Любовные истории

После этого он вынул карманные часы и заявил, что раздавит Польшу, если Мария отвергнет его. Затем он швырнул часы на пол с такой силой, что их осколки даже поцарапали щеку Марии. Конца этого гневного монолога она уже не слышала. Оскорбленная и раздавленная, девушка лишилась чувств. Когда Мария очнулась, она увидела, что ее платье разорвано, и поняла, что Наполеон вышел за рамки дозволенного. Он стоял на коленях и искренне просил прощения за принесенные оскорбления, но Мария была слишком ошеломлена, чтобы возмутиться.

Спустя несколько минут в комнату вошел Дюрок, и Марию перенесли в одну из комнат дворца. Она забылась ненадолго беспокойным сном. Пробуждение не сулило ей ничего приятного. Однако теперь Наполеон, сломив гордость девушки, представлял собой саму нежность и заботливость. Император искренне рассказывал о себе, своих надеждах и мечтах, о Польше. Как ни странно, но с каждой минутой привязанность Марии к Наполеону возрастала. В прошлое ушли ее размышления о чести и верности мужу, теперь все это казалось каким-то нереальным. Она жила только своей новой любовью к великому человеку, покорившему почти всю Европу. Чувственность Марии удивляла порой и искушенного в вопросах любви Наполеона. И это неудивительно, ведь в свои 18 лет она познала лишь любовь 70-летнего старика.

Известие о романе Наполеона с Марией Валевской достигло и Парижа, где любовным утехам в отсутствие мужа предавалась императрица Жозефина, которая так и не смогла дать Франции долгожданного наследника. Она хотела уже собираться в дорогу, как в это время посыльный принес письмо, в котором Наполеон писал о неблагоприятном для здоровья Жозефины климате. Однако о причине его нежелания видеть жену было известно практически всем.

Ввод русских войск в Восточную Пруссию заставил Наполеона на время покинуть Марию и вернуться в армию. Мария в это время поехала в Вену. Зима застала императора в прусском замке Финкенштейн. Он велел привезти к нему Марию, которая прибыла через несколько дней в сопровождении брата, капитана польских уланов. В замке у нее была своя спальня с огромным камином и кроватью с балдахином на четырех столбиках. Днем Мария обычно читала или вышивала, а ночью, когда император был свободен, наступало время пылкой любви. Марии льстило внимание величайшего человека в Европе. Он признавался ей: «Мне выпала честь стать вождем народов. Когда-то я был желудем, теперь же я – дуб. Но если я дуб для всех остальных, я рад быть желудем для тебя». Мария уже не вспоминала об обещании Наполеона дать ее родине свободу, к тому же, хотя Бонопарт и способствовал созданию нового польского правительства, выполнить уговор он был не в состоянии. Несмотря на это, Мария не перестала любить Наполеона. «Я люблю твою страну, но мой первейший долг – Франция, ия не могу проливать французскую кровь за чужое дело», – часто говорил он Марии.

Тоска по безграничной нежности Марии гнала императора каждый раз в ее польское поместье. Когда же Мария забеременела, он приказал перевезти ее в Париж. К девушке был приставлен личный врач императора. Мария практически никуда не выходила. Наполеон, как правило, приходил к ней сам или вызывал ее в Тюильри. Однако счастье длилось недолго: у Марии случился выкидыш, а Наполеон отправился в очередной поход.

После победы при Ваграме Наполеон устроил свою резиденцию в Шенбруннском дворце в Вене и велел перевезти Марию в особняк, который находился поблизости. Они жили вместе почти три месяца, и Мария Валевская опять ждала ребенка. Беременность Марии означала, что Наполеон может иметь детей и причина их бездетного существования с законной женой кроется в бесплодии самой Жозефины. После развода с последней он женился на Марии Луизе, дочери императора Австрии, особе, отличавшейся редкостным здоровьем. После пышной свадьбы Наполеона ожидало радостное известие: в далекой Валевице у него родился сын, которого нарекли Александром. Обрадованный Наполеон тут же послал Марии приглашение приехать в Париж. Он нежно сжимал маленького Александра в объятиях, а когда мать с сыном уехали обратно в Польшу, он назначил им ежемесячную пенсию в 10 тысяч франков. Следующие четыре года Мария провела в Польше. Она воссоединилась с графом Валевским, который принял Александра как родного сына.

Сын Наполеона и Марии Валевской, Александр

До конца жизни Мария Валевская была на родине легендой. Ее часто называли польской женой Наполеона, а многие патриоты приезжали в Валевицу, чтобы засвидетельствовать свое почтение, в том числе и Тадеуш Костюшко.

