Не дружи с этой девочкой

– О том, что Никита обещал тебе заткнуть Ирку – раз, Соня болтала про его приставание к Ирке – два. Я способна сложить дважды два, Кать. Девочки, может, и будут молчать, но полиция рано или поздно докопается до всех деталей, так что лучше колись сразу. Что за ерунда происходит?

– Она врёт. Врала. Про приставание – особенно.

– Кто? Ирка?

– Да. И Соня тоже.

– Я так не думаю. Соня просто повторяет Ирины слова, но с чего ей сочинять такое, а потом пропадать?

– Не понимаю, – взвизгнула Катька, – почему Никита-то виноват в Иркином загуле?

– Если не виноват, хорошо. Тогда расскажи, что конкретно он тебе обещал насчёт Молчановой, и я отстану.

– Ладно. Он сказал, что владеет… ты только не смейся… владеет особой техникой. Может заставить людей что-то делать на расстоянии. Или не делать.

– Ну и?.. – Тома ждала продолжения.

– Ну и Никита поставил ей блок. Чтобы я её не слышала и не видела. Ты же прекрасно знаешь, как она меня достала!

– Не слышала и не видела? И она исчезла? И тебе это не кажется странным?

– Нет! Не кажется! Она просто заткнулась тогда в парке, вот и всё!

– Я хочу с ним поговорить, слышишь? Пускай подтвердит весь тот бред, что ты сейчас втюхиваешь.

– То есть хочешь обвинить его в Иркиных проблемах? Да он просто пошлёт тебя нафик и правильно сделает!

– Плакать не буду, но я хочу не только это, Кать. Пускай объяснит, вдруг он и тебе ставит какой-то блок, раз ты очевидного не видишь и не слышишь, а то уши растопырила и лапшу с них жрёшь.

– Завтра в пять. И ты просто завидуешь, – Катька бросила трубку.

И до Аси дошли сплетни о Молчановых, про чердак тоже. В получасовой перерыв она взяла себе кофе и эклер, бегло пролистала родительские чаты, сперва не разобралась толком, потом вчиталась, похолодела и тут же инстинктивно набрала дочери – убедиться, что та в порядке. Нормальный материнский рефлекс – мысленно препарировала себя Ася – проверить собственное потомство.

Семья той несчастной девочки, судя по редким встречам на собраниях в классе, была не очень обеспеченной и не очень образованной, но деньги на экскурсии и прочее мама всегда сдавала вовремя и с учителями не скандалила. Ася вспомнила Иру – довольно красивая долговязая троечница с большим авторитетом среди таких же детишек без амбиций, неизвестно зачем оставшихся в школе после девятого. Её Тома с Ирой не дружила – не её круг общения, но и не конфликтовала. Тома собиралась поступать и вовсю готовилась, а давно сложившаяся компания троечников существовала как бы в параллельной вселенной, но этот дикий инцидент с Ирой непостижимым образом уравнивал всех мам.

Ася напрягла память, пока слушала гудки, но не вспомнила ни единого случая, когда Тома хоть как-то выделила Иру в разговоре, разве что в начальной школе. Действительно, другая планета, но будет вполне уместно поддержать родителей девочки, предложить им профессиональную помощь – разумеется, бесплатно. Вряд ли они сами обратятся к психологу.

И от этой простой мысли Асе уже стало немного легче ждать ответа собственной дочери.

По короткому приветственному междометию Ася поняла, что Тома чем-то расстроена.

– Тома, где ты?

– Дома, – натянуто ответила дочь и демонстративно зашуршала конспектами в микрофон, – занимаюсь.

– Слава богу, а я тут перепугалась. Прочитала про Иру Молчанову… Ты же в курсе?

– Конечно. Все в школе знают.

– Такой ужас, – Ася сделала паузу, ожидая каких-то комментариев, – а почему ты со мной не поделилась?

– Ты не спрашивала. Не думала, что тебя волнует Молчанова.

– Разве не очевидно, что меня волнует, если одноклассники дочери попадают в беду? Вдруг и тебя как-то впутают?

– Не впутают. Мам…

– То есть ты бы так и молчала об этом, если бы я не спросила?

– Но ты же спросила.

– А если бы я не узнала? Не проверила чат?

– Но ты же проверила!

– Мы должны доверять друг другу, малыш. Делиться переживаниями. Не бойся, с тобой такого никогда не случиться. Ты у меня умница.

– Да мы пока и не знаем, что с ней вообще случилось. Мам, у меня тут ещё куча дел до прогулки, а ты меня отвлекаешь.

– Прогулка? С кем? – Ася порывалась спросить про мальчика-студента, но позавчера Тома ограничилась замечанием, что он болван, и отказом от обсуждения свидания, а вчера вывесила запрещающий знак и вовсе не ужинала.

– С Никитой.

– Я думала, ваше свидание прошло не очень.

– Дам ему ещё один шанс. Вдруг он не такой уж и тупой.

– Может быть, стоит пока ограничиться общением по телефону? Пока Иру не найдут? В парке шляются разные типы…

– Мам, ну ты чего? Из парка Ира как раз вернулась, она в подъезде пропала.

– А ты её встретила в парке? Когда?

– Позавчера. Мам, мне правда пора. Вечером поговорим, хорошо?

– Обещаешь?

– Угум-с, – Тома неразборчиво брякнула своё согласие и Ася вдруг очень отчётливо поняла, что дочь что-то скрывает. Она именно так сбивалась на скороговорку, когда планировала уклониться от обещания.

Это был первый звоночек, который Ася пропустила. Следователь не понял бы таких тонкостей, но после того телефонного разговора в ней поселилось смутное предчувствие. Поразмыслив до конца перерыва, Ася списала тревогу на фон от новостей и расслабилась. Даже уговорила себя порадоваться, что дочь всё-таки дала формальное согласие на будущее обсуждение.

Но до конца рабочего дня нервничала и поглядывала на часы.

Потом улучила минутку, позвонила классной и предложила свою кандидатуру на роль специалиста по психологической поддержке родителей. Та как-то вяло дала добро, и Ася позвонила уже маме Молчановой, но вместо благодарности получила невнятную истерику и оскорбления, после чего благоразумно сняла тему с повестки.

И мстительно подумала, что в невежественной семье растут соответствующие дети. Гулящие. Яблоко от яблони… А её Тома совсем другая.

Катька плохо помнила старшего брата. Ссоры и обиды вытеснились из памяти, оставив образ задорного великана из сказочных времён, когда ей не приходилось врать и обдумывать каждое слово, выкраивая себе хотя бы крохотный глоток свободы. Теперь она вечно балансировала на грани, каждую минуту бодрствования мечтая вырваться из-под цепкой родительской опеки, и никогда не сдавалась. Никогда. У неё был выстраданный, около года лелеемый план, главным пунктом которого был немедленный отъезд из дома после окончания школы. На очевидную потерю доступа к кранику с деньгами ей было плевать. Ей вообще было плевать на барахло и какая в комнате мебель, лишь бы можно было делать, что вздумается, а дум накопилось порядочно.