Все, что вы хотели знать о смерти

– Нашлось немало ценных вещей, пропавших из других квартир… Мы сейчас выясняем, есть ли среди них ваши.

– То есть компьютер, который я подарил матери, старенькая офицерская бекеша, которая хранилась в память о дедушке, награды… Я понимаю, что золото, даже такое копеечное, как бабушкино или мамино, улетает мгновенно. Но кому нужен офицерский полушубок восьмидесятилетней давности с зашитой на левом рукаве дыркой от немецкой пули?

– Его не нашли, – быстро ответил Егоров и еще быстрее продолжил: – А найдем, сразу сообщим, я позвонил сейчас просто попросить, чтобы ваши сотрудники…

Павел не стал дослушивать, сбросил вызов.

Но вежливый следователь тут же перезвонил.

– Что-то со связью, – объяснил он, – я сейчас скажу кое-что, но только вам, а не для ваших сотрудников. Хочу сообщить, что мы на верном пути. В деле о разбойном нападении на квартиру вашей бабушки и об убийстве появился третий участник, личность которого мы установим в самое ближайшее время, и тогда дело будет полностью раскрыто.

– А мобильный аппарат Олжаса ведь у вас находится?

– А почему вы интересуетесь? – удивился следователь Егоров. – Аппарата его у нас нет, но есть возможность контролировать звонки и устанавливать точки на местности, откуда эти звонки осуществляются. Так что не переживайте: найдем. Главное, что…

Дальше Ипатьев слушать не стал, а подполковник юстиции уже не перезвонил. Павел еще раз посмотрел на часы, зная, что все-таки надо лететь в редакцию, но желания работать не имелось вовсе, и на душе было муторно. Он подошел к окну, лег грудью на подоконник и посмотрел вниз. Там был потрескавшийся асфальт, и ничего более. Земля казалась такой близкой, что захотелось встать на подоконник и спрыгнуть. И вдруг он вспомнил слова следователя Порфирия Петровича из романа Достоевского, который говорил о том, что иногда нестерпимо хочется в окошко прыгнуть или с колокольни сигануть. Выпрямился, шагнул назад и на всякий случай прикрыл окно. Потом, лишь для того чтобы отвлечься, взял телефон и набрал номер. Медведев отозвался сразу.

– У нас все нормально.

– Толя, Лена добралась? – поинтересовался Ипатьев. – Вчера она меня до дома в лучшем виде доставила, а утром приготовила завтрак. Но если ты думаешь, что между нами что-то было, то…

– Я не думаю, я знаю, – не дал ему договорить Медведев, – ничего не было и быть не могло. А если и случилось бы, то тогда не только я, но и другие ребята нашей роты тебя бы на кусочки порвали: Лена – дочка нашего командира. Когда он погиб, ей едва год исполнился. Тогда мы все и дали клятву не оставлять ни вдову, ни дочку. Разве ты не знаешь, что какие-то люди чуть наш журфак по кирпичику не разнесли, когда Леночке сказали, что она не прошла творческий конкурс. А потом она лучшей студенткой стала. И когда узнала, что программа снова будет выходить, упросила меня взять ее на любую должность, даже на заочный перевелась. Я в отказ, но за нее попросила мама, и я сдался. Так что я тебя предупредил – не говори потом, что не знал…

– Да я и не собирался, – попытался оправдываться Павел, – и в мыслях не было. – Он смутился, но тут же придумал предмет для беседы, ради которого будто бы и позвонил: – У меня к тебе просьба. Не просьба даже, а указание. Мы продолжаем вести тему о том, что произошло с моими бабушкой и мамой. Расскажем о том, что двое предполагаемых участников нападения уже застрелены. На свободе остался еще один… А возможно, это целая банда вроде «Черной кошки». Короче, из выпуска в выпуск возвращаемся к этой теме.

– То есть наша программа будет работать как телевизионный детективный сериал, – догадался Анатолий, – чтобы зрители каждый день ждали продолжения расследования. И сами могли влиять на сюжет, помогая телевизионному следствию.

– Именно так. Появятся в нашем распоряжении приметы преступника – сообщим, выясним приблизительный ареал обитания – тоже доведем до сведения зрителей. Будем отслеживать каждый его шаг. Предупредим, разумеется, зрителей, что преступник вооружен и очень опасен.

– А кого это когда-то останавливало? – разошелся Медведев. – Разве что полиция или Следственный комитет будут требовать прекратить раскручивать это дело.

– Нам запретить никто не может: мы же не выдаем сведения, содержащие государственную тайну, не вносим вражду между отдельными группами населения, не призываем к противоправным действиям… Трудно, конечно, заранее составить приблизительный сценарий, но я постараюсь: свяжусь с теми, кто непосредственно занимается расследованием. Начну с самого начала: как ко мне подошла бывшая ученица моей мамы и сообщила, что видела подозрительного мужчину возле нашего дома… Прямо сейчас и начну.

