Не дружи с этой девочкой

Зато Зоя Игоревна взяла поиски под личный контроль и ходила вместе с расклеившейся мамочкой, стараясь, чтобы информация об исчезнувшей не просочилась дальше положенного и чтобы непутёвая девочка не стала темой для обсуждения на весь следующий месяц. Как же она ошиблась! Пожалуй, за всю свою педагогическую деятельность она так крупно не промахивалась, но ведь ни единого звоночка! Ни единого!

Наконец было решено проверить подъезд, хотя Ира могла сто раз выйти оттуда незамеченной. Чердак оказался наглухо заперт – полиция взломала дверь позже, когда Молчанова написала заявление, но соседи с верхнего этажа уже тогда пожаловались испуганной матери на странный запах, якобы мешающий им спать. И на полуночное завывание под козырьком крыши, будто кто-то завёл туда свору собак и не водит их гулять.

Конечно, соседей всерьёз не послушали из-за сваленных возле квартиры пакетов с мусором, из которых торчали горлышки пустых бутылок. Списали на абсурдные выдумки.

Отец подключился вечером и с ходу предложил полицию, но завуч и тут отговорила бедолагу. Мол, зачем им огласка? К тому моменту уже вся школа догадывалась, что дело нечисто. Если бы Ирка вдруг сбежала из дома, кто-то из девочек наверняка разделил бы секрет – где, как и с кем, но тут – полная тишина.

Про якобы неприятности накануне вечером в парке дети не заикались, даже с полицией ни одна дурёха не призналась, что что-то такое было. Про студента вообще никто не вспомнил или не придал значения.

Капитан ещё раз брезгливо принюхался и дал отмашку, а слесарь начал срезать замок, пока любопытствующие соседи замерли в тревожном ожидании – что там, на чердаке? Неужели та самая девчонка? Вопреки россказням алкашей с верхнего этажа, в подъезде ничем таким не пахло, никакие собаки на луну не выли и вообще всё было спокойно. Болгарка озорно взвизгнула в последний раз и замолкла, слесарь посторонился и капитан потянул дверь на себя, заранее морщась и прикрывая нос ладонью, но в открытую щель с чердака пахнуло прелой листвой и чем-то сладким, пряничным.

Капитан от неожиданности закашлялся и шагнул внутрь, поманив участкового и понятых, а соседи на лестничной клетке зашушукались, анализируя каждый доступный им звук, раз уж нельзя насладиться видом потенциальной находки.

На полу чердака обнаружилась куча следов, вытоптанных в вековом слое пыли, и капитан озадаченно выругался – кто-то или что-то бесновалось здесь, катаясь по полу и хаотично расшвыривая тряпки по кругу.

Но мать Ирки смотрела не на эти странные следы – она моментально опознала ворох тряпья. Всё, вплоть до носков и кроссовок. Одежда её девочки. Каждая вещь покупалась с денег, заработанных Иркой прошлым летом в закусочной. Она так гордилась, что оплатила всё-всё сама. И вот эти вещи, грязные и растерзанные, валяются на холодном полу, а самой девочки нигде нет.

Молчанова судорожно всхлипнула, озираясь по углам, но на чердаке даже прятаться негде, пустое и пыльное пространство оставалось нетронутым. Мать бухнулась коленями на бетон и оглушительно взвыла.

И весь подъезд пришёл в движение – капитан скомандовал увести женщину и организовать тщательный рейд по квартирам, не могла же семнадцатилетняя барышня разгуливать голышом по весне, кто-то точно бы обратил внимание и запомнил. А значит, девушка далеко не ушла, скорее всего, спряталась у кого-то из соседей. Как минимум, заходила за одеждой, чтобы позже улизнуть. Или её тут переодели и посадили в машину.

На чердак людей опять не пустили – вот-вот ожидались криминалисты.

Обыск проводили по всей форме, даже шкафы и чуланы выворачивали наизнанку, но кроме старого хлама – ничего. Ноль зацепок. Ирка как в воду канула.

Одноклассницы снова собрались у дома пропавшей – из подъезда подростков прогнали, конечно, но нельзя запретить детям бродить поблизости и чесать языками.

Тома тоже недавно пришла и чуть издали понаблюдала, как бегают туда-сюда сотрудники полиции, как зеваки глазеют на полукруглые окна чердака, ожидая развития событий после истошных криков матери Молчановой. А ещё – как на неё волком смотрят Иркины подружки. Тома засунула руки поглубже в карманы, натянула капюшон и хотела уйти – всё равно любые новости передадут через чаты, бесполезно тут торчать.