После поражения в России Наполеон вынужден был скрываться от преследований казаков. Он находился недалеко от имения Валевских, но инстинкт самосохранения оказался сильнее романтического порыва еще раз прижать к сердцу прекрасную Марию. Через 5 месяцев изгнания на острове Эльба к возлюбленному прибыла Мария с 4-летним сыном Александром. Для покинутого всеми Наполеона этот поступок Марии был подтверждением ее любви. Гостям он отвел комнаты в своем доме, сам же спал в поставленной рядом палатке. Наполеон с удовольствием наблюдал за играми своего сына, а признание последнего в том, что он хочет стать таким же, как папа, вызвали слезы умиления у бывшего императора.

Мария привезла Наполеону известия о новом французском правительстве, общественном недовольстве им и предложила ему все свои драгоценности. Он не пожелал принять их, а наоборот, сам подарил ей 61 тысячу франков: ведь после отречения Бонапарта от престола Мария осталась без средств к существованию. Перед отплытием судна Наполеон обнял Александра, прошептав: «Прощай, драгоценное дитя моего сердца». Во время его стодневного пребывания у власти состоялась последняя встреча с Марией, а затем последовала новая ссылка, теперь уже на остров Святой Елены, которая кончилась спустя 6 лет. Мария Луиза отреклась от мужа еще в первую его ссылку. Вместе с сыном она вернулась на родину, где с головой окунулась в новый роман с Адамом Альбрехтом, графом фон Нейппергом, первоначальная миссия которого заключалась в том, чтобы шпионить за ней и доносить обо всех ее поступках Наполеону. Однако австриец ненавидел опального императора и не преминул отомстить ему таким образом. Мария Луиза жила с Нейппергом в игрушечном королевстве Парма и родила ему троих детей. Пребывавший на острове Святой Елены Наполеон не только простил измену, но и велел отправить ей свое заспиртованное сердце после смерти. Знал бы он, что Мария Луиза даже никогда не интересовалась его делами!

Что же касается Марии Валевской, то она после смерти графа вышла замуж за брюссельского генерала д’Орнано, который к тому же был родственником Наполеона. К сожалению, опальному императору так и не суждено было узнать, что впоследствии его сын Александр стал министром иностранных дел Франции при Наполеоне III.

Мария Валевская прожила с д’Орнано всего один год. Подарив ему сына, она скончалась в возрасте 28 лет. До конца жизни ее сердце принадлежало Наполеону, и, умирая, она шептала его имя.

Нина Грибоедова. «Оракул этот действует только в сердце, которое любит»

Большая и чистая любовь всегда идет рука об руку с верностью, которая свято бережет память о возлюбленном и заставляет сердце не отвечать на страстные призывы других мужчин. История любви знаменитого поэта Александра Сергеевича Грибоедова и Нины Александровны Чавчавадзе, развернувшаяся на фоне древних стен Тифлиса, освещенных мягким солнечным светом и напоенных ароматом терпкого вина, яркий тому пример. Но вернемся к началу этой трагической истории, в 1822 год, в усадьбу князей Чавчавадзе.

…По гладким, покрытым мхом камням, весело смеясь, прыгала прелестная девчушка. Она только начала забавную игру со звонким ручейком, когда появилась, тяжело переступая с ноги на ногу, как неповоротливая гусыня, нянюшка. Уже потеряв надежду догнать хохотунью, она стала отчаянно кричать: «Нино, Ниноби, учитель пришел!». Ничего не поделаешь, нужно бежать на урок музыки: заниматься с господином Сандро! Ведь, если Сандро, или Александр Сергеевич, пожалуется отцу, ей несдобровать. Да и мама со старшей сестрой Като будут выговаривать ей за нерадивость в учении.

Грустно вздохнув и бормоча про себя молитву святой Нине, девочка последовала за няней, которая не переставала сетовать, что князь Сандро, отец Нины, хоть и важный человек, но совсем разбаловал маленькую княжну. Да и что скажут люди, увидев, как княжна скачет вдоль ручья? Нино, словно в подтверждение этих слов, вдруг побежала вприпрыжку к воротам усадьбы, не обращая внимания на ворчания нянюшки, теперь причитавшей по поводу растрепавшихся косичек.

