– Адам, ты можешь осуждать меня, но я привык так жить. И даже смирился с мыслью, что так проживу свою жизнь. А потом встретил Терезу и понял, что значит любить по-настоящему.
– Ты раньше изменял маме?
– Нет. Никогда, – твердо ответил отец, и я ему поверил. Он не отводил взгляд, не тушевался, смотрел прямо на меня и отвечал спокойно. Это внушает доверие.
– Тогда почему в этот раз?
– Сынок, мне сложно ответить на этот вопрос. Оборачиваясь назад, я понимаю, что поступил отвратительно. Я как будто был в тумане желания и чувств. Как будто снова стал молодым парнем, который может поступать так, как велит его сердце, не задумываясь о последствиях. Это тяжело объяснить.
– Но в вашей с мамой постели… – выдавил я из себя один из самых болезненных фактов.
– Адам, меня ничто не оправдает, как бы я ни пытался смягчить свой поступок. Я поступил, как последний подонок. И то, что я скажу дальше, возможно, причинит боль тебе, но я хочу, чтобы ты понимал меня всего, даже если я поступаю нелогично. Я ни о чем не жалею. – Я до хруста стиснул зубы, изо всех сил стараясь не наброситься на него за эти слова. – Я люблю твою маму. Мы виделись пару недель назад, поговорили и я попросил у нее прощения за то, что поступил так. Она простила меня, сын. Твоя мама прекрасная женщина, красавица и умница. Долго она не пробудет одна. Единственное, в чем я был виноват, – так это в измене. Сначала нужно было поговорить с вами всеми и уйти из дома, и только после этого устраивать свою жизнь. Но я как будто был околдован страстью между мной и Терезой, не смог удержаться. И я прошу прощения у тебя за то, как все пошло наперекосяк от моей несдержанности.
Отец был искренним в своем признании, и, несмотря на то, что это причиняло мне боль, я не мог продолжать злиться на него, поэтому пообещал ему и самому себе справиться с этой ситуацией. Единственное, о чем я попросил, – это время, потому что знал, что так быстро не был готов справиться с ситуацией и отпустить ее.
С того разговора прошло две недели, и вот теперь я приехал домой на каникулы. Я осмотрел неукрашенный фасад дома и покачал головой. Мама хотела дождаться меня, чтобы сделать это, а я задержался из-за последней встречей с психологом до каникул. После них у нас с доктором Уилкинс было запланировано еще два сеанса с перерывом в месяц. Но она сказала, что, если мне понадобится ее помощь, я могу звонить ей на каникулах или после.
После теплых объятий с мамой и плотного обеда, я пошел в свою комнату. Через несколько минут туда явилась мама. Я сел на кровати, чтобы поговорить с ней, мама заняла место на стуле напротив.
– Я хотела с тобой поговорить, Адам. – Я кивнул. Я знал, о чем и о ком она хочет поговорить, потому что знала обо всех моих проблемах в университете и о встрече с отцом. – Я не буду долго говорить, чтобы не перемалывать одну и ту же болезненную тему много роз, сынок. Но хочу сказать, как горжусь тобой. Тем, что ты общался с психологом, что преодолел свой гнев и повидался с отцом. Это много значит для меня. Большую боль, чем от его предательства, мне причиняло то, что из-за наших с ним проблем ты перестал общаться с ним. На ваши отношения не должно влиять то, что происходит между нами двумя.
– Но это влияет.
– Я знаю. И понимаю, почему так происходит. Но я счастлива, что ты пытаешься это исправить. – Я кивнул в знак согласия. Все это еще давалось мне нелегко, но теперь я был готов работать над собой, чтобы снова обрести душевное спокойствие. – Еще хотела сказать тебе, что… – Мама замялась. Я поднял на нее взгляд, пытаясь понять, что останавливает ее от озвучивания мыслей. – Тина пригласила нас к себе на рождественский ужин, – выпалила остаток мама, а мой взгляд невольно метнулся к окну.
Возможно, мне показалось или я хотел в это верить, но в окне напротив стояла Триша и наблюдала за нами. Как только я увидел ее, она отскочила от окна. Ей-богу, она вела себя как школьница, и это позабавило меня. Я улыбнулся впервые за последние несколько дней. Только она могла заставить меня улыбнуться после всего пережитого.
– Я так понимаю, ты согласен? – с робкой улыбкой спросила мама.
– Да, – спокойно ответил я. – Эмма приедет?
– Нет, это Рождество они с Дереком и детьми проведут у его родителей. Они заедут на Новый год.
– Ясно. Хорошо, мам.
Она смотрела на меня вопросительно, как будто взглядом прощупывая мое настроение.
