Долг платежом красен

Елизар кивнул, но заговорить не спешил. Лиза поняла, что юноше хочется, чтобы она стала его упрашивать и, хоть девушку и не устраивало такое поведение собеседника, любопытство было сильнее и, самым вежливым тоном она попросила:

– Ты не мог бы меня просветить на эту тему, любезный Елизар? Пожалуйста.

Любезный Елизар, услышав слово «пожалуйста», решил смилостивиться над недалекой Обломовой и снизойти до некоторых разъяснений.

– Ладно, сделаю тебе одолжение. Но я искренне не понимаю, зачем Воронцов взял на службу девчонку, не имеющую ни малейшего понятия о магии! А мне теперь мучиться с твоей безграмотностью, – увидев насупленный обиженный вид девушки, юноша, казалось, был полностью удовлетворен и готов продолжить разговор без дальнейших оскорблений. – В общем-то, все просто: если тебе требуются какие-либо неоценимые услуги другого мага, ты можешь заключить с ним договор, в котором будет указана услуга, что он тебе окажет, и цена за нее, которую ты заплатишь. Заключается такой договор очень просто и в любой форме – подписывать кровью необязательно, – Елизар усмехнулся и, видя признаки слишком медленной работы мысли на лице Обломовой, продолжил пояснения. – Допустим, волшебник спас тебе жизнь – по твоей просьбе – за это ты должен отслужить ему какое-то время. Все просто, не так ли? – Лиза кивнула, и Елизар продолжил: – Цена бывает разной, в зависимости от услуги. Егор задолжал много. Не знаю из-за чего – я с ним тогда еще не познакомился, а рассказывать он мне ничего об этом не стал. Но я знаю цену – триста лет службы. Стандартный срок. Но вряд ли Воронцов еще столько протянет – он и так живет уже слишком долго даже для волшебника. С его-то образом жизни! Это он последние лет десять присмирел, а как он кутил лет сто назад! Хо-хо! Тогда в его доме было куда веселей!

– Ты снова отвлекаешься, – перебила, ударившегося в воспоминания, Елизара Лиза.

– Разве? Я, кажется, все сказал.

– Объясни, почему служба на этого Всеволода так ужасна?

– Служба ужасна сама по себе и не важно, кто твой хозяин! – горячо воскликнул Елизар. – Ты становишься бесправным слугой и исполняешь все приказы господина! А они бывают не самыми легкими и не самыми приятными. Проще говоря, твою магическую силу нагло используют в своих целях! А уж с таким хозяином, как Всеволод, Воронцову и надеяться нечего на счастливый исход своей службы. Я с ним, правда, не знаком, но говорят, что Всеволод считает так: если уже не можешь выполнять приказы, то просто передаешь ему все свои силы, а там уж с тобой будь, что будет! Удивительно бесчувственная личность!

«Кто бы говорил!» – подумала Обломова, глядя на Ваню, которого разговор Лизы и Елизара приводил в состояние, близкое к истерике.

– Все будет хорошо! – постаралась приободрить мальчика Лизавета, взяв его за руку.

– Я бы не был в этом так уверен, – авторитетно заявил Елизар, не обратив внимания на раздраженный взгляд Обломовой. – И по мне, так пускай себе Воронцов еще хоть год свои проблемы решает! Пока его нет – я на свободе.

– И тебе не жалко маму? – воскликнул Ваня, устремив на Елизара свои большие честные глаза.

Юноша покачал головой и произнес, возможно, даже искренне:

– Нет, Настеньку мне действительно жаль. Она всегда такая милая… Старалась почаще со мной поговорить… Пока некая девица не устроила себе рядом со мной рабочее место и, чтобы не травмировать ее психику, Настя, при ней со мной не общалась!

– Но ты же не мог разговаривать, пока был на картине! – возмутилась Лиза незаслуженным упреком.

– Мог! И слышал все прекрасно! Просто при тебе мне разговаривать не разрешалось. И поэтому из-за тебя мне не хватало общения.

Лиза открыла рот, собираясь сказать, что она развлекала порой Елизара своими монологами и обращенными к нему риторическими вопросами, но юноша, поняв ее, перебил, поясняя:

– Общения с нормальными людьми, Обломова. А Настенька такая чудная женщина… Из всех жен Воронцова она – самая лучшая на моей памяти. И что это вы смотрите так удивленно? Егору шестьсот лет! Не думаете же вы, что это его первый брак? Я знал восьмерых мадам Воронцовых, а уж, сколько их было до меня – не могу сказать. И все время его тянет на простушек – ни одной волшебницы! Наверное, потому что те долго живут и успевали бы надоесть…

– Елизар, заткнись! Не желаю слушать твоих рассуждений о браке. Нельзя тебя как-нибудь запихнуть обратно на картину? – Лиза казалась уставшей от болтовни и развязности юноши.

