Богатые тоже зомби

– Творилин, что это??? – тёмная паутина на руке Борисика немного продвинулась в сторону плеча, захватив всё пониже локтя, но ладонь будто стала чуть-чуть светлее. Муж наконец вышел из оцепенения и с готовностью выпалил:

– Не волнуйся, сейчас приедут два профессора и ещё кое-кто, всё будет хорошо, дорогая, уверен, они быстро разберутся.

– По-твоему, это можно назвать хорошо? Ты за кого меня держишь? Издеваешься?

– Давай не будем драматизировать, ладно? Зачем паниковать раньше времени, может, это какая-то аллергия.

Мадам М фыркнула и потрясла тонкой мальчишеской рукой, окутанной лиловыми кляксами.

– Ежу ясно, что это никакая не аллергия!

Борисик выдернул руку и ласково сказал:

– Мамочка, у меня совсем ничего не болит, не надо кричать, пожалуйста!

– Я не кричу! Просто волнуюсь. А ты почему ничего не ешь?

– А мне не хочется. Этого не хочется. Но я знаю, чего мне хочется, а они не дают!

Мадам М с возмущением уставилась на Тамару, заметно съежившуюся под тяжёлым взглядом хозяйки.

– И что же они тебе не дают, солнышко моё? – с нажимом спросила она, направляясь к огромному двухкамерному холодильнику. – Покажи мамочке, я сама тебя покормлю!

Тамара метнулась наперерез, достав из нулевой камеры аппетитный кусок мраморной говядины в лотке, и показала разгневанной хозяйке:

– Он вот это просит! – и беспомощно протянула вперёд упакованный шмат красивого, с жировой сеткой, мяса.

– И в чём проблема! Приготовьте!

– Он хочет сырым! – почти взвизгнула Тамара. Мадам М обернулась к сыну, а тот лишь довольно улыбнулся и кивнул:

– Можно, мамочка?

В разгар прений, можно ли давать такое детям, и не следует ли сначала заморозить, сделав вид, что просили строганину, Борисик прошмыгнул на кухню и сам добыл себе кусочек, вооружившись огромным ножом. Взрослые смотрели, как он поедает кусок за куском, причмокивая от удовольствия, пока мадам М не нарушила гнетущую тишину криком:

– Порежьте уже ребёнку мясо, он же может пораниться!

Пока родители пытались примириться с мыслью, что сынок ест сырое мясо, прибыла делегация спешно вызванных светил медицинской науки, готовых бросить всё, по свистку, чтобы обсудить возникшую с ребёнком проблему. Уверена, им заплатили гораздо больше, чем мне за неделю или даже за целый месяц, а ведь, в сущности, ничего толкового тогда сказано не было. Бесполезно выброшенные деньги.

С умным видом покачав головами, два профессора сообщили хватающейся за сердце мадам М и крайне сосредоточенному Творилину, что в военном госпитале как раз у нескольких граждан южной национальности наблюдаются похожие необычные симптомы. Там даже собрали консилиум, но в итоге лишь развели руками и решили перевести пока в инфекционное отделение. Любопытно, что некоторые из больных пытались кусаться, пришлось обездвижить, но всё-таки пострадала пара медсестёр. Приходили туда и по поводу депортации, но в таком состоянии – не вариант.

Предложили забрать мальчика с собой, под пристальное наблюдение врачей, но мать грудью встала на защиту деточки и тут же ловко выпроводила докторов. Медики пытались намекнуть на необходимость изоляции, ведь неизвестно, с чем имеем дело, но мадам М со значением заявила, что её ребёнок, разумеется, незаразный, и пускай лучше присматривают за своими пациентами, чтобы не пойми что не разносили среди приличных людей.

Сразу после их ухода Борисик был отправлен мамой на утреннюю прогулку. Наевшись мяса, он впал поначалу в сонливое состояние, даже подумала, что может отключиться прямо на месте, а потом вроде разошёлся, чуть ожил. Попросился на поселковую площадку, туда мы с ним и отправились. Пока шли, снова замедлился, еле ковылял, с трудом переставляя ноги. Предложила пойти домой, а он вдруг протянул:

– Ы-ы-ы-ы… – и попытался куснуть мою ладонь. Я, конечно, не знала правила обращения с зомби, которые сейчас даже детсадовские дети понимают, но уж сообразить, что нельзя позволять себя кусать, ума хватило. Крепко схватила Борисика за плечи, встряхнула, заглянула в помутневшие глаза и твердо, громко сказала:

– Нельзя! Не кусай!

Взгляд его вдруг прояснился, он посопел немного и прекратил попытки хулиганить. Только сказал жалобно:

– Вкусно пахнет!

– Нет, нельзя! – с детьми ведь важно быть твёрдым и последовательным. Повела домой, от греха подальше, там же другие дети, нехорошо, если их цапнет, скандал ведь будет. Вернувшись, постаралась не хлопать калиткой, чтобы мадам М не заметила, что мы тут – не хотелось лишних вопросов.

Привела к красочному детскому комплексу во дворе и присела на скамейку, а Борисик принялся неторопливо бродить вокруг, еле двигая ногами, а иногда и завывая. Садовник, муж Тамары, как раз косил газон неподалёку, и Борисик дёрнулся было куснуть и его, но я ожидала атаку и вовремя перехватила.

