спинку кресла, держа в одной руке чашечку с зеленым чаем, готовилась другой рукой закинуть себе в рот крохотное, но очень вкусное пирожное, когда в квартиру ворвался взъерошенный Егор и полубезумным взглядом окинул прихожую. Лиза поспешила отставить чашку и положить пирожное обратно на тарелку.

– Лизавета, иди домой! – бросил Воронцов, проносясь вихрем мимо девушки.

Он распахнул дверь кухни и, схватив Анастасию за плечи, стал быстро втолковывать ей что-то о том, что у него ничего не получилось, и теперь она должна быстро уехать куда-нибудь вместе с Ваней. Лиза – удивленная и растерянная – вылезла из-за стола и сделала пару шагов в сторону Воронцовых, но остановилась, когда услышала встревоженный голос Анастасии:

– Я никуда не пойду! Ты думаешь, я могу тебя сейчас оставить? Тогда ты просто дурак! А Ваню… Ваню пускай заберет Лиза! – воскликнула женщина, увидев Обломову и указав на нее мужу.

Воронцов резко обернулся:

– Почему ты еще здесь? Я же сказал – уходи!

– Не кричи на нее! – оборвала Егора жена, и сбросила его руки со своих плеч. – Лиза, пожалуйста, как можно быстрее покинь квартиру и возьми с собой Ивана. Я понимаю, что это необычная просьба, но не могла бы ты приютить на несколько дней нашего сына у себя дома?

Лиза иногда соображала очень медленно, и сейчас как раз был именно такой момент. В ее голове лениво ворочались мысли, и она никак не могла понять, что происходит.

– А… – Лиза открыла рот, чтобы задать вопрос, но Воронцов бесцеремонно развернул ее и подтолкнул к двери.

– Быстрее, Обломова! Не тормози!

Лиза споткнулась и чуть не полетела на пол, но вовремя уцепилась за ручку двери Ваниной комнаты. Мальчик, услышавший разговоры, выглянул из спальни и уставился на Лизу вопросительным взглядом. Следуя указаниям «не тормозить», Обломова взяла Ваню за руку и поволокла в прихожую.

– Надевай ботинки – поедем ко мне в гости!

Иван удивленно оглянулся на спорящих родителей, краем глаза заметив, как с портрета ему кивает Елизар, явно советуя идти вместе с Лизой. Обломова же, подлетев к своему столу, смахивала с него в сумку все, что попадалось под руку, на ходу, скидывая домашние туфли и, вдевая ноги в кроссовки. Неаккуратно задев уже не безызвестный стаканчик с карандашами, Лиза уронила его на пол, и он грохнулся с громким деревянным стуком карандашей, почти заглушив звонок в дверь. Лиза чертыхнулась и, не заметив побелевших лиц старших Воронцовых, полезла под стол. Ваня кинулся ей помогать и, так как стол был не из маленьких, они вдвоем там легко уместились, собирая по полу непонятно зачем нужное Лизе, огромное количество цветных карандашей.

Ни девушка, ни мальчик, естественно, не увидели, как открылась дверь и в квартиру величественно вплыла изящная дама в розовом закрытом платье и белом пиджачке, в сопровождении седоволосого старика, коего уже приходилось встречать Обломовой. В этот раз он был без зонтика и плаща, но все с той же шляпой с зеленой лентой, а из нагрудного кармашка его черного пиджака торчал зеленый шелковый платок. Дама слегка склонила голову, здороваясь с Воронцовым, и улыбнулась ему холодной улыбкой. Затем смерила презрительным взглядом Анастасию, замершую за спиной мужа, и усмехнулась. Старик же не двигался и даже не моргал, вперив взгляд своих колючих хитрых глаз в лицо Егора. Тот же, казалось, не обратил на него внимания и смотрел только на женщину в розовом.

– И ты здесь? – спросил Воронцов, скорее насмешливо, чем удивленно.

Дама лишь пожала плечами и оглядела прихожую равнодушным взглядом. Егор незаметно сделал легкое движенье кистью руки в сторону стола, наложив на него чары, чтобы гости не заметили затаившихся под ним Лизу и Ивана. А те действительно предусмотрительно затихли, заметив пару розовых туфелек на стройных ножках и черные блестящие ботинки на мужских ногах, что были видны девушке и мальчику из их укрытия. Ваня был волшебником, хоть еще ничему и не научившимся, и хорошо почувствовал явную опасность, исходившую от этих ног и их владельцев. А Лиза Обломова, хоть и медленно соображала сегодня, но интуиция всегда мгновенно ей подсказывала, когда и что стоит делать или не делать. Сейчас она подсказала девушке сидеть тихо и не высовываться.

Тем временем, розовые туфельки и, разумеется, особа в них обутая, сделали несколько шагов по направлению к столу. Дама явно не спешила начать разговор, Егор тоже молчал. Старик так и продолжал пялиться на него, а Анастасию начала бить нервная дрожь. Женщина в розовом платье заметила это и, с улыбкой обернувшись к Воронцовой, заговорила, обращаясь, тем не менее, к Егору: