Украденные воспоминания

– Вот так скромненько я и живу, – прозвучал за ее спиной голос Джона. – Никакого антиквариата, если не считать часов и полотна Ватто, которое я приобрел тебе в подарок. Представляешь, старушка, владелица картины, попросила за нее всего сто тысяч, а я еще и поторговался немного. Сделку мне Максим Грановский устроил: старушка уже чуть не при смерти, какая-то подруга его бабушки.

Наташа подошла к стене. На полотне были изображены куртуазный кавалер с дамой на фоне лиственного леса. Дама полулежала на траве, подставляя кавалеру шею для поцелуя, кавалер склонился над ней, держа в руке бокал с шампанским. Неподалеку маленькая собачка лаяла на птичек, а за кустами отгоняли хвостами мух две оседланные лошади. Картина Наташе не понравилась, но все равно она сказала:

– Мне всегда был интересен Ватто, спасибо тебе, Джон, за подарок.

Она поцеловала мистера Хадсона, и тот ответил ей. Потом провел гостью по квартире, демонстрируя две спальни, гардеробную и кухню. Из бара под стойкой достал бутылку шампанского и спросил:

– Не желаешь?

Она подумала и покачала головой, посчитав, что согласие выпить Джон сочтет за оттяжку времени, за ее нежелание идти в спальню прямо сразу.

Мистер Хадсон кивнул и произнес:

– Возможно, ты права. Завтра с утра заседание совета директоров, и надо выспаться хорошенько, быть в форме. С утра следует еще раз просмотреть все документы. Кстати, я хочу, чтобы ты тоже присутствовала на совещании: будут рассматриваться вопросы, которые касаются и твоей компетенции. А потому водитель отвезет тебя сейчас домой, а утром заберет, как обычно.

На том знакомство с квартирой закончилось. Наташа возвращалась домой, не расстроенная, а несколько обескураженная – мистер Хадсон повел себя более чем странно. Но потом решила, что он так воспитан или просто хочет понравиться ей лишний раз своим благородством.

До свадьбы так ничего и не случилось. Вероятно, Джон решил отложить сие событие на брачную ночь. А потому и выпил за столом всего один бокал шампанского.

Подвыпившие гости вопили «Горько!», мистер Хадсон улыбался им. И, помогая Наташе подняться для поцелуя, шепнул ей на ухо на английском:

– Скорее бы это все закончилось.

Потом начались танцы. Первый танец, конечно, танцевали жених с невестой. И Наташа удивилась мастерству, с которым Джон кружил ее по залу.

– Ты занимался танцами? – поинтересовалась она.

– Совсем немного. Несколько уроков вальса, танго и сальсы. И то лишь для того, чтобы не сидеть сиднем на подобного рода мероприятиях.

– А мне показалось, что у тебя серьезная подготовка…

Мистер Хадсон не успел ничего ответить, потому что к его молодой жене подсела ее изрядно подвыпившая школьная подруга.

– Наташка, – закричала она, пытаясь перекричать музыку, – у тебя талия сколько сантиметров? А то я смотрю, смотрю и не могу понять. У меня такая, наверное, только в седьмом классе была. Ты вообще как рожать собираешься?

Наташа не успела ничего ответить, потому что подруга полезла уже обнимать жениха.

– Джон, ты в каком городе живешь? Санта-Барбара далеко от вас?

– Я живу в Нью-Йорке, – спокойно ответил мистер Хадсон, – а Санта-Барбара находится в Калифорнии.

– Да какая разница! – обрадовалась школьная подруга. – В Америке все близко. Дай-ка лучше я тебя поцелую… Ты такой хорошенький!

Наташа осмотрела людей за столами. Максим Грановский, Марина Степановна, Сергей Адамович Ласкер – немолодой очень тихий человек, Светлана Томина…

Начиная работу в фонде, Наташа делила с последней кабинет, и коллеги, бывало, о многом разговаривали, хотя Света больше всего на свете любила автомобили… Конечно, она любила мужа и восьмилетнего сына, но говорила чаще всего о машинах, удивляясь тому, что новая сотрудница к автотехнике равнодушна.