Нино, звонко смеясь, пробежала по мощеному двору и, распахнув двери, застыла на пороге светлой музыкальной комнаты, украшенной в персидском духе. Учитель уже здесь. Но она не чувствовала перед ним страха. Да и как бояться, если в этих, всегда таких серьезных, глазах теперь прыгают смешинки. Нино, отвечая на приветствие, склонилась в книксене и тут, как нарочно, непокорные волосы окончательно выбились из прически и черной волной покрыли спину. Нино попыталась сдуть упавший на глаза локон, но тут она заметила веселые искорки в глазах господина Сандро и, не в силах больше сдерживаться, громко рассмеялась…

Перенесемся теперь на 6 лет вперед, в 16 июля 1828 года, в дом Прасковьи Николаевны Ахвердовой, крестной Нино. Девушка впервые увидела господина Сандро за столом и… словно огромная теплая волна накрыла ее с головой. Обед прошел как в тумане. Она не слышала ни болтовни Прасковьи Николаевны, ни серьезных рассуждений отца, а видела только эти горящие страстью глаза министра-посланника, восхищенно скользившие по ее утонченному лицу и стройной фигуре.

Да, за эти годы учитель сильно изменился! Он стал важным статским советником в орденах и лентах и с портфелем министра-посланника. Раньше Нино часто слышала, как отец говорил по поводу участи пленных, которые содержались у иранцев. А. С. Грибоедов разработал, а позже и заключил Туркманчайский мирный договор, по которому многие пленники были освобождены, за что правительство наградило его орденом Святой Анны 2-й степени с алмазными знаками.

Однако условия договора выполнялись не всегда или сопровождались целой кипой утомительных деловых бумаг. В дни, когда приходили тревожные депеши, отец постоянно раздражался и срывался на домашних по малейшему поводу. Нино и вовсе старалась скрыться с глаз. Она находила себе множество занятий, только чтобы не донимать родителей вопросами.

Нино очнулась, когда прислуга засуетилась вокруг стола с кофейными подносами. Она почувствовала, как кто-то робко коснулся ее руки. Обернувшись, она увидела господина Сандро, который знаками просил ее следовать за ним. Подумав, что он хочет, чтобы она села за фортепиано, девушка покорно пошла в гостиную, но здесь она услышала то, о чем не могла мечтать даже в самых смелых снах. Александр Сергеевич взволнованно поведал ей о своей давней пламенной любви, переросшей из трогательной привязанности учителя к ученице в страстную любовь-поклонение. Нина не знала, что ей делать: смеяться или плакать. Она едва услышала свое тихое «да», после которого Александр повел ее к родственникам и объявил о помолвке. Родные бегали, суетились, беспрестанно целовали ее и поздравляли.

Когда позже Софья Орбелиани, подруга Нины, просила рассказать о подробностях предложения, Нина смущенно потупилась и прошептала: «Не знаю, право же, не знаю! Как во сне! Как солнечным лучом обожгло!». Свадьба была поспешной, о чем в своем письме к канцлеру К. Нессельроде сообщал генерал И. Ф. Паскевич: «Вашему сиятельству, конечно, уже известно, что полномочный наш министр при Персидском дворе, статский советник Грибоедов перед отъездом своим в Персию женился на дочери генерал-майора князя Чавчавадзе, одного из значительнейших помещиков Грузинских, не испросив на то разрешения. „Вследствие чего обязанностью поставляю уведомить ваше сиятельство, что женитьба Грибоедова совершилась некоторым образом неожиданно и по соединившимся разным обстоятельствам, в особенности же по поспешности, с коей должно было ему выполнить Высочайшую Его Императорского Величества волю, дабы скорее прибыть в Персию, не могла быть отложена на дальнейшее время, – почему, по убедительной о сем Грибоедова просьбе, я принял на себя дать ему разрешение совершить сей брак. Почему прошу вас, буде вы изволите признать нужным, довести о сем до Высочайшего сведения Его Императорского Величества“.

Александр Сергеевич Грибоедов

Сладкое время нежности, упоительного счастья Нина помнила всю жизнь, а потом пришло другое – без Александра. Молодожены ехали в Эчмиадзин караваном. Лагерь разбивали только на ночь. Александр допоздна засиживался у неяркого огонька дорожной свечи или у костра, Нина в это время устраивала бесхитростный быт: накрывала на стол, раскладывала одеяла. Порой он отрывался от бумаг и долго следил за ее грациозными движениями влюбленными глазами, а как-то раз сказал, что ему «приятно привыкать к ее нежности: день и ночь у изголовья». Ведь он раньше проводил жизнь в путешествиях. Его мама была тяжело больна, а хозяйством занималась младшая сестра Маша, не испытывавшая к этому никакого желания. Постепенно в сердце поселилось чувство бесприютности и тоски.

