Все, что вы хотели знать о смерти

– Это у вас телефон? – спросила Елизавета Григорьевна.

– У меня.

– Тогда не буду отвлекать. Еще раз наши соболезнования.

На мобильный звонил начальник убойного отдела РУВД Гончаров.

И он сразу, не поздоровавшись даже, приступил к делу.

– Поторопились вы к зрителям обратиться, теперь мы завалены звонками и сообщениями. Все что-то видели, кого-то подозревают. Все нам, а может, именно вам хотят помочь.

– Я уже и сам жалею, – признался Павел, – в редакцию звонят, сайт наш завален. К сожалению, ничего толком не сообщают. То есть говорят о каких-то людях: мне даже кажется, что некоторые сдают своих соседей, с которыми не сложились отношения. Сообщают все данные на них и просят разобраться как можно быстрее, чтобы не было других жертв…

– Я чего звоню, – продолжил Гончаров, – вчера мой сотрудник подъехал к этому самому «Жуда мазали». Заглянул внутрь, говорит, вполне приличное заведение. Выпил кофейку… Потом вернулся в машину и начал наблюдать. Тот тип так и не появился. Тогда мой сотрудник сменил тактику. Вернулся в кафе, подозвал официантку, показал служебное удостоверение и спросил, не обижает ли их Рустам. Пообещал, что если хозяин будет обращаться с официантками без должного уважения, то будут приняты меры. Надо сказать, что Сережка парень фактурный – высокий, симпатичный и очень обаятельный. Короче, завязалось знакомство, и Сергей поинтересовался: не приходил ли сюда парень восточного типа – похожий на певца Насырова с предложениями продать награды: ордена и медали. И девочка сообщила, что зовут того Олжас и он был сегодня, но недолго и уже уехал. Буквально на несколько минут заскочил и ушел как раз перед тем, как мой Серега появился там в первый раз. Чтобы не терять времени, он решил поговорить с Рустамом, но тот сказал, что ничего не знает, никакого Олжаса и вообще. Пришлось вызвать группу, выгнать посетителей и пообещать, что кафе будет закрыто из-за проверки финансовой деятельности и санитарного состояния. После этого Рустам признался, что Олжаса он знает, но не очень хорошо, ему известно, что тот гражданин Казахстана и мама у него русская. Адрес Олжаса ему неизвестен, но у него есть его мобильный телефон…

– Так взяли его? – тихо спросил Павел, чувствуя, как бьется сердце.

– Тут такое дело… – замялся Гончаров, – адрес мы вычислили. Отправили группу захвата. Позвонили в дверь, но никто не открывает… В квартире тишина. Свет в окнах горит, но вроде никого. Выбили дверь и обнаружили этого Олжаса застреленным. Провели обыск, обнаружили массу предметов, находящихся в розыске: все они были украдены и взяты из разных квартир при кражах и разбойных нападениях. Вот такое дело. Креста Грюнвальда не обнаружили. Но были другие награды, владельцы которых нам известны. То есть этот Олжас – самый настоящий грабитель и убийца. Действовал он давно и, видимо, не один, вот только подельников его мы сейчас вычислить не можем.

– А кто его убил?

– Знать бы… Опрашивали соседей, да и сейчас там работа идет – из ближайших домов тоже пришли показания давать. Но пока никто ничего не знает и ничего не видел. И камер нет ни в подъезде, ни во дворе.

– Будем надеяться, что все прояснится, – сказал Павел.

– Главное, что преступник уже понес заслуженное наказание, – ответил Гончаров, – меня уже вызвали в прокуратуру дать объяснения моим несогласованным действиям. Но еще одна неприятность, – вздохнул Гончаров, – кто-то из соседей этого Олжаса, по всей видимости, успел звякнуть в твою программу, потому что не прошло и получаса, как примчались твои орлы с камерами. Попроси их, чтобы пока не пускали материал в эфир.

– Конечно, если надо, – пообещал Ипатьев.

