Родной знакомый

«Подъеду, как освобожусь» звучало, конечно, весьма солидно, вот только я откровенно не понимала, чем Андрей может быть так занят. Кроме своих вечных посиделок со старым дружком в офисе яхт-клуба.

Да и ехать к его родителям мне, кстати, совсем не хотелось. Проводить с ними половину дня, ужинать, слушать разговоры, которые ко мне, как я считала, не имели никакого отношения. Об этом я Андрею и постаралась аккуратно намекнуть, на что получила вполне резкий ответ.

– Наташа, сегодня воскресенье, все и без того собираются на день позже, потому что ты была на работе. Прояви уважение. Сегодня мы празднуем день рождения отца в кругу семьи.

Я вздохнула. Что на это скажешь?

– Хорошо, я приеду. Но и ты постарайся не задерживаться.

– Не задержусь.

– И, пожалуйста, не тащи с собой Стаса, – не удержалась я.

– Это дом моих родителей, а не твой, – ответили мне. – Сами разберемся.

На душе после этого разговора было гадко. Я стояла посреди стоянки, понимала, что с охранного пункта меня отлично видно, и, наверняка, я вызываю ненужные вопросы.

– Наташ, тебе такси вызвать? – крикнули мне от КПП.

Я повернулась к говорившему и кивнула.

– Вызови, пожалуйста.

Было огромное желание позвонить Кристине и выговориться. Пожаловаться. Но я знала, что если сделаю это, подруга устроит мне головомойку. Я уже не один десяток раз слышала от неё, что муж мой, мягко сказать, обнаглел и совсем меня не уважает. То, что не уважает, я сама давно заметила. Все наши споры по поводу моей работы и его подозрения, благостно на нашем браке не сказываются. Андрей высказывается по поводу моей работы, я по поводу его чересчур близкой дружбы с Югановыми, ни к каким выводам и действиям мы оба, в итоге, не приходим, обиды копятся, и просить прощения друг у друга становится всё тяжелее. Я сама это чувствую, а когда мне об этом Кристина говорит, мне вовсе выть хочется.

И что мне делать? Разводиться? И кому от этого лучше станет?

Совсем не представляю себе свою жизнь в этом городе после развода с Андреем. Зная своего мужа, его своенравный и обидчивый характер, желание разойтись, а тем более развестись, он мне долго не простит. Ни он, ни его родители. К тому же, разводиться надо с человеком, которого не любишь, а я не уверена, что перестала Андрея любить. Мне кажется, обиды мою любовь загородили. Нужно как-то избавиться от обид, заставить Андрея со мной поговорить, открыться мне. Как раньше.

А для этого неплохо бы перестать жить шведской семьей. Нужно устранить, хотя бы временно, Стаса Юганова из наших отношений.

В дом родителей мужа я приехала ближе к пяти вечера. Всеми силами тянула время, в надежде провести в гостях не так долго. Подсчитала, что если я приеду к пяти, то Андрей точно приедет не позже семи, а там пара часов – и можно будет как раз после ужина откланяться.

Любовь Григорьевна, правда, несколько раз мне позвонила, поторапливала, говорила, что только меня и ждут. Я предлагала ждать её сына, но ждали все почему-то меня.

– Наташа, ну что же ты так долго! – Любовь Григорьевна вышла мне навстречу, когда я оказалась перед крыльцом, еще даже не успела подняться по ступеням двухэтажного коттеджа, который они с мужем отстроили для себя несколько лет назад. Квартиру в городе продали, поделили деньги между детьми, дотошно проследили, чтобы и сын и дочь обзавелись жильем, пусть и в ипотеку, а сами переехали в коттедж на окраине нашего города. Окраина окраиной, а собрала весь цвет городской администрации. Домики здесь стояли один другого краше, и понятно, что лишних людей в округе не было. Всех сельских жителей, обитавших здесь до начала строительства, извели. Точнее, перевезли на другую окраину, благо, что у любой территории четыре стороны, есть куда людей спровадить.

– Ты одна? Андрюша когда приедет?

– Сказал, после работы, – проговорила я, чувствуя, как невольно напрягаюсь внутри.

– Он так много работает, – посетовала свекровь, причем, совершенно искренне, хотите верьте, хотите, нет. И добавила: – Наверное, на подарки тебе зарабатывает.

– На какие? – машинально переспросила я.

– Не знаю на какие. На золото с бриллиантами. – Любовь Григорьевна рассмеялась, а я на всякий случай решила прояснить ситуацию:

– Я ни золото, ни бриллианты не ношу.

– Да я уж так, – отмахнулась свекровь. Взяла меня под руку, как подружку, и как бы на ушко проговорила: – Ребеночка вам надо, Наташа. Пора уже.

На это замечание мне отвечать не хотелось, легче было промолчать.

Свекровь то и дело намекала мне на то, что пора бы мне Андрюше сыночка подарить. Или дочку. Не важно. Но лучше, конечно, сначала сына. А два года женаты, а детишек так и нет. Непорядок. А порядок должен быть во всем.