Нина, неоднократно слышавшая истории о его кочевой жизни, старалась изо всех сил угодить мужу. Сетовать на то, что он засиживается за бумагами, она пока еще не осмеливалась, поскольку прекрасно понимала, что любимый занят очень важным и серьезным делом.

Однажды вечером Александр прочел ей набросанный на скорую руку отрывок: «Кто никогда не любил и не подчинялся влиянию женщин, тот никогда не производил и не произведет ничего великого, потому что сам мал душою… У женщин есть особое чувство, которое французы называют tact, этого слова нельзя перевести даже перифразой ни на один язык. Немцы перевели его как „разум чувствований“, это мне кажется довольно близко к подлиннику. Такт есть то же, что гений или дух Сократа: внутренний оракул. Следуя внушению этого оракула, женщина редко ошибается. Но оракул этот действует только в сердце, которое любит…»

Пока Александр читал, все время поглядывал на лицо жены, а она, затаив дыхание, слушала, боясь спугнуть вдохновение.

Нина вскоре почувствовала внутри зарождение новой жизни. Долгое время не решалась сказать мужу, ведь он все время переживал, как она переносит путешествие. В конце концов Нина сообщила ему о своей тайне. Он вздрогнул, по обыкновению, уронил пенсне, рассыпал бумаги из дорожного бювара. Она бросилась помогать, на что он погрозил пальцем и воскликнул, что она скачет, как коза. Тут Нина вспомнила наставления милой няни и звонко рассмеялась. Он улыбнулся в ответ, потом вдруг притянул к себе и спросил: «Если ты хоть вполовину любишь меня, как я тебя, милая Ниноби!». «Вполовину?! Почему? А быть может, я – сильнее?!» – тихо пробормотала Нина. В тот момент она ясно почувствовала, как невидимые нити связали их души навеки, возможно, это и было божественное благословение.

Наконец Александр и Нина прибыли в родительский дом. Матушка была счастлива, отец, как ни странно, все интересовался здоровьем дочери, просил ее беречь себя. Когда настала минута расставания, он прижал Нину к себе, что было ему не свойственно, поцеловал в лоб и перекрестил. Вытирая слезы, они медленно побрели к экипажу. Могли ли тогда князь и княгиня Чавчавадзе предугадать, что видят его в последний раз? Нина уезжала счастливой и беззаботной, домой она вернется уже в черном платье…

Согласно свидетельствам Мальцова, первого секретаря русской миссии в Тегеране, 30 января (11 февраля) 1829 года, после того как среди народа поползли слухи, что Мирза-Якуб, советник Грибоедова, – изменник, толпа из тысяч разъяренных мужчин, вооруженных кинжалами и палками, направилась к дому посла. Для того чтобы образумить фанатиков, Грибоедов выслал Мирзу-Якуба, которого толпа тотчас разорвала на части. Шах прислал на помощь осажденным в посольском доме генерала Хадибека с сотней воинов, однако народ уже было невозможно остановить. Выбежавший из дома Александр Грибоедов был встречен сотней камней, а затем его изрубили. Смерть величайшего поэта так и осталась неотмщенной. Несколько позже персидский шах прислал Николаю I редкий желтый алмаз весом 87 карат в знак примирения. Но разве можно искупить человеческую жизнь и слезы безутешной вдовы ценой камня?

По словам современников, трупы убитых в русской миссии вывезли за город, бросили в одну кучу и засыпали землей. Через некоторое время тело Грибоедова откопали и вывезли из Персии. По пути следования траурной процессии гроб с телом Грибоедова везде встречали с почестями, а армянские женщины возносили молитвы за упокой его души. По завещанию самого поэта его похоронили в церкви Святого Давида.

Через несколько дней у Нины, вернувшейся в Тифлис, начали возникать смутные подозрения по поводу участи любимого мужа. Уж как-то нарочито ласковы были окружающие! Когда ей сообщили о его смерти, все в ней словно перевернулось. Ребенка, которого супруги с таким нетерпением ждали, Нина потеряла. Позже она вспоминала: «Свыше моих сил поведать вам то, что я тогда испытала: переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени… Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом в том мире, где, я надеюсь, найдут место и его добродетели, и все его жестокие страдания. Все же успели окрестить ребенка и дали ему имя Александр, имя его бедного отца».

Когда Нина в сопровождении матери и родных шла по городу за медленно ехавшими гробовыми дрогами с балдахином, люди, встречавшиеся на пути, молча расступались и тихо шептали молитвы за того, кто когда-то «ворвался солнечным лучом» в жизнь Нины. Она же перестала чувствовать, жила словно по инерции, проклиная этот жестокий мир за то, что отнял у нее Его.

