Счастливый доллар

– И оказала медицинскую помощь. Причем безо всякого дула. Я могла вообще не говорить, кто я и чего умею.

Уф, какой же он упрямый! Прямо злости никакой не хватает. Думает-думает, прямо видно, как за лбом его покатым мысли шубуршатся, точно мыши в норе. Знать бы еще, до чего дошубуршатся.

– Послушай, ну мне и вправду не в кайф тут сидеть. Да и ты все время рядом будешь. С пистолетом.

Он медленно кивнул. Согласен?! Согласен!

Агнешка смотрела на дорогу, Семен на Агнешку. Профиль у нее даже красивый. Слегка тяжеловатый и резкий, особенно линия подбородка, но все же…

– Налево, – сказал он.

И авто выбралось на дорогу. Под колесами радостно зашуршал гравий, брызнул в стороны, и Семена слегка вдавило в сиденье.

Сам бы он не справился. В этом все дело. Малейшее усилие отзывается болью в боку, а левая рука, напротив, онемела, даром что пистолет в правой. Отключится? Что ж, Семен охотно верил, что будет отключаться, и не раз. И что какое-то из этих отключений больницей закончится. Но без своей ненадежной союзницы он и до магазина не добрался бы.

– Расскажи мне о ней, – попросила Агнешка, поворачиваясь. Нахмурилась. Спросила: – Ты нормально? Жара нет? Озноба?

– Нету. За дорогой следи. А рассказывать… да нечего рассказывать.

Но лучше уж рассказ, чем Агнешкин интерес к его здоровью.

Варвара Алексеевна Кузькина – фамилия девичья – появилась на свет двадцать пять лет тому в поселке Сивые Лапы в семье деревенского библиотекаря и агрономши. Росла. Училась. Закончила местную школу с золотой медалью и иллюзиями, каковые и привели дитя в областной центр.

Там Варвара Алексеевна провела два года в смутной надежде осчастливить местный вуз новой студенткой, но вместо этого осчастливила местную забегаловку новой официанткой. Неизвестно, как сложилась бы жизнь, если бы однажды отчаяние и неустроенность жизни не привели Варвару Алексеевну на мост. Надо сказать, мост был высоким и красивым, а речушка, под ним протекавшая, мелкой и грязной. Но это девушку не остановило.

Она решительно перебралась через перила и ласточкой сиганула вниз. Ей повезло не разбиться о берег, не напороться на сваю или трубу, которые в великом множестве утыкали дно речушки, не захлебнуться, а главное – привлечь безрассудностью поступка внимание проходившего мимо Олега Георгиевича Кавушкина. Последний, будучи хмелен и лих, ринулся спасать утопленницу.

Спас.

Был очарован.

Женился.

В чем потом неоднократно раскаивался.

Жизнь семейная дала трещину не сразу, а когда все же дала, оказалось, что молодая супруга уже в курсе многих тайных дел Олега Георгиевича и при разводе имеет возможность сильно напакостить. Настолько сильно, что Кавушкин предпочел смириться с ситуацией.

– Что изменилось? – спросила Агнешка, останавливая машину. Слева виднелась будка деревенского магазинчика, у которой уже толклась разномастная бабья стая.

– В смысле?

В магазине была еда и вода. А пить хотелось. Зверски хотелось пить.

– Если он мирился, тогда почему нанял тебя? А если не мирился, то почему нанял только теперь? Понимаешь?

Нет. Сейчас Семену хотелось не понимать, а пить. Водички. Холодненькой. Сладенькой. Много. Чтобы хватило разлепить ссохшиеся вдруг губы, и по языку прокатилась, коснулась растрескавшихся от засухи десен и…

– Пойдем, – вздохнув, сказала Агнешка и выбралась из машины. Прежде чем Семен успел возмутиться – она не должна выпадать из его поля зрения, – Агнешка оказалась с другой стороны машины и буркнула: – Ствол спрячь.