Закончив разговор со своим заместителем, Ипатьев позвонил Кристине Тарасовой. Она ответила не сразу, а потом начала шептать в трубку:

– Я сейчас не могу. Я на работе. Нам запрещено во время работы разговаривать.

– Тогда спрячьтесь в туалете и наберите мой номер.

– Я уже там, – шепнула девушка, – какой у вас вопрос?

– Где-нибудь неподалеку от моего… то есть от маминого дома или от вашего есть какая-нибудь контора, скупающая золото и другие ценные вещи? А то я-то долгое время жил в другом районе и не знаю, что здесь сейчас и где.

– Есть ломбард в подвальчике соседнего с моим дома, – сообщила девушка. – Я туда в прошлом году сережки сдавала: на руки дали меньше, чем я рассчитывала, а потом еще и возвращать не хотели, сказали, что мне надо заплатить за хранение и еще за просрочку. А никакой просрочки не было, но они заставили.

– Кто они?

– Тетка, которая на приеме сидит, и охранник.

– Адрес называй.

Он шел по знакомой улочке – не улочке даже, проулочку между домами, с узкими тротуарчиками и узкой проезжей частью, на которой два автомобиля с трудом могли бы разъехаться, а вот два грузовика – вряд ли. Подошел к бывшей булочной, теперь здесь был совсем другой магазинчик. Над дверью была надпись: «Крутой секонд-хенд». А на двери над расписанием работы стояла еще одна гордая надпись: «Все вещи брендовые и фирменные». Павел заходить не стал, посмотрел на свое отражение в витрине и остался доволен. Козырек бейсболки и солнечные очки наполовину скрывали его лицо, и узнать в нем ведущего популярной телевизионной программы было бы трудно. И он пошел дальше.

Ломбард располагался в полуподвальном помещении. Ипатьев спустился туда, посмотрел на сидящего на стуле при входе охранника в черной униформе и начал рассматривать надписи на стенах. Из-за перегородки из грязного оргстекла его самого разглядывала восточная красавица лет сорока пяти. На шее приемщицы было несколько золотых цепочек, в ушах – крупные серьги.

– Э-э, – не выдержала женщина, склоняя голову к окошку, – ты чего стоишь здесь?

– Олжаса жду, – ответил Павел, – он сказал, что будет здесь в двенадцать.

– Какой такой Олжас? – изобразила недоумение приемщица. – Ты это… Давай говори, зачем пришел, или проваливай давай. Ходют тут…

Охранник начал подниматься, но Павел махнул рукой, успокаивая и показывая, что он не случайный человек в мире ломбардов и скупок.

– Он сказал, что тут есть кое-что интересное для меня.

– Здесь все интересное, – произнес охранник, демонстрируя, что и он здесь не просто так, – что вас конкретно интересует?

– Да, – сказала приемщица, – говорите что, и не надо стоять здесь туда-сюда, а то у меня голова скоро закружится.

– Да я лучше Олжаса дождусь. Мы с ним договорились.

– Тогда жди его на улице! – возмутилась женщина.

– Хорошо, – согласился Ипатьев, – я у него покупаю награды. Он мне недавно сказал, что у него есть. Он даже Рустаму в «Жуда мазали» приносил, но тому не подошли…

– Ты знаешь Рустама? – удивилась приемщица.

– Так я всех знаю. И Рустама, и Олжаса. Олжас мне много чего приносит.

– Олжас – хороший человек, – согласилась приемщица. – Но он мне ничего не приносит, он, наоборот, у меня берет… Такой человек – он никогда не торгуется, сколько скажешь ему, столько и дает.

При этих словах охранник усмехнулся и отвернулся в сторону.

– Не надо мне этих ваших восточных сказок! – возмутился Ипатьев. – Он жадный, как жаба. И всегда хочет обмануть.

– Зачем так говоришь? – вздохнула женщина и покосилась на охранника.

Павел посмотрел на часы.

– Ладно, уже поздно, ждать не буду. Сегодня много встреч с важными людьми. Покажи, что у вас есть.

– Есть монетки, – сказала приемщица, – они серебряные, но очень старенькие. – Она достала из ящика стола пару монет и положила перед Павлом. – Тут царица и тут царица. Только сегодня принесли.

– Совсем свежие, – подтвердил Павел, взяв в руки екатерининский рубль.

– За два монета, просили за оба десять тысяч долларов, но я договорилась за восемь тысяч…

– Они и пятисот рублей обе не стоят, – сказал Павел. Он бросил монетку на кафельный пол и спросил: – Слышала, какой звук? Стучит, а серебро должно звенеть. Можно взвесить. Должно быть двадцать восемь граммов, а здесь и двадцати нет. А настоящая, то есть не поддельная, такая денежка стоит двадцать тысяч рублей.