Встреча, которой не было

– Все было прилично, – успокоила ее Настя, – по крайней мере, гостям все понравилось.

– Ты так думаешь?

– Они сами мне сказали.

После этого подруга немного повеселела, позвонила в свой ресторан, поинтересовалась вчерашней выручкой, ответ ее порадовал, и Света начала строить планы на день. Но потом ей принялся названивать Эдик и что-то требовать. Настя вышла из столовой, чтобы не мешать чужому разговору. Но и в кухню доносились гневные фразы: «…какие твои вещи? Там, кроме твоих трусов и носков ничего нет, да и те я уже давно выбросила… Между нами все кончено… Только попробуй!.. Ты мне что – угрожаешь?!»

Потом Света вышла на кухню, где сидела подруга.

– Надо было код квартирной сигнализации сменить, – сказала она.

– А ты дала Эдику ключ от квартиры? – удивилась Анастасия.

– Так получилось.

– Вот это действительно величайшая глупость!

– Пусть только попробует залезть и что-то взять! – разозлилась подруга, как видно, не сомневаясь, что именно так и будет. – Я в полиции скажу, что ключ он у меня выкрал, а код сигнализации узнал, когда мы вместе домой приходили. Ты представляешь, этот гад сказал, что приедет сюда и со мной разберется!

– Про свою любовь что-нибудь говорил?

Света задумалась.

– А мы на эту тему с ним вообще никогда не говорили.

К полудню распогодилось, выглянуло солнце, и подруги решили немного прогуляться. Сначала направились к дому Светланы и заглянули внутрь. Там кипела жизнь. На крыльце курили какие-то женщины, с хозяйкой они едва поздоровались, а на Анастасию не обратили никакого внимания. В просторной прихожей оборудовали костюмерную: на длинных, как в магазинах одежды, вешалках висели ватники, тюремные робы, брезентовые плащи, несколько женских ситцевых платьев. Внизу стоял длинный ряд резиновых и кирзовых сапог.

– Хоть домой не возвращайся, все колхозом пропахло, – расстроилась Света и вернулась на крыльцо.

Курившие женщины сообщили, что режиссер с продюсером после завтрака ушли на объект. Воронину так и подмывало узнать, где находится Максим Божко; она немного потопталась на крыльце, но спросить не решилась.

На берегу возле водопада рабочие строили домик. Очевидно, где-то была куплена старая баня, потом ее разобрали на бревна, промаркировали и теперь складывали снова. Бревна были черными, а само строение, уже возведенное под конек, казалось кособоким и вросшим в землю. На крытую досками кровлю рабочие поднимали мешки с высушенным мхом, который тут же раскладывали.

На крупном валуне сидели Баландин и какой-то мужчина в кожаной жилетке. Рядом на траве с голым торсом загорал Максим. Заметив подруг, продюсер поспешил навстречу. Проинформировал, что сегодня закончат строить хибару старателей. А завтра будут ставить еще один домик, и можно будет начинать съемки. Максиму необходимо немного подкоптиться, потому что играть придется уголовника, который работает на свежем воздухе, поэтому он не может выглядеть как офисный клерк. Потом Баландин указал на мужчину в кожаной жилетке и сообщил, что это режиссер Александр Бойцов. Но Светлану режиссер интересовал мало. Она подсела к Божко и тут же через голову сняла платье, под которым оказался белый купальный костюм. У них завязался разговор, но подошел режиссер и достаточно жестко произнес:

– Опять за старое, Макс! Ты бы лучше текст учил.

– Так Света мне помогает!

Божко тут же сунул в руки Ворониной сброшюрованные листки и сказал режиссеру:

– Это должен делать ваш ассистент, но она, видать, занята чем-то более важным.

– Она курит на крыльце, – объяснила Светлана.

Режиссер посмотрел на Анастасию, но ничего не сказал, повернулся к рабочим. И тут же замахал руками:

– На фига дофига нафигачили, расфигачивайте на фиг!

Настя поняла, что они здесь лишние, и попыталась позвать подругу, но та с увлечением «помогала» Максиму.

– …А как можно до станции добраться? – спросил Божко.

– Так туда автобус ходит. Сегодня с утра должен быть. Но дорогу размыло, и когда будет – один бог знает. Тут всего восемьдесят верст, – стараясь быть проникновенной, отвечала Воронина.

– А работа какая-нибудь найдется на это время? Что-нибудь разгрузить, дрова нарубить?

– Работа всегда есть… Насколько я понимаю, у тебя не только денег нет, но и документов…

Анастасия отправилась домой одна, но заняться там было нечем. Аманда новых книг не высылала уже почти три месяца, а когда звонила, признавалась, что очень устала, издательство торопит, а новые идеи никак не приходят. То же самое она говорила во время их предыдущего телефонного общения. Тогда Настя посоветовала написать о девушке-миллионерше, которая не может в своем кругу найти порядочного и честного человека и встречает простого…

– Нет-нет, – закричала тогда писательница, – только не это! Простые – это которые ездят в метро. Они такие же, как мексиканцы и черные. Плохо одеты и плохо пахнут, а что у них на уме – они и сами не знают. Нужен идеальный персонаж.

– Идеальный – значит, богатый?

– Естественно, – не сомневаясь, ответила Аманда. – Бедный, значит, неудачник. А какая девушка мечтает о неудачнике?