В конце свадебного стола сидела Таня из бухгалтерии. Ее должность в фонде была самой маленькой, и занималась она в основном мелочевкой – относила платежки в банк, забирала выписки. Документы в налоговую или в пенсионный фонд тоже отвозила Таня. О ней Наташа не знала почти ничего, кроме того, что та мечтает о новой квартире и интересовалась, сможет ли фонд предоставить ей кредит со ставкой ниже банковской. Но заявление на субсидию так и не подала. Наверное, постеснялась или заранее посчитала, что ей откажут.

Еще совсем недавно незнакомые люди казались Наташе теперь близкими и родными, ей хотелось что-то сделать для них, чтобы все вокруг были счастливы и веселы.

Сергей Адамович сидел тихо, не танцевал, почти ничего не пил. Наташа подошла к нему и спросила:

– Вы почему один, а где ваша жена?

– Слава богу, далеко, – прозвучал странный ответ. Но затем Ласкер пояснил: – Вообще-то мы в разводе, и когда она уехала в Штаты, я наконец-то поверил в существование бога. Но бывшая супруга все равно звонит и скандалит, требуя материальной компенсации за совместную жизнь.

– Смените номер телефона, – посоветовала Наташа.

– Я так и сделаю, – согласился Сергей Адамович. И посмотрел на грустного Максима Грановского, танцующего со Светланой Томиной.

Музыка смолкла, и Наташа услышала голос Джона, который терпеливо объяснял прицепившейся к нему школьной подруге невесты:

– Вообще-то в Нью-Йорке есть где побегать. Я, например, совершаю утром пробежки в Центральном парке.

Они вошли в квартиру, заставленную букетами. От необычайно сильного аромата у Наташи слегка закружилась голова. Она сняла с головы фату, положила ее на барную стойку и опустилась в кресло.

– Дай я помогу тебе платье расстегнуть, – произнес Джон, – мне кажется, ты немного перетянулась. Кроме того, в зале было очень накурено, даже я задыхался.

Она приподнялась, и мистер Хадсон расстегнул крючочки на спине лифа. Затем продолжил:

– Если хочешь, вообще его сними.

Наташа подумала немного. Раздеваться перед чужим мужчиной было неудобно, но с другой стороны, Джон уже не чужой, а самый близкий ей человек, ближе даже, чем папа с мамой. Она вылезла из свадебного платья и снова опустилась в кресло, прикрывая грудь руками. Джон поднял платье с пола и направился в гардеробную. Вскоре появился снова, подошел и протянул ей тонкий, почти невесомый шелковый халатик.

– Вот, прикройся.

Она так и поступила. То есть не надела пеньюар на себя, а только прикрыла им грудь и живот.

– А теперь, миссис Хадсон, – заговорил Джон, – поговорим о главном. Я хочу обсудить условия брачного договора, который мы подпишем сразу по прибытии в Штаты. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

Наташа покачала головой:

– Как скажешь, так и будет.

Джон кивнул:

– Well. Тогда слушай. При разводе, если таковой случится, тебе остается вся собственность, которая была у тебя до брака. Все деньги на твоих личных счетах тоже останутся тебе, так же, как и подарки, полученные от меня или кого-либо во время нашего совместного проживания. Так что картина Ватто уже твоя навечно, как и квартира, которую я купил на твое имя в Нью-Йорке и где мы будем с тобой жить. Ни на что другое ты претендовать после развода уже не сможешь.

– Я не собираюсь с тобой разводиться, – улыбнулась Наташа, чтобы закончить неприятный разговор.

– Теперь о другом важном моменте, – продолжил мистер Хадсон, – о сексе.

– Это тоже будет в брачном договоре?

– Нет, это мы решим с тобой сейчас. Дело в том, что ты и в самом деле мне очень симпатична, но я привык жить один и только как мне нравится. Ты красива и умна, с тобой не стыдно появиться в самом изысканном обществе. Я хочу попросить тебя только уделять мне внимание на подобных мероприятиях, улыбаться, принимать участие в беседах и соглашаться с моим мнением так, словно оно наше общее. Но у меня была личная жизнь и до тебя. Она же у меня и останется. Я буду недоволен, если ты станешь устраивать скандалы по поводу моих отлучек или того, что я иногда отключаю свои мобильные телефоны. Личная жизнь – это…

Мистер Хадсон задумался, подбирая русские слова.