Драмы больше нет

К сегодняшнему моему приезду поменяли круглый ковер у подножия кровати. Бежевый исчез, появился мятный с цветами. Красивый, кстати. Я скинула с ног туфли и походила по пушистому ворсу. Потом присела на край постели, вздохнула, окинула взглядом знакомые стены. Никакой радости от присутствия здесь не испытывала. И опять же возникал вопрос: зачем я приехала?

– Настя, дорогая, ты, наконец-то, здесь!

Бабушка вернулась домой после обеда. Её везде сопровождал секретарь, совсем молодая девушка неимоверно скромной и невнятной внешности, помню, когда девушка появилась, бабушка рассказывала мне, что нашла Олесю в каком-то подмосковном музее. Должность музейного работника, этой серой мышке очень подходила. И, кажется, девушка считала серьёзным везением, что Зоя Аркадьевна Кауто её заметила и приблизила к себе. С тех самых пор скромная музейщица в очках тенью следовала за своей начальницей, исполняя роль секретаря. Но на самом деле, следила за тем, чтобы с бабушкой ничего не случилось, как только та покидала дом. Олеся неотступно следовала за ней, поддерживала под локоть, приносила воду и чай, напоминала о времени приема лекарств, планировала график встреч Зои Аркадьевны, а затем всё обстоятельно конспектировала. Понятия не имею, кому нужны её дотошные записи. Наверное, после пыльной, тягучей, казавшейся бессмысленной и бесконечной деятельности в провинциальном музее, перемены казались Олесе фантастическими. Хотя, своими мыслями девушка никогда не делилась. Появлялась и исчезала всегда молча и незаметно. Только на моего отца и сестру глаза удивленно таращила, это я замечала, будто даже за полгода своей работы в этом доме, не сумела привыкнуть к тому, что они живые люди, и, по факту, её работодатели.

Я поторопилась спуститься по лестнице, бабушке улыбнулась, причем совершенно искренне. Подошла, позволила себя обнять и расцеловать в обе щеки. Это был обязательный ритуал. Потом я отстранилась и на бабушку посмотрела. Зоя выглядела, как всегда молодцом и очень элегантно, не смотря на свой возраст. Точнее, на свой возраст она совсем не выглядела. Только домочадцы знали, что в последний год Зоя Аркадьевна стала быстрее уставать, чаще оставаться в постели из-за головной боли или скачков давления, а ещё жаловаться на ухудшившуюся память. По крайней мере, она сама говорила, что память стала её подводить. Всем остальным казалось, что она помнит каждую мелочь за свою долгую жизнь. Особенно то, что её когда-либо расстроило или разочаровало.

– Приехала пару часов назад, – сказала я бабушке. И тут же её похвалила: – Замечательно выглядишь.

– Спасибо, дорогая. – Зоя Аркадьевна кокетливо улыбнулась. – Жаль только, что для этого приходится прикладывать всё больше и больше стараний.

– Не говори ерунды. – Я аккуратно взяла бабушку за локоть. Посмотрела на Олесю, которая не подумала со мной поздороваться. Стояла и притворялась безголосой тенью. Что ж, я не гордая, я поздоровалась первой. – Здравствуй, Олеся.

Девушка на мгновение будто ожила, подняла на меня глаза, раздвинула губы, наверное, это означало приветственную улыбку.

– Здравствуйте.

Глядя на неё, мне захотелось вздохнуть. Наверное, трудно жить с такой бесцветной внешностью. На самом деле, как моль. Белесые, будто выгоревшие на жгучем солнце, волосы, такие же брови, довольно густые, большой нос, тонкие губы, и старушечья манера одеваться. Зоя на фоне своей молоденькой секретарши смотрелась яркой и манящей.

Зоя Аркадьевна тоже обернулась на свою помощницу, махнула той рукой.

– Иди, Олеся, отдохни. Я поговорю с внучкой.

На какую-то секунду Олеся видимо растерялась. Её взгляд заметался, после чего она забормотала:

– Зоя Аркадьевна, ваши таблетки… Через двадцать минут.

– Думаю, Настя подаст мне стакан воды, – хмыкнула бабушка. – В конце концов, она мне не чужая.

