Золотые ласточки Картье

– Девочки и мальчики, – Артем оторвался от тарелки, чтобы окинуть собравшихся насмешливым взглядом. – Давайте жить дружно! Ну или хотя бы сосуществовать мирно.

Это его предложение было встречено настороженным молчанием.

Его хватило до конца ужина, к слову, довольно простого, хоть и сытного. Но как-то не увязывались в Софьином сознании отбивные и вареный картофель с виллой…

После ужина состоялась экскурсия по дому. Вел хозяин, причем выглядел он не слишком-то довольным, верно, и сам начал разочаровываться безумной своей идеей. На правой руке его повисла Ника, которая поглядывала на соперницу с превосходством, но Маргоша, занявшая левую руку, взглядов не замечала. Во всяком случае, делала вид, что не замечает.

– Значит, – раздался над ухом вкрадчивый голос, – вы приехали не мужа себе искать?

– Именно.

– Отчего ж? – брюнет придержал Софью за локоток. – Не спешите. Там не будет ничего интересного. Комнаты, комнаты и снова комнаты… Или вы тоже решили развивать в себе личность и оттого испытали внезапный интерес к интерьерам?

– Не испытала, – руку его хотелось стряхнуть, но это выглядело бы смешно. А Софья совершенно не хотела показаться смешной.

– Вот и замечательно. Если же вдруг желание возникнет, скажите, я вам индивидуальную экскурсию устрою… – он поклонился и ручку поцеловал.

– Руку отпустите! – потребовала Софья и, когда Стас подчинился, спрятала ее за спину. – Что вы себе позволяете?

– А что я себе позволяю?

Действительно… Чего это она?

– Извините, я… Я просто нервничаю немного.

– Извиняю, – легко согласился Стас. – И предлагаю пройти на террасу. Вечер. А по вечерам воздух здесь удивительно свеж. Уже одно это оправдывает безумную Васькину затею. Знаете, он родом из этих мест. Там, километрах в пяти, если дальше по дороге, деревенька есть. Пущаны называется. Васька там родился. И жил, пока не сбежал учиться.

– Сбежал?

Софья оглянулась, убеждаясь, что экскурсия, возглавляемая хозяином дома, уже растворилась в беломраморной громадине. Можно было бы, конечно, броситься на поиски, но… зачем?

– Сбежал, – согласился Стас, глядя на Софью как-то… оценивающе? – Его родители высшее образование считали пустой тратой времени. У них кроме Васьки еще пятеро детей было. Он старший. И соответственно должен был после школы идти работать. У вас есть братья или сестры?

– Нет.

– Один ребенок, значит.

– Да…

Софья вздохнула. Порой ей хотелось, чтобы у нее появилась сестра. Ну, или брат. Она согласна была делиться и комнатой, и игрушками, но… не сложилось.

– Васька – существо ответственное, но тут и он взбунтовался. Получил паспорт… Делали, чтобы на работу устроить, и сбежал. Поступил он не сразу. Нашел в городе работу. Зацепился… Ну и да, репетиторы, конечно. У него мечта была выучиться и разбогатеть.

– Вижу, что исполнилась.

Стас вывел к стеклянной двери, которая распахнулась сама.

А воздух и вправду хорош, прозрачный, хрустальный воздух, которым дышишь, что пьешь. Лес в лиловой дымке. Небо синее. Солнце желтое. И тоска отпускает… А Софья не знала, что эта тоска есть. Думала, что все изжилось, прошло.

– Исполнилось, – задумчиво произнес Стас, опираясь на перила.

– Зачем вы мне все это рассказали?

– Просто так. Вдруг вам все-таки муж понадобится…

– Предлагаете вашего друга?

– Почему бы нет.

– Ну… Мне показалось, на него и так охотниц хватает.

Стас провел ладонью по перилам и глухо повторил:

– Вот именно, что охотниц… Вы же видели.

– Это не мое дело.

– Проще всего сказать, что дело не ваше, и отойти в сторону. Как правило, так и поступают…

– А вы хотите, чтобы я сказала, что дело мое, и немедленно ввязалась в сражение за голову вашего друга? Ах нет, простите, не за голову, но за руку и сердце.

Он неожиданно расхохотался.

– Вы злюка, оказывается… А поначалу мне показалось, что вы вовсе на эмоции не способны.

– Почему? Способна. Просто… не понимаю. Зачем вы так активно его сватаете?

– Потому что мне не нравится его затея.

Стас оперся на перила.

Воздух пах хвоей. И еще травой. И едва уловимо – осенью… Не той, которая в город приходит дождями и сединой ранних заморозков поутру. Но далекой, призрачной еще, чье дыхание желтит березовые листья и рождает зыбкое марево тумана… Птицы поют.

А Софья уже забыла, каково это, когда птицы поют. На даче рядом с речушкой жили соловьи. А может, и не жили, но просто прилетали, и мама ходила их слушать…

– Васька иногда делает что-то, что кажется совершенным безумием, а потом оказывается, что в этом безумии имелась своя логика. Но я за него беспокоюсь. Он мне, считайте, как брат… единственный, который настоящий.

– У вас есть братья?

– Есть, но мы не особо ладим… и с сестрами тоже. Я, если можно так выразиться, в семействе своем – паршивая овца.

– Почему?

– Вам так интересно?

Он выглядел печальным… Романтичный образ, опасный для девичьего сердца. В такого и влюбиться недолго. Софья вдруг с тоской поняла, что никогда не влюблялась так, как положено девице, чтобы до потери здравого смысла и бабочек в животе, – слишком благоразумна.

– Нет, неинтересно, но… разговор такой складывается, – она присела на лежак. – Если, конечно, вам хочется говорить…