Со временем Нина пришла в себя. Она всегда тепло и сердечно откликалась на чужие беды, вкладывала большие суммы в благотворительность. Нина все также посещала музыкальные вечера и приемы, только появлялась она теперь всегда в черном вдовьем платье, за что ее называли «черная роза Тифлиса». Оно могло быть сшито по последней моде, из самого роскошного материала, но всегда было неизменно черным. Горячие поклонники ее с каждым годом расцветающей красоты не теряли надежды и стремились во всем ей угодить, а знакомые преклонного возраста при встрече почтительно наклоняли головы и считали за особую честь поцеловать руку. Для нее не являлось секретом, что многие молодые люди были готовы сделать что угодно, только чтобы она сказала заветное «да», но ее сердце молчало. Она не боялась во второй раз стать вдовой и испытать еще раз ту муку, поскольку понимала, что сильней боли, которую ей пришлось пережить в 1829 году, уже не будет. Просто она знала, что ее сердце уже не способно так же трепетать, как при встрече с Сандро.

Часто ночью Нине Александровне казалось, что муж зовет ее, что сама весенняя трава шепчет строки из письма, которые он когда-то ей написал: «Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя, как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит – любить! Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя – и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем – хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться!».

Нина Александровна Грибоедова умерла в июне 1857 года от холеры, которая свирепствовала в Тифлисе. Сорокадевятилетняя княжна наотрез отказалась уезжать из города и осталась, чтобы ухаживать за больной сестрой. На ее надгробном памятнике начертаны слова: «Ум и дела Твои бессмертны в памяти русских, но для чего пережила Тебя любовь моя?!».

Мария Волконская. Только истинная любовь способна приносить жертвы

Тот, кто хотя бы раз открывал учебник истории, наверняка помнит имя княгини Марии Николаевны Волконской, урожденной Раевской, жены декабриста, ставшей символом целой эпохи, воплощением героизма, преданности и жертвенной любви, на алтарь которой были брошены жизни детей и разлука с родными иблизкими.

Мать Марии Николаевны, Софья Алексеевна, была красивой, страстной женщиной, однако природный темперамент приходилось постоянно сдерживать: в юности перед строгой матерью Еленой Михайловной, а с замужеством – перед Николаем Николаевичем. В семье Раевских царил патриархат, домашние не смели даже сесть обедать без разрешения отца.

Всю жизнь Софья Алексеевна следовала за мужем-военным, поэтому дети с рождения воспитывались в скромных условиях гарнизонной жизни.

Тем не менее было бы неправильным утверждать, что семья вела такой образ жизни по необходимости. Естественно, что известный генерал, отмеченный многочисленными наградами, владел огромными имениями и мог нанимать для обучения детей лучших учителей, но тот дух, который царил в семье, чувства единения и глубокой привязанности держали всех вместе.

Старшая дочь Елена прекрасно говорила по-английски и читала в оригинале Шекспира, а младшая, прелестная Машенька, целыми днями музицировала под руководством итальянца, не жалевшего сил и времени, чтобы поставить голос, которым впоследствии восхищался весь высший свет.

В доме, наполненном веселым детским смехом, все обязанности были строго разделены. Старшие девочки помогали матери ухаживать за младшими сестрами. Лена следила за тем, чтобы у отца на рабочем столе всегда был горячий кофе, а Александр учил девочек рисованию и французскому, а также сопровождал их на прогулках.

Все дети отличались прилежанием в учебе. Ссоры в доме случались редко, да и то проходили они в форме шутливой перебранки. Влияние отца на воспитание дочерей было сильнее, чем матери. Вот как писал о генерале Раевском его современник, легендарный поэт А. С. Пушкин: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни провел я посереди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасною душой, снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель екатерининского века, памятник двенадцатого года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества».

Мария Николаевна Волконская

Мария Николаевна в сибирских мемуарах говорила о впечатлениях детства и юности немного, но некоторые отрывки свидетельствуют, что она была впечатлительной и очень живой девочкой: «Во время путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с сестрой Софьей, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Завидев море, мы приказали остановиться, вышли из кареты и всей гурьбой бросились любоваться морем. Оно было покрыто волнами и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала забавляться тем, что бегала за волной, а когда она настигала меня, я убегала от нее…» Упомянутый Марией поэт был не кто иной, как Александр Пушкин, который позже выразил впечатления девочки об этой забавной игре с морем в стихах:

Я помню море пред грозою.
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда порыв страстей