– И еще. – Гончаров замолчал, словно раздумывал, говорить или не говорить. – Мы обыскали всю квартиру, но не нашли его мобильный аппарат. И вообще, мне кажется… Не кажется даже, а я уверен, что в квартире твоей бабушки был не один человек, потому что бабушку и маму… прости, что я с подробностями, убили разными предметами… Бабушку ударили заточкой, а маму ножом с широким лезвием…

– И что теперь? – выдохнул Павел. – Второго, если он есть, конечно, уже не найти?

– Найдем, – произнес уверенно Гончаров, но уверенность эта показалась Павлу наигранной, – найдем, разумеется, только побегать придется. Он сейчас начнет прятаться, ведь теперь на нем и убийство подельника. Видно, поссорились, когда награбленное делили, вот он и пристрелил приятеля. Выстрелил в упор, видимо, не колебался вовсе. Хотя чего там делить. Скорее всего, убил, чтобы подельник не сдал: ведь дело вон какой оборот приняло. Они и подумать не могли, что преступление таким резонансным окажется. У нас весной начальника департамента мэрии застрелили, и никто даже не удивился – значит, было за что. Но я…

– Можно без лирических отступлений, – попросил Ипатьев, – Олжаса убили, но ведь должны остаться какие-то следы: гильза, например, отпечатки пальцев, кто-то что-то видел.

– Гильзу мы не нашли, но пулю обследовали, и специалисты сказали, что этого пистолета в нашей базе нет, то есть из него еще никого не убивали. А еще один наш спец заявил с большой степенью вероятности, что пуля эта немецкая и предположительно от стандартного патрона девять на восемнадцать для пистолета парабеллум. А может быть, и от вальтера.

– Почему он так решил? – удивился Павел. – Ведь это стандартные патроны для нашего ПМ. А не мог кто-то из сотрудников правоохранительных органов застрелить его при задержании?

Майор кивнул.

– Это ты про то мое обещание? – спросил он. – Это не я, разумеется, сделал. Если, конечно, я не вставил в обойму своего ПМ немецкие патроны. А они точно немецкие и старые. Но это он предположил по пуле, была бы гильза, сказал бы точно.

– То есть это не обязательно вальтер или парабеллум?

– Нет, конечно. Даже наш эксперт сказал, что может быть и другой пистолет. Это два очень похожих пистолета с одинаковой длиной ствола, хотя есть серия вальтеров, у которых ствол на пять сантиметров короче… Та модель и легче на сто с лишним граммов. Эти пистолеты делались по заказу главного управления имперской безопасности, то есть для СС и гестапо. Такой пистолет хорош для ношения в кармане, удобнее даже, чем наш «макаров». Да и звук выстрела у него тише, хотя последнее мне непонятно, ведь патрон один и тот же. Но спец наш уперся – вальтер, и все тут. Но он старенький у нас – с причудами, как говорится, старичок… И романтик… Так что… В общем, я доложил тебе, как и что. А сейчас в прокуратуру полечу, а потом меня и Следственный комитет, мягко говоря, пропесочит за то, что у них под ногами путаюсь.

– Погодите, – попытался остановить собеседника Павел, понимая, что тот сворачивает разговор, – а жильцы дома ничего не видели и не слышали, ведь в казаха стреляли без глушителя…

– Практически ничего. Рабочий день, лето. Кто на дачах, кто на работе. Окна открыты, а потому выстрела никто не слышал, то есть если кто-то и слышал звук, похожий на выстрел, то не придал этому значения. Но одна бабка сказала, что выносила мусор к мусоропроводу и видела, как она выразилась, чужака, который нес на плече коробку от телевизора, а может, и не от телевизора, но ношей своей он прикрывал лицо. Помнит только, что тот был в кроссовках.

– А как же она догадалась, что он не из тех, кто в доме проживает? – спросил Павел.

– Она и сама это объяснить не может. Но у нас сейчас половина свидетелей таких: всем кажется, что видели кого-то, кого описать не могут. А когда жильцы увидели ваш микроавтобус со съемочной группой, все выскочили и всю работу мне завалили… Как-то так… Если у тебя нет ко мне вопросов, то я откланиваюсь. Появятся новости, я позвоню.