– Нет, Лизавета Александровна, вам от меня избавиться не удастся! Кроме Воронцова меня туда никто не загонит, – Елизар нагло улыбнулся.

Он был доволен свободой, доволен собой и чувствовал себя почти королем по сравнению с, ничего не смыслящей в колдовстве, Лизой и, ничего еще не умеющим, Ваней. Чувство собственного превосходства излучалось каждой клеточкой тела Елизара, и на лице его играла самодовольная улыбка. Правда, это продолжалось только до тех пор, пока юноша не заметил, светившееся во взгляде Обломовой, понимание.

– Чего это ты на меня так смотришь? – настороженно покосился на девушку Елизар, отодвигаясь от нее подальше.

– А я все поняла! – широко заулыбалась Лиза. – Ты, так же как Егор, вляпался в неприятную историю много лет назад! Я права? Конечно, я права! И оказался должен господину Воронцову. И сколько тебе нужно ему прослужить? Ой, не отвечай! Кажется, я догадываюсь – триста лет, верно? Ага… Но что ж ты на картине делал? Неужели так достал Егора, что он не выдержал и запрятал тебя на портрет? Хотя я его понимаю… И теперь ты, милый Елизар, словно джин из бутылки! Сидишь годами без дела, а как понадобилась твоя помощь – пожалуйте! И правда, почему тебя не запихнули в бутылку или в лампу? Хотя бы глаза не мозолил своим смазливым личиком!

Елизар бледнел все больше и больше, и уже сравнялся по цвету с потолком, когда Ваня решил прервать, сочащуюся ядом отмщения, речь Обломовой:

– Лиза, если Елизар сейчас снова начнет за тобой гоняться, я его останавливать не стану, – на возмущенный взгляд девушки Иван насупился и пояснил: – Ты говоришь очень обидные вещи. Ты ничего в этом не понимаешь!

Лиза, оскорбленная уличением в невежестве со стороны девятилетнего ребенка, вскочила на ноги и, ткнув пальцем в бледное, но уже принимающее обычное язвительное выражение, лицо Елизара, воскликнула:

– Он первым начал! Он издевался надо мной, как только мог в течение полугода. И вот когда мне представился случай ответить ему тем же, мне не дают и слова сказать! И это ты, Ваня – мой друг! Я вообще ушла бы от вас, если бы не мое гипертрофированное чувство ответственности! Мне не нравится все это колдовство, я ничего не понимаю, я переживаю! Мне не нравишься ты, Елизар! Нет, правда – картиной ты был лучше. Хотя бы не разговаривал. Но поскольку я не могу бросить беспомощного ребенка то, разумеется, останусь здесь. И попрошу вас, господин Елизар, быть поуважительнее и оставить ваши хамские манеры!

Елизар тоже встал на ноги, скрестил руки на груди и, приблизившись к Лизе, навис над девушкой, насколько позволял его не самый высокий рост:

– Знаешь, что, Обломова? Посмотрел бы я на тебя на моем месте! В конце концов, я имею право отвести душу после долгих лет заключения! А что касается хамских манер, Лизавета Александровна – на себя бы посмотрели! И, между прочим, ты мне не ровня и я могу задирать нос, сколько хочу, и так высоко как мне вздумается!

– Не ровня ему! Вы только послушайте! Ты – зазнавшийся самовлюбленный антиквариат! Я буду злорадно смеяться, когда Егор отправит тебя обратно на холст!

Лиза тыкала тонким пальчиком в грудь Елизара, пытаясь, вероятно проткнуть ее насквозь. Елизар раздувал ноздри и свирепо глядел на девушку, в то время как от его волос отлетали синие искры, парочка которых прожгла крохотные дырочки на майке Обломовой. Ваня со скучающим видом наблюдал за взрослыми, но глупыми друзьями, доставая из кармана волшебную палочку. Улучив момент, когда Лиза замолчала, а Елизар еще не начал ей отвечать, а потому на мгновенье наступила напряженная тишина, мальчик негромко сказал насмешливо:

– Смею напомнить, что у меня есть волшебная палочка, и если вы двое не хотите превратиться во что-нибудь противное то вам лучше успокоиться.

Лиза вспыхнула (и в прямом и в переносном смысле, так как помимо того, что она густо покраснела, так еще и майка на ней все-таки загорелась), Елизар презрительно скривился и отвернулся, даже не пытаясь затушить, загоревшуюся его стараниями, одежду на взвизгнувшей девушке. Ваня направил на Обломову волшебную палочку, и майка тут же перестала тлеть, а все дырочки на ней затянулись.