Но её окликнула Соня:

– Эй, а где твой парень? Гуляет с чокнутой?

Тома замерла, потеребила завязку на капюшоне и неожиданно для самой себя ввязалась:

– Так ты его вчера тоже видела?

– Ну да. Он гулял с чокнутой. Катя тебе не доложилась? Ну так сбегай, спроси. Нам потом расскажешь.

– А что за бред толкала вчера Ира? Что Никита к ней якобы приставал.

– Ирка так сказала, – скупо бросила Соня и поджала губы.

– А ты сама видела это?

– Нет, – нехотя призналась Соня, – но Ирка же сказала.

– А она могла это выдумать, чтобы доставать Катю или меня? Как считаешь?

Соня даже лоб наморщила от умственного напряжения и почти дружелюбно согласилась.

– Могла. Мы их встретили в парке, а потом по домам. Ирка со мной всё время была, мы вот здесь разбежались, – Соня ткнула в качели для малышей.

– А раньше ты Никиту встречала? Необязательно в парке.

– Не-а. Я бы запомнила. Он такой… норм. Так ты с ним или Катя?

– Я. И что конкретно Ирка сказала про Никиту?

– Да ничего! Что он к ней как-то клеился, а так она вообще молчала всю дорогу. За целый день и слова не выдавила. Думала, она заболела, а вона как… Пошла обедать и кранты. Как думаешь, её живой найдут?

Тома вдруг пожалела недалёкую Соньку, разом лишившуюся кумира и недосягаемого объекта для подражания. Ирка позволяла ей чувствовать себя важной и нужной и она старательно унижала других девочек по капризу Ирки и ради её снисходительного одобрения. В её тени Соня умудрялась забывать про прыщи и про свою угловатую и совсем не женственную фигуру, но без ферзя и короля в одном флаконе вечная пешка лишилась привычной опоры. И вот теперь она стояла перед Томой, выпятив вперёд нижнюю губу, и явно готова была расплакаться.

– Конечно, – легко соврала Тома, – небось с очередным хахалем тусит. Вернётся, куда денется. И после такого, – она неопределённо махнула вверх, на окно чердака, ещё не догадываясь о зловещей находке, – предки сильно ругаться не станут. Так, поорут для галочки, а сами счастливы будут.

– Ага, – Соня озадаченно поскребла подбородок обкусанными ногтями, – наверное. Ты… это… скажи чокнутой, что мы её не сдадим. Ну, про Никиту.

– Хорошо, – кивнула Тома. Эта была зыбкая область, подтверждать факт вранья не хотелось, отступать от легенды для Катькиных родителей тоже, – я пойду. Скинь новости, если будут.

Соня проводила Тому жалостливыми глазами побитой собаки и уставилась на вход в подъезд, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Позже, когда слухи о снятой Иркой одежде дойдут до детей, она напишет Томе сообщение и получит в ответ грустный смайлик. И окончательно решит, что Никита ни при чём, но Тома сочтёт иначе.

Она набрала Катьке, прикинув, что её предки должны быть ещё на работе и они свободно смогут поговорить. Катька ответила через один гудок и тяжело задышала в трубку, а Тома осторожно уточнила:

– Можешь говорить?

– Да. Их нет.

– Слышала про Ирку?

– Да, то есть нет, а что? Есть что-то новое? – без особого энтузиазма переспросила Катька, будто тема пропавшей одноклассницы не была в топе школьных обсуждений вторые сутки подряд.

– Есть, – Тома вспомнила Сонькино сообщение и представила, как голая Ирка бегает по подъезду и стучится во все двери, а ей никто не открывает, потому что всем плевать или потому, что она плохо учится, – нашли её барахло на чердаке их дома. Её саму не нашли.

– Круто, – Катька опять задышала, – это всё?

– Ну да, только у меня вопрос. Ты когда со своим будешь встречаться?

– А что?

– Тебе операция прикрытия нужна или нет? – построже рубанула Тома.

– А, ты в этом плане, – Катька с облегчением выдохнула, – завтра сможешь? Мы хотели в пять. В парке.

– Угу. Только при условии, что ты мне объяснишь, что случилось между Никитой и Ирой.

Катька молчала целую минуту и не дышала вообще.

– Ты о чём? – попёрла в атаку.