Разговор закончился, Павел посмотрел на часы и удивился – было почти десять утра, то есть рабочий день уже начался, а он проснулся так поздно и спал бы дальше, если бы не телефонные звонки. Вчера, правда, он вспомнил, что большая бутылка «Хеннесси», принесенная накануне Инной, была выпита не полностью: там оставалось еще граммов двести, и он вылил их в стакан, который залпом осушил в два глотка. Но не мог же он так вырубиться, чтобы проспать работу.

Павел засыпал зерна в кофемашину, позвонил в редакцию и предупредил, чтобы ничего не монтировали без него, особенно материал со вчерашнего выезда в квартиру, где нашли труп гражданина Казахстана.

– Мы и не собирались, – сообщил Толя Медведев, заместитель Ипатьева, – дело в том, что мы нашли свидетеля.

– Вы нашли человека, который видел убийцу? – тихо, словно кто-то мог его слышать, спросил Павел.

– Нет, свидетель не видел убийцу, но предполагает, кто это мог сделать. Свидетель отказался общаться с полицией, потому что он не совсем законопослушный гражданин. Нам признался, что употребляет травку, но не считает себя наркозависимым, однако в свое время отбывал срок по двести двадцать восьмой, части первой…

– Приобретение, хранение, перевозка без цели сбыта. Ну и…

– Получил он тогда полтора года, – продолжил Медведев, – отбывал в Андриаполе… Это в Тверской области. Так вот у них там был осужденный с погонялом Бирка. Фамилию того осужденного он точно не помнит, говорит, что или Бирюля, или Бирюлев, может, Беруллин… шестерка не шестерка, но быковать пытался, однако его там быстро на место поставили… А теперь наш информатор, который проживает в соседнем доме, встречал его несколько раз во дворе. Когда столкнулись в первый раз, Бирка сделал вид, что его не узнал, а потом сказал, что идет к приятелю. А потом уже наш видел его в компании того казаха, которого вчера застрелили. И еще он подтвердил, что может много чего сказать, выложить в доверительной беседе, но только Ипатьеву лично, и чтобы его по телику показали, чтобы все знали, что он с Ипатьевым вась-вась. Хотя я не знаю, что он может сказать такого, чтобы…

– У Олжаса был автомобиль. Полиция нашла его?

– Не думаю, что они искали. Тело нашли, зачем им тогда машина? И вряд ли он стал бы покупать здесь автомобиль на свое имя, когда можно было пользоваться чужим… Но у меня есть телефон, и я сейчас свяжусь с ним…

Он не договорил, а на мониторе телефона появилось сообщение, что с Павлом пытается связаться абонент Снежко.

Ипатьев ответил и услышал негодующий крик Инны:

– Сколько можно болтать по телефону? – И, не давая ответить, продолжила: – Связался ты на свою голову с Гончаровым, а ведь я предупреждала тебя. Ты в курсе, что он уже застрелил одного из тех, кто напал на квартиру твоей бабушки?

– А их было несколько?

– Не знаю, но сегодня Гончарова вызвали в управление и официально приказали не лезть в это дело. Так и сказали ему, что никакого приказа о неполном служебном соответствии не будет – попрут из органов сразу. Пусть потом охраняет универсамы и сумки покупателей проверяет. Что он, первый такой!

– Ты зачем мне звонишь?

– Ну как зачем: я тут обдумываю твое предложение, – вздохнула бывшая сокурсница.

– Какое? – притворно удивился Павел. – Ты мне говорила о каком-то моем предложении, но я не помню. Может, и предлагал, конечно, что-то, спорить не буду. Но в той ситуации, в которой мы оказались. Да, мне кажется, что я опьянел странным образом – вероятно, коньяк несвежим оказался. Сколько он в твоем шкафу простоял с тех пор, как генерал Корнеев забыл его у тебя?

– Сволочь ты, однако, – не выдержала Инна.

И тут же пошли гудки.

Павел нажал кнопку кофемашины, чтобы наполнить чашку. И снова позвонил Медведев.

– Знает этот тип, где машина Олжаса. Только эта машина принадлежит не казаху, а тому самому Бирке. Это старый «БМВ» серого цвета. Наш информатор готов будет при встрече сообщить тебе, где Биркина машина стоит, но я сказал, что ты подъедешь прямо к машине, и возле нее он тогда сможет дать интервью на камеру.