Потом отогнала садовника:

– Куда лезешь? Не видишь, гуляем. Ты смотри, близко не подходи, понял?

Тот кивнул, ошарашенно почесав затылок, и ушел в дальнюю часть сада, что-то бормоча себе под нос.

Мадам М свесилась с балкона второго этажа и спросила, почему мы не пошли, как обычно, на общую площадку, где все дети. Не знала, что сказать, а правду говорить не хотелось. Пришлось идти, безвыходная ведь ситуация, но я нашла способ справиться.

Взяла широкую клейкую ленту и обмотала свои запястья, чтобы не прокусить – так страховать надёжней. Потом придумала кое-что получше, достала хоккейный шлем вратаря, подаренный на Новый год, и надела Борисику на голову. А что, так вполне безопасно, можно сходить. Главное, быстро проскочить, пока мадам М не видит, а то может опять начать ругаться, зачем ещё шлем.

Пока Борисик в шлеме вратаря брёл на детскую площадку, шаркая ногами, лихорадочно думала, что скажу другим няням? Почему ребёнок медленный и норовит цапнуть? Решение лежало на поверхности: мы играем в зомби!

Это был успех.

Вскоре Борисик уже ничем не отличался от остальных ребятишек, а кое-кто даже завывал натуральнее, выразительнее что ли. Конечно, через полчаса всем надоело, и зацикленность Борисика на зомби-поведении стала нехорошо бросаться в глаза. По стайке детишек прокатилась волна насмешек, и если что-то срочно не сделать, то там и до травли рукой подать.

Вот это я не продумала, ведь моё «нельзя кусаться» легко превратилось в «можно и нужно», а обратно как переключить? Шлем был отличной идеей, но всё равно вышло не очень.

К счастью, всех отвлекло новое происшествие. К нам шаткой походкой приближалась мать пятилетней тихони, женщина-врач, уже рассказывала про неё: то ли разводится, то ли нет, пока не разобрать.

Её дочка, узнав маму, пискнула от удовольствия и рванула навстречу, под неразборчивое бурчание возрастной няни, поленившейся встать и бежать за подопечной. Остальные дети, да и няни, были заинтригованы – неужели солидная, работающая мамаша решила так круто подыграть в зомби-апокалипсис? Дети аж дышать забыли от восторга.

Дальнейшее вызвало настоящий переполох: мать неуверенно наклонилась к девочке, обхватившей её за ноги, будто раздумывая, кусать, или нет, и несколько раз щелкнула челюстями. Да, это было уже слишком. Дети с визгом бросились врассыпную, а за ними по пятам – шокированные няни. Через минуту площадка практически опустела. Борисик вяло потянулся следом за сбежавшими, но был твёрдо мной остановлен, не хватало ещё по всем улицам бегать, клацая зубами.

Женщина-зомби отодвинула свою озадаченную, но целую и невредимую дочь, и двинулась навстречу няне, осознавшей, что всё-таки придётся отлепить себя от скамейки. Поток квохтания «бабушки на час» захлебнулся, когда её работодатель красноречиво нацелилась превосходно отбеленными зубами на дородное, загорелое нянино плечо.

Няня охнула и принялась отступать, прикрыв рот одной рукой и в отчаянии шаря позади другой. Уткнувшись в перголу на границе детской площадки, раскинула руки, прижав к деревянным прутьям, но всё ещё не решаясь как следует заорать. Видимо, почтение к источнику повышенной заработной платы трудно было так просто, сходу преодолеть.

Зомби-врач неторопливо, покачиваясь, подошла вплотную к онемевшей няне, обнюхала её побелевшее от напряжения лицо и вдруг хрипло сказала, растягивая слова:

– Нет, не буду. Ты мне нужна. Пошли, – затем неуклюже развернулась на месте, подхватила за руку дочку и направилась обратно, в сторону дома.

Перед няней возникла дилемма: валить отсюда куда подальше или вспомнить, что у выросших детей кредитов выше крыши, а в её почтенном возрасте новую вакансию не так просто будет найти, хозяева ведь предпочитают шустрых, помоложе.

Как я и думала, финансы быстро и решительно победили. Я тоже надеюсь накопить денег на маленький домик у моря, так что просто так не сдамся, тем более, что, как выяснилось, с этими зомби вполне получается договориться. А что медленные – так в чём проблема? Тоже никуда не тороплюсь.

Мы пошли обедать, раз уже все по домам, не зная ещё, что вечерние новости навсегда изменят наш мир.

Придя домой, конечно, сняла с ребёнка хоккейный шлем, рассчитывая на его сознательность, и несколько раз проговорила вслух: «Никого не кусаем». Во-первых, не хотелось объясняться с мнительной мамочкой по поводу ношения шлема, а во-вторых, Борисик очень медлительный стал, и избегать поползновений кусаться легче лёгкого – главное, всё время быть начеку. Да, и не забыть на ночь двери запирать!

Обедали отдельно, пока ещё мадам М не спустилась в столовую, жевать свои салатные листья. Творилин уехал на работу сразу после утренних разборок с медициной, так что днём всё прошло относительно тихо и спокойно. Тамара, робко предложившая Борисику нормальную детскую еду, со вздохом вернулась к утреннему выбору: мясо с кровью. Ну, значит теперь так, у богатых свои причуды.