Круговорот чужих страстей

– Это у меня компания, – оборвал его Тарас, – себе свою ищите сами. А это Алёна. Садись, солнышко. – Ну, вот, она уже солнышко. Алёна присела рядом с ним на низкий диванчик и старательно улыбнулась. Стерпела, когда Тарас снова её за плечи обнял. – Алёна у нас тоже журналист. Да? – И после этих слов он улыбнулся ей сладко-сладко. Наверное, из его уст «журналист» было лучшим комплиментом, который он ей вообще сделать мог. Наверное, уверен, что она кропает маленькие статейки про городскую моду и выставки мёда в Экспоцентрах. А как только получила задание про банковскую деятельность, так и налетела на выговор от начальства. Но Алёна и это стерпела, сжала руку в кулак и упёрлась им в мягкую обивку дивана, а мужчинам ещё разок улыбнулась, чтобы уж наверняка. Дуся всегда говорит, что её улыбка – это настоящее оружие против мужчин. Она улыбается, и они чуть-чуть дуреют. Алёна и сама это подмечала не раз, правда, не понимала, отчего такой эффект. Она сама себя красавицей не считала, видимо, дело на самом деле в улыбке.

Для поддержания эффекта чуть обиженно сказала:

– Я уже два года работаю.

– Вот, она уже работает два года.

Мужчины понимающе усмехнулись и потянулись за своими бокалами с виски. Через пару минут Алёне принесли бокал с мартини, она смело сделала первый глоток, чтобы за столом это заметили, и придвинулась чуть ближе к Тарасу, повинуясь его руке. Кстати, от него потрясающе пахло. Что за одеколон – неизвестно, но запах свежий и дорогой. Наверное, именно так пахнет достаток. Надо запомнить.

При ней мужчины важные разговоры заводить не торопились, болтали о том о сём, Алёна даже осознала, что больше отвлекается на руку Артюхова, которая гладит её то по плечу, то по спине. Это немного сбивало с мысли. Не сказать, что ей было неприятно, но больше будоражило предчувствие чего-то важного впереди, а не мужские ласки. К тому же, ей на глаза попался Бурдовский, который таращился на неё издалека, а после и кулаком погрозил. Алёна осторожно показала ему кулак в ответ и поторопилась отвернуться. И, наконец, дождалась. У Тараса спросили:

– Так что Егорыч сказал?

Имя этого самого «Егорыча» Алёна слышала в телефонном разговоре, запомнила его, и теперь затаила дыхание, старательно глядя куда-то в сторону.

Артюхов помолчал, отпил из бокала, потом на Алёну посмотрел. Та как раз махала рукой Оксане Перевайко и счастливо улыбалась. Тарас тоже улыбнулся, но скорее каким-то своим мыслям, и негромко проговорил:

– Говорит, не знает, не видел, вообще, не в курсе происходящего.

– Правильно, кто ему доложит?

– Да ладно, Пашка его за друга держит.

– А тебя за кого?

– Боюсь подумать.

Мужчины рассмеялись, а Алёна как-то не вовремя повернула голову, и наткнулась взглядом на внимательные глаза Артюхова. Пришлось снова растягивать губы в улыбке.

– О ком вы говорите? – намеренно спросила она.

– О работе. Может, расскажешь нам о своей?

Алёна нос сморщила.

– Рыбников меня ненавидит.

– Такую милую девочку? – переспросил «костюм».

– Для него я не милая девочка, для него я сотрудник. И он меня реально ненавидит. Он свалил на меня Беленького.

– О-о. – За столом переглянулись и тут же засмеялись. А Алёна подумала, подумала, да и схватила Артюхова за руку.

– Тарас, поговори с ним.

Тот смешно вытаращил глаза, по всей видимости, наслаждаясь происходящим.

– О чём?

– Чтобы он прекратил надо мной издеваться. Я же всё-таки журналист, а не писатель-фантаст. Что мне про Беленького писать?

– Беленький не такой уж мифический персонаж. Вполне себе реальный мужик.

– С говнецом, правда.

– Дим, у него принципы.

– И я про то.

Алёна с живым интересом на мужчин посмотрела.

– А вы где работаете? Может, мне у вас интервью взять?

Над ней откровенно потешались.

– Может быть. Я люблю интервью давать. Особенно таким красивым журналисткам.

– Тарас, у вас все такие в редакции?

– Если бы. – Он на Алёну посмотрел. – Сам удивлён.

Все мужики – козлы. Особенно, при деньгах и власти.

Алёна взяла бокал с мартини и подалась назад, откинулась на спинку дивана. Улыбаться надоело, а ничего толкового так и не узнала. Всё-таки незавидна роль современного журналиста. Ради крохи сведений чего только терпеть не приходится.

– Так что думаешь делать?

– В Марьяново съездить хочу. Если он у нас прячется, то только там. – Всё это Артюхов произнёс негромко, придвинувшись к приятелям и, наверняка, думал, что Алёна его из-за музыки не слышит. А она слышала, и название узнала. Именно в Марьяново родился Андрей Константинович Костров, это Алёна помнила совершенно точно. Ещё и потому, что многие говорили, что после своего отъезда в Москву, Костров решил восстановить справедливость, и выкупил усадьбу своих предков, пришедшую в полный упадок, и за последние годы вкладывал в её восстановление и реставрацию дома безумные деньги. Видимо, готовился встретить старость именно там, на родной земле, да так и не успел. Но планировал, мечтал, и очень любил говорить о своих дворянских корнях

И как она сама об этом не подумала? Отличное место для того, чтобы спрятаться. Частная собственность, больше ста километров от города. Наверняка, территория охраняется, чужих не подпустят, но чем чёрт не шутит, правда? Если она хотя бы установит, что Костров-младший прячется там… она расскажет об этом всей стране! Первая узнает, раскроет, установит…

На месте уже не сиделось. Алёна принялась ёрзать, кидать на Артюхова томительные взгляды, но он воспринял это по своему, к тому же, к этому моменту немного захмелел, и поэтому когда они за столом ненадолго остались одни, сразу к ней придвинулся. Алёна собиралась сказать ему, что уходит домой, наплела бы что-нибудь, но он даже слушать не стал, придвинулся, сжал пальцами её подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. И снова разглядывал, изучал взглядом её лицо.

– А ты красивая.

– Спасибо. – Прежнего фальшивого восторга уже не получалось выдавать, и поэтому её голос прозвучал вполне серьёзно и сдержанно.

– Сколько, ты говоришь, работаешь?

– Два года.

– Местный институт заканчивала?

Алёна кивнула и попросила:

– Отпусти, мне больно.

Пальцы он разжал, но не отодвинулся ни на сантиметр. Алёна смотрела в его лицо, в ясные глаза, видела каждую морщинку вокруг его глаз, чувствовала островатый запах одеколона, да ещё Тарас так смотрел на неё, проникновенно. Он так умел, это она знала.