Тогда в очередной раз Анастасия поняла, какие они разные. Она и Аманда, с которой она дружит и у которой других подруг нет совсем. И все же писательница считает Настю не такой, как все. Не такой, как все, Настя была и в университете, и сокурсники знали это, заводя романы с девушками, которые были ничем не лучше Анастасии Стриджек, а если честно, то внешне ей даже уступали. Они были не богаче ее и учились на деньги, взятые в кредит, а Настя платила за учебу из тех средств, что они скопили с мамой, и тех, что смогла заработать сама официанткой и переводами. От нее не шарахались, но держались настороженно, хотя и приветливо, словно боялись пробуждения в ней непонятной и неуправляемой силы. Обративший на нее внимание уважаемый студентами профессор ее тоже боялся. Да и обратил на нее внимание лишь после того, как она вступила с ним в спор на лекции о творчестве Гоголя. Рассел уверял, будто Гоголь – создатель русского плутовского романа, а Чичиков – авантюрист, обманывающий погрязших в лени помещиков.

– Русского плутовского романа не было ни до Гоголя, ни после него, – заявила тогда Настя, – потому что русский роман предполагает раскрытие личности, ее становление. Обязательно показывается прошлое героя, описывается его детство. А в классическом плутовском романе герой появляется ниоткуда и исчезает неизвестно куда. К тому же Чичиков – не отрицательный персонаж. Гоголь подчеркивает это, сделав Чичикова бывшим работником таможни. Бедным и одиноким человеком. А когда это в России или еще где-либо таможенники были бедными и не брали взяток, существуя на мизерное жалованье? А ведь Чичиков почти нищий: у него нет поместья, городской квартиры – только бричка и единственный крепостной. И он придумал законный способ разбогатеть. Только богатство ему нужно не для того, чтобы возвыситься над другими. Он хочет жениться, сделать предложение красивой и богобоязненной девушке. А какой родитель выдаст дочь за бедняка!

– Интересная интерпретация, – рассмеялся тогда Рассел, – но сейчас мы о другом. А с вами, Анастаси, мы можем увидеться после лекции в университетском кафе и поговорить.

Он был обаятельным брюнетом с синими глазами, потомком итальянских эмигрантов. И небедным – прадед Рассела поднялся в годы сухого закона, перевозя из Канады бодяжный виски и умея договариваться с таможней и копами. У прадеда было восемь детей, почти три десятка внуков, бессчетное количество правнуков, и все они были небедными, приумножая свои состояния. Рассел – единственный из всей семьи Валентино, кто не стал бизнесменом или банкиром только потому, что в пятнадцать лет, прочитав американское издание «Преступления и наказания», решил выучить русский язык, чтобы читать Достоевского в подлиннике. Все свои разговоры о литературе он обязательно записывал на диктофон.

Даже когда Настя жила в его квартире, он читал лекции специально для нее. А начинал с того, что заявлял:

– Русские поэты девятнадцатого века были склочными мизантропами, а потому их вызывали на дуэли, где они рано или поздно погибали…

– Зато лучшие американские прозаики двадцатого века кончали жизнь самоубийством, потому что видели несоответствие американского общества их собственным идеалам, среди которых в первом ряду были любовь, верность, преданность дружбе и бескорыстие… – парировала Настя.

– Это все русская пропаганда, – злился Рассел и отключал диктофон.

И все же Настя любила его, или ей казалось, что любила, потому что других мужчин у нее не было…

Теперь же она готовила обед: для себя, подруги и, возможно, для киношников, поселившихся в ее доме. И это было глупо, потому что в дом Ворониной теперь доставляли обед из ресторана, и она могла бы и сама столоваться там: вряд ли Света была бы против, но мешала Насте давнишняя привычка – есть то, что приготовила сама.

Обед был почти готов, когда опять позвонила Аманда.

– У нас раннее утро, – доложила она, – я не спала почти всю ночь. Пытаюсь начать новую книгу, но ничего в голову не лезет. Если у тебя есть какой-нибудь сюжет…

– Попытаюсь придумать. Предположим, молодой архитектор побеждает в конкурсе, но авторство остается за проектной конторой, в которой он работает. Парень пытается попросить дополнительно к ставке хотя бы премию, но его увольняют. Долгие попытки найти работу…

– Это не пойдет, – возразила писательница, – опять неудачник.

– Это не конец, – не дала ей договорить Настя, – архитектор устраивается рабочим на стройку. Деньги небольшие, но он любит хотя бы раз в месяц надеть единственный приличный костюм, итальянские туфли и дорогой галстук, чтобы посетить модный ресторан. Приятель, владелец авторемонтной мастерской, подвозит его туда на «Бентли» или на «Мерседесе». Его уже знают как уважаемого клиента. И вот в очередной раз, выходя из шикарного автомобиля, он замечает бедно одетую девушку, которая заглядывает через окошко, чтобы увидеть красивую жизнь. Архитектор предлагает бедняжке поужинать с ним. Персонал вышколенный, официанты вида не подают, замечая явную нищету новой посетительницы, однако некоторые клиенты морщатся. Весь вечер парень рассказывал девушке о своей бессмысленной жизни: ночные клубы, вечеринки на яхтах, полеты в Париж или Милан на неделю моды, кинопродюсеры и молодые актрисы, которые ищут его общества… А он так устал от всего этого. Вечер кончается: счет, разумеется, куда больше обычного. И последнюю сотню бывший архитектор, а теперь строительный рабочий, отдает официанту на чаевые… Ловит для девушки такси, выскребает по карманам мелочь, чтобы оплатить ее проезд, и пешком идет в каморку, которую снимает… Девушка подъезжает к роскошному особняку, где ее встречает обеспокоенная прислуга. Девушка, как оказалось, единственная дочь финансового магната. Днем она выпросила платье у своей горничной, чтобы поглядеть на другой мир. И, ложась в постель, она рассказывает горничной, что встретила сегодня парня, которого смогла бы полюбить, но, увы, он такой же бездельник, как и те, что ее окружают…

– Печально, только дальше что?