– Говори уже, – с улыбкой предложил я.
– Как дела у Вас с Тришей?
– Пока никак, – ответил я честно.
– Пока? – с надеждой спросила мама.
– Мам, ты ее в невестки хочешь?
– Что ты такое говоришь, Адам? – слегка покраснев, отозвалась мама. Верный признак того, что она лжет. Эта женщина совсем не умеет врать. – Еще рано об этом говорить, и я ничего такого не думала. Просто спросила.
Она дернула плечом в небрежном жесте, как будто ничего особенного мы не обсуждали. Но все, что касалось Триши, было особенным, и мама это знала. Она была в курсе того, как каждая минута моей жизни была пропитана Тришей.
– Пока что у нас с Тришей кризис, если хочешь называть это так.
– Но ты намерен это исправить?
– Да, – твердо ответил я, и снова посмотрел в окно. Триши там уже не было, но меня продолжала тешить мысль о том, что она наблюдала за мной. Это означало, что ей не все равно. – Я это исправлю, – добавил я, продолжая прожигать глазами стекло.
Глава 23
Напряжение между нами с Адамом можно было почувствовать физически. Как будто можно было взять нож для масла и резать это тягучее ощущение, отделяя каждый кусочек, чтобы смаковать его. Наши родители непринужденно обсуждали казус с покупкой дома папиным клиентом. А мы с Адамом делали вид, что ничего особенно не происходит и мы просто собрались за праздничным столом, как делали это десятки раз прежде.
Адам не был хмурым, каким я видела его до инцидента с Джо, но и дружелюбным его назвать было нельзя. Его телефон постоянно вибрировал и он что-то печатал на нем. Полагаю, Адам переписывался с кем-то. Он делал это так часто, что даже миссис Скотт сделала замечание.
Я ждала этого вечера с невероятным энтузиазмом. Мне даже приходилось осаживать себя, чтобы не взвизгнуть от восторга всякий раз, когда я вспоминала, что Адам будет на этом празднике у нас дома. Но я не позволяла себе чрезмерной радости, постоянно подавляя внутри себя бурлящие чувства, чтобы не разочароваться, если на пороге нашего дома появится все тот же агрессивный Адам.
Он оправдал все мои ожидания, и даже улыбнулся, когда здоровался. Радостное выражение его лица не длилось долго, а улыбка была не такой искренней и открытой, как раньше, но все же это был прогресс для нас. А теперь он постоянно переписывался с кем-то, как будто наши посиделки ему наскучили. Это было обидно, и бабочки, воспрянувшие духом при появлении Адама в нашем доме, снова пораженно опустили крылья, сдаваясь на милость судьбе и этому парню.
Почему я так и не смогла остудить свои чувства к нему? Даже не знаю. Не пыталась, думаете? Еще как пыталась. Даже ходила на свидания в университете с другими парнями. Но все было не то. Все они были как будто дешевыми дублерами основного актера. Словно пытались воплотить в себе образ Адама, подражать ему, но у них получалось плохо и совершенно непрофессионально. Я прекрасно понимала, что парни были не виноваты ни в чем, и это было лишь мое восприятие наших встреч, но это мало что меняло для меня.
– Триша, расскажи, как тебе университет, – прервала мои размышления Вильма.
Я прочистила горло.
– Хорошо. Мне нравятся мои предметы, преподаватели, общежитие. Меня все устраивает.
Она бросила косой взгляд на Адама, а потом задала еще один вопрос, который заставил меня покраснеть до кончиков волос:
– Ну а парень особенный у тебя появился?
Вильма старалась искренне улыбаться, но улыбка выходила натянутая. Даже я своим молодым мозгом понимала, что она пробивает информацию для сына, чтобы облегчить ему жизнь. Но я этого делать не собиралась. Я старалась отпустить его и погасить свою обиду, но это все еще давалось с трудом. Я считала его виноватым в том, что мне не нравился по-настоящему ни один из парней. Но я решила быть честной с Вильмой. В последнее время эта тактика работала безотказно.
– Пока не могу назвать его особенным, но кое-кто появился.
Адам резко поднял взгляд от телефона и без церемоний спросил:
– Кто?
Я засмущалась еще сильнее, когда Вильма положила на его ладонь руку, и сказала:
– Адам…
– Триша, – уже мягче сказал Адам, – я его знаю?
Хищный блеск в глазах Адама подсказал, что он думал, будто это кто-то из футбольной команды, но он ошибался.
– Это Рой Макдермотт, – тихо ответила я, наблюдая за тем, как менялось выражение его лица. За напускным спокойствием он умело прятал раздражение.
– Я не знаю такого.