– Всё будет хорошо, Олеся, – заверила я девушку, стараясь быть максимально доброжелательной. – Мы посидим на террасе.

Олеся ушла. Развернулась на своих низких каблуках и молча удалилась. Я поневоле засмотрелась на её худую, прямую спину. Очнулась, только когда бабушка похлопала меня по руке, и я вспомнила, что мы с ней направлялись на террасу. А Зоя ещё и шепнула мне:

– Всё-таки она странная.

– У нас у всех свои странности, – успокоила я её. – Главное, что она тебе помогает.

Мы устроились за столом на террасе, тут же рядом возникла Ольга.

– Принести чай, Зоя Аркадьевна? Или пообедаете?

– Принеси нам что-нибудь легкое, Оля, – со вздохом проговорила бабушка.

– И стакан воды, – напомнила я. – Лекарство запить.

– Будь оно неладно, – пробормотала себе под нос бабушка. Ольга ушла, а бабушка посмотрела на меня. Вот этот её взгляд, первый оценивающий после разлуки, я не любила. Он был придирчивым и въедливым. Правда, почти тут же бабушка протянула ко мне руку, я осторожно сжала её тонкие пальцы. – Как твои дела? Рассказывай.

Пришлось снова улыбнуться.

– Всё хорошо, работаю. Мы же говорили с тобой по телефону…

– Причем тут телефон? Разговаривать надо глядя друг другу в глаза. Вот я смотрю в твои глаза и понимаю, что не всё хорошо.

Я решила удивиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Что тебе почти тридцать, Настя. А ты мне все рассказываешь, что все хорошо.

Я вздохнула и пожаловалась:

– И ты туда же. Тоже хочешь меня замуж спровадить.

– Не спровадить, а выдать. Всё, как полагается.

Я руками развела.

– Пока мне принц не встретился.

– На кой черт тебе принц? От них одни проблемы. Тебе муж нужен.

– Вот здесь я с тобой согласна. Но и он никак не встречается.

– А как он тебе встретится, раз ты уехала к черту на куличики и чего-то там «работаешь»?

– Бабушка, представляешь, там тоже люди живут, – посмеялась я. – И, кстати, за пределами Москвы людей куда больше.

Зоя откинулась в плетеном кресле, побарабанила пальцами, унизанными золотыми перстнями по подлокотнику. Проговорила скептически:

– Не знаю, не знаю. – Задумалась о чем-то, затем хмыкнула. – Хотя, Рома тоже приезжий.

– Вот именно. – Я не сдержалась и рассмеялась. – Откуда-то же он приехал!

Зоя глянул на меня укоризненно.

– А что ты веселишься? Тебе надо замуж выходить, а ей смешно.

Я мечтательно посмотрела на голубое небо.

– Замуж надо выходить по любви, а не потому что «надо».

Зоя глянула на меня, вдруг качнула головой и улыбнулась.

– Какая же ты ещё глупенькая.

На это замечание я не нашлась, что ответить. На бабушку посмотрела, про себя вздохнула и промолчала.

Нам принесли обед. Салат, какой-то модный зерновой хлеб, свежевыжатый сок. Я жмурилась на солнце, высокие деревья в саду приятно шумели на ветру, я слушала бабушку, и призналась себе, что это, скорее всего, будут самые приятные минуты за весь мой визит. Вскоре домой вернется Елена, потом отец, разговоры за столом будут совсем другие. Те, в которых я традиционно участия не принимаю, потому что они меня, по сути, никак не касаются. А сейчас можно слушать бабушку, посмеяться с ней, можно не бояться говорить глупости, потому что даже то, как Зоя меня отчитывала, мне нравилось. Она была удивительной женщиной. Интересной, остроумной, много знающей и повидавшей. И я прекрасно отдавала себе отчет в том, что, если бы я следовала её советам и научениям, то, скорее всего, моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы осталась в Москве, наверное, уже была бы замужем. И замужем за правильным, по бабушкиному мнению, человеком, за успешным и обеспеченным, уж она бы меня пристроила, как надо. Другой вопрос, что этого всего я как раз и не хотела, и поэтому в глазах всей семьи была странной и имела нелогичный склад ума. Бежала от благ, что давало мне имя отца.