Бабы у магазина уже вовсю шушукались, пересмеиваясь. Агнешка же легко, словно ребенка, подняла Семена. Поставила. Сунула руку, позволяя вцепиться в локоть, и мстительно поинтересовалась:

– Видишь, я же была права! Ты без меня не сможешь.

У него хватило сил лишь на то, чтобы кивнуть.

Варенька решила сбежать из дому, но решить оказалось проще, чем сделать. Двое, приставленных Сергеем – вот цербер же! – оказались проворны и слишком тупы, чтобы испугаться ее угроз. Или, наоборот, умны? Их лица – красные круги над белыми воротничками – не выражали ничего.

Люди-големы.

– …и будьте любезны, постарайтесь проявить немного вкуса, – капризно сказала Варенька, покачивая ножкой. Пол со стеклянными звездами ламп отражал совершенство узкой ступни, хрупкой щиколотки, в меру крепкой и полной голени. И впадинку под коленкой.

Какой коварный пол! А големы уставились на собственное отражение. Им будто бы все равно, хотя на самом деле устали. Варенька чувствовала их раздражение, упрятанное под броней пиджаков, и возмущение, и непонимание.

Подали туфельки. Примерили. Подали зеркальце. Подали чай. И снова туфельки. Зеркальце. Чай. Капризы. Голос должен быть раздражающим, чтобы и у продавцов, и у големов сводило скулы от ненависти. Ничего, Варенька вас тоже ненавидит.

Просто так.

И продолжает играть.

Потом еще бутик. И еще. Салон красоты и… маленькая дверца в массажной комнате. К тому времени големы будут слишком на взводе, чтобы не воспользоваться возможностью перекурить.

Человек-сверчок разозлится на них. Или нет? Можно потом вернуться тем же путем, и тогда никто не узнает…

А эти туфельки были милы. Ярко-красные с округлыми носами и тупыми, чуть скошенными каблуками, на которых блестели золотом крохотные бабочки.

– Возьмите, – указала Варенька на пакет. И из вредности купила еще две пары. Одна препошлейшая, надо будет подарить кому-нибудь… к примеру, Олежковой любовнице.

Той самой, из-за которой он устроил балаган.

Он сам виноват в своей смерти.

Узнать бы еще, кто его убил.

Из бутика Варенька выходила в состоянии задумчивом и даже рассеянном. Случайная мысль о пассии мертвого мужа – кстати, потом, когда узнают про смерть, надо будет заехать за теми черными туфельками от Christian Louboutin – расстроила.

И притворяться стервой не пришлось. Само получилось. Но стоило выскользнуть за дверь – големы, как и ожидалось, остались в холле – и злость исчезла.

Купив в ближайшем магазинчике мобильный с картой, Варенька набрала по памяти номер и ласково пропела:

– Привет, Семен. Соскучился? И я подумала, что соскучился. Давай встретимся, а? Нет, ну что ты… нет, я предлагаю договориться. Именно. Ты мне, я тебе. Скажи, что ты хочешь? Точнее, сколько? Я теперь богатая женщина. Очень богатая. И должна тебе сказать спасибо. Как за что? Ты же меня вдовой сделал! Нет-нет, Семен, мне чужих заслуг не надо. Мне своих хватит. Так когда и где? И сколько?

– Не говори, что ты собираешься с ней встречаться! – возмущению Агнешки не было предела. Ну подумать только, до чего глупы мужчины! Во всяком случае именно этот конкретный мужчина, который не так давно почти лежал на сиденье, постанывая на ухабах, а теперь рвется в бой, как боевой жеребец при звуке горна.

А жеребец и есть. Любовница бывшая свистнула, поковыряла пальчиком в раненом самолюбии, и пожалуйста, готов на все, чтобы доказать, что круче бабы.

Идиот крапчатый.

– Теперь я знаю, чего от нее ждать, – ответил Семен, прижимая к груди бутылку кваса.