Говорить Любовь Григорьевне о том, что мы ещё не думаем, не готовы или выдвигать другие причины для того, чтобы не мчаться бегом в роддом, было бесполезно. Априори считалось, что детей не хочу я, тяну, чтобы не расставаться со своей гадкой работой, на которой мне, как медом намазано. А то, что мой муж особым желанием становиться отцом не горит, не считалось оправданием. Андрею и сейчас интереснее проводить время со Стасом, чем со мной, а уж от жены-декретницы он точно бегом побежит. А я буду сидеть в четырех стенах, и уговаривать себя наслаждаться материнством, совершенно не представляя, чем занимается мой муж вдали от меня. Такой расклад ситуации меня совершенно не устраивал. Нескованная по рукам и ногам младенцем, я хоть как-то старалась контролировать общение Андрея со Стасом. Хоть как-то могла привлечь его внимание.

Любовь Григорьевна понимать это отказывалась. И всё время приводила мне в пример свою дочку. Мы как раз прошли через дом, через открытые в гостиной двери в сад, там уже был накрыт стол. Виктор Викторович, в домашней одежде, жарил мясо на мангале, по газону бегали дети золовки, а муж её делал вид, что помогает тестю. Стоял и махал листом картона над готовящимся мясом. А вот Ангелина возлежала на шезлонге, в легкой накидке и широкополой шляпе, притворяясь кинозвездой прошлого столетия, должно быть.

Я со всеми поздоровалась, махнула рукой Ангелине, и присела за стол.

– Где Андрей? – тут же спросили у меня в который раз.

Ничего нового я ответить не могла.

– Работает, – сказала я.

От шезлонга послышался смешок.

– Это опасно, когда муж столько работает, – проговорила Ангелина. – Да ещё со Стасом на пару.

Мне всё-таки пришлось повернуть голову, и на золовку посмотреть. Поинтересовалась:

– Ты на что-то намекаешь?

– Да нет, – тут же замахала она на меня руками. – Что ты. Просто ты же знаешь Стаса. Я бы беспокоилась.

Я отвела глаза в сторону, стала смотреть на спокойного, как танк, Льва. Я бы вот тоже на его месте беспокоилась, притом, что его жена без конца вспоминает имя Стаса Юганова. А Лёве вот всё равно. По крайней мере, никакой тревоги в нём не видно. Помогает тестю шашлык жарить, наблюдает за играющими детьми, улыбается и сглатывает слюну при мысли о скорой трапезе.

– А что Стас? – встрял мой свекор. – Парень знает, чего он хочет от жизни. Голова на плечах есть.

Я на Виктора Викторовича уставилась во все глаза. Вот уж точно… сам придумал, сам поверил. Выдает желаемое за действительное.

– Наташенька, поможешь мне нарезать овощи?

Я отозвалась на просьбу свекрови, из-за стола поднялась, а сама невольно глянула на золовку. Она так и возлежала на шезлонге, в томной позе, опустила на глаза темные очки, но я знала, была уверена, что она за мной из-за темных стекол наблюдает.

Не сложились у нас с Ангелиной отношения. С самого начала не сложились, мы вроде и не ругались, не конфликтовали, но всегда держали дистанцию и приглядывали друг за другом. И если я старалась молчать и не отпускать в её адрес никаких комментариев, то золовка любила обсудить мои промахи и недостатки. Геля была заносчивой и вздорной, что совсем не удивительно при той всеобъемлющей любви к ней её матери. Но надо отдать Любовь Григорьевне должное – своей сумасшедшей материнской любовью, она одаривала обоих детей, совершенно поровну. И Ангелина, и Андрей были избалованы материнским вниманием и заботой, и считали это чем-то само собой разумеющимся. А ещё Любовь Григорьевна любила вслух похвастаться умницей-мужем, его должностью и властью, и поэтому её дети на многих людей вокруг смотрели с явным превосходством. Что не делало их особо популярными среди окружающих. Таких, как они, побаивались и сторонились, опасались с самого детства их жалоб родителям, а брат с сестрой воспринимали чужую опаску, как знак уважения.

Я всё это замечала, отслеживала, правильно, как мне казалось, трактовала, и всё чаще удивлялась тому, как Андрей, при нашем с ним знакомстве, во время подготовки к свадьбе, мог казаться мне совсем другим. И каждый раз находила один и тот же ответ: мы были далеко от его семьи, я заканчивала обучение в Нижнем Новгороде, да и Стаса рядом не было. Он в то время жил в Москве, пытался там найти приличную работу, построить карьеру, но без папиного влияния как-то не вышло, судя по всему. Мы все вернулись в родной город, некоторые, например, Ангелина и Лев, даже попытки никогда не делали уехать отсюда, и меня со временем стала напрягать моя жизнь. Я вдруг осознала, что ничего важного не происходит. Да и не произойдет, с таким-то подходом. Каждый раз, когда я заводила с мужем разговор о том, что нужно что-то менять, рискнуть, уехать, попробовать построить свою, отдельную от родственников жизнь, Андрей либо отмахивался от моих мыслей и рассуждений, либо мы начинали ссориться.

Правда, после одного случая я пыл поубавила и заговаривать о переезде стала куда реже. Когда Андрей взял и пересказал мои мечты своим родителям и сестре, прямо за семейным ужином, а надо мной откровенно посмеялись.

– Думаешь, это так просто, Наташа, – сказал мне тогда Виктор Викторович с ноткой жалости и сочувствия к моим мелким, несостоятельным мечтам, – начинать всё с нуля, в чужом городе? Без поддержки? Без жилья, без работы и зарплаты.

Я, пытаясь отстоять свою точку зрения хоть как-то, упрямо качнула головой.

– Многие так делают. Уезжают в большой город, устраиваются на работу, ищут себя.