– Даже не знаю, как я выдержу с вами целую неделю! – сокрушенно покачал головой Иван и, глядя на его серьезное лицо, ни Лиза, ни Елизар не удержались от улыбки.

Глава восьмая, в которой Лиза и Елизар почти находят общий язык, а Ваня решается на отчаянный поступок

Часов в шесть вечера Лиза, скрепя сердце, оставила несчастного Ивана на попечение безответственного Елизара и отправилась домой, чтобы забрать кое-какие вещи, да еще заглянула в магазин, накупив провизии на недельку на деньги, заботливо оставленные Егором на ее рабочем столе (и когда успел?). Перед отъездом Обломова очень серьезно посмотрела на, провожавшего ее до двери, Елизара и строго спросила:

– А ты не сбежишь в мое отсутствие?

Елизар саркастично улыбнулся и заверил девушку:

– Я не могу покинуть дом из-за приказа Воронцова. Так что не переживай.

Лиза кивнула и, успокоенная, отправилась по своим делам. По дороге домой девушка размышляла над тем, где она ляжет спать, и пришла к выводу, что займет очень удобный диван в гостиной – там, к тому же, был телевизор. А Елизар пусть отправляется в кабинет Егора – пускай слоники будят его в два часа ночи, трубя в свои хоботы, а кукушка совьет гнездо из его, а не из Лизиных волос! Вернувшись к десяти вечера, нагруженная пакетами с продуктами, девушка обнаружила Елизара развалившимся на диване перед телевизором, а Ваню – запершимся в своей комнате. Обеспокоившись состоянием мальчика, Лиза попыталась было через дверь произнести одну из успокаивающе-наставительных речей, позаимствованную из репертуара Воронцова, но Ваня мягко, но твердо прервал Обломову, попросив оставить его в покое. От предложенного, через полчаса ужина мальчик также отказался, заявив, что он вообще уже лег спать. Лиза, не найдя в подобном поведении ничего подозрительного, перестала беспокоить ребенка и больше в его комнату не стучалась.

Елизар, в отличие от младшего Воронцова от еды не отказался и с независимым видом уселся за стол, как только услышал об ужине. Юноша милостиво позволил Лизе подать ему наполненную едой тарелку и налить теплого молока, что девушка делала лишь из вежливости, без какого-либо удовольствия, к удивлению Елизара. Лиза села напротив юноши, строившего недовольные мины в процессе пережевывания пищи. Обломова старательно игнорировала недовольство Елизара, и не нарушала молчания, царившего за столом. Через пару минут Елизар все же не выдержал и спросил капризным тоном:

– А на ужин у нас только это?

Юноша поднял на уровень своих глаз, подцепленные на вилку, длинные макаронины и уставился на них так, будто это были не макаронные изделия, а слизняки, неизвестно откуда взявшиеся в его тарелке.

– Это – макароны, господин Елизар. А если вы хотите чего-то еще – приготовьте сами.

– Жестокая женщина, – прошептал Елизар, сокрушенно качая головой.

Вновь воцарилось молчание. Елизар сидел прямо, ловко орудуя ножом и вилкой, аккуратно пережевывал пищу и не ставил локти на стол. Лизе не хотелось ударить в грязь лицом и она всеми силами старалась вести себя не менее прилично, чем ее сотрапезник. Ужин протекал в приятной для обоих молодых людей, не питавших друг другу в данный момент дружеских чувств, отчужденно-чопорной обстановке. Лиза видела, что Елизар удивлен и недоволен тем, что из напитков ему предложили лишь молоко, но ничего не сказал и выпил всю чашку. Покончив с едой, Лиза составила посуду в посудомоечную машину и, на волне хорошего настроения, довольно любезно предложила Елизару кофе. Юноша столь же любезно согласился и даже позволил себе улыбнуться чуть менее ехидно, чем обычно, что Лиза приняла за явный признак улучшения отношения к ней молодого человека. А шоколадное печенье к кофе окончательно растопило ледяную стену между упрямой, но доброй Лизой и надменным, но – где-то в самой глубине души – милым Елизаром.

– Чем вы тут занимались, пока меня не было? – поинтересовалась Лиза, подсыпая еще немного печенья в вазочку.

Елизар пожал плечами и потянулся за конфетой. Лиза мысленно улыбнулась, заметив, что с помощью сладкого самовольным юношей, оказывается, можно легко управлять – после парочки конфет настроение Елизара стремительно приближалось к самой высокой отметке.

– Ничем, – ответил юноша. – Просто болтали, пока Ванька не ушел к себе.

– О чем болтали?