Новогодняя жена

«Я покидаю комнату в исключительных случаях» явился собственной персоной и восседал на своем неизменном кресле прямо по центру холла. Как только со ступенек не свалился, шею себе не переломал. Вот был бы всем новогодний подарок!

Ну и злюкой меня делает этот мерзкий граф!

– Чего не так? – спросила с порога, помогая Анахель снять полушубок и стряхивая снег прямо на пол.

Фигня, слуги уберут! Хе-хе! Вот когда начинаешь ценить богатую жизнь. Никаких тебе коленно-локтевых поз в обнимку с ведром и тряпкой. Позвал слугу и дело сделано. А они деньги за это получают, между прочим, и крышу над головой, так что никаких угрызений совести.

– То, чем вы занимаетесь с моей дочерью – неприемлемо!

– Неприемлемо пить нашатырь и капать в глаза зеленку. Мы всего лишь в снежки играли!

В меня впились молнии графского негодования. Метафизические. Однако инстинкт самосохранения сработал безотказно и отрубил все системы моего организма. В первую очередь говорительную.

– Папочка, нам было так весело! – девочка задорно подбежала к отцу, крепко обняла его и поцеловала в щеку.

Лицо графа преобразилось. Помолодело словно, стряхнуло с себя безжизненный налет надменности и угрюмости.

– Я понимаю, дорогая. Но ты – баронесса де Трувэ. Будущая графиня! Тебе не пристало валяться в снегу подобно слугам и безродным девкам.

– Да, папочка. Прости меня, пожалуйста!

Ну, знаешь, дорогой!

Исключительно Альберт спас ситуацию, иначе на чьем-то лице, не буду показывать пальцем, красовался бы здоровенный такой фингал! Девка я, может, и безродная, но Золотовы тоже не пальцем деланы! Мама, между прочим, доктор медицинских наук, а папа известный на весь мир изобретатель медицинских аппаратов!

Анахель сникла и, опустив голову, пошла к дворецкому.

– Чай подан, графиня. Прошу в малую чайную комнату. Желаете присоединиться к супруге, господин?

Мазнув по мне брезгливым взглядом, граф отрезал:

– Исключено. Анахель, надеюсь, не стоит объяснять тебе необходимость вести себя соответствующим образом? Скоро приедет король. Подобное поведение недопустимо!

– Почему? – вступила в разговор, отдав свою шубку Доротее. – Почему ребенку недопустимо веселиться и радоваться жизни? Она еще успеет загнать себя в рамки выдуманных обществом стандартов!

– Не вижу смысла объяснять что-либо женщине, у которой вообще нет рамок.

– Вы этого не знаете, граф! – на этот раз мужчина всерьез меня задел. Одно дело – нарочитые оскорбления, другое, когда осуждают человека, не зная его. – Еще скажите, что король ребенком не был и в снежки не играл!

– Не играл! – отрезал он.

– Тогда он аутист! – заявила во всеуслышание, да так громко, что и во дворце могли услышать.

Молодец, Кристина! В монархической стране публично царя хаять! Какое главное правило монархии? Правильно! О царе, как о мертвом, либо хорошо, либо ничего! Да и попросту неприлично так выражаться. Ты же медик, ну что за поведение?!

– Не знаю, что это значит, но предполагаю, ничего хорошего!

– Признаюсь, с королем я палку перегнула. Но вот с вашим диагнозом, пожалуй, определилась.

И не было в этом заявлении желания обидеть или уязвить. На фоне полученной графом травмы тела вполне мог развиться аутизм. Неумение общаться с людьми, любовь к замкнутому пространству, одиночеству. Конечно, случай не запущенный, но симптоматика на лицо. Он реагирует на ласку дочери, это дает надежду.

Все, конечно, замечательно, только теперь я не смогу злиться на графа. А смысл злиться на человека, с реакциями малолетнего ребенка? Да он сам себе не рад. К тому же, к неустойчивым пациентам нужен особый подход.

Теперь я смотрела на графа не как на врага, а как кот на сало. Перефразирую. Я смотрела на него как ученый на премию по токсикологии. Вот он – мой путь к докторской диссертации. Мой подопытный, мой больной, ненаглядный мой! Ценнейший исследовательский материал, кладезь знаний и полигон для экспериментов! Ух! Как там говорится, заяц – это не только ценных мех…

Злорадно потерла ладошки! Ученые годами бьются над вопросом связи аутизма с токсинами, а тут такой образец и первого и второго, что прямо самый лучший в жизни новогодний подарок! В том, что невозможность графа ходить связана с отравлением, я практически не сомневалась. Ну, оставалась вероятность того, что чудо-зверь ему попросту прокусил нервные окончания, но все же ставлю на яд. Потому что хочу. Потому что это дает надежду на исцеление графа.

– Чему вы так плотоядно улыбаетесь, графиня? – с опаской поинтересовался мужчина.

– Все хорошо, ваше сиятельство, – изобразила подобие реверанса, чем немало удивила всех присутствующих, включая самого мужа. – Все очень хорошо. Все так хорошо, что я после чая планирую наведаться в вашу спальню!

Таинственно улыбнулась и кивнула. Да. Я точно на правильном пути и предложу графу очень выгодную сделку! Главное, чтобы он меня не послал куда подальше. Конюшни чистить, например. Может ведь, если неправильно меня поймет и оскорбится. Подопытный должен добровольно даться, иначе как я буду ставить на нем опыты?

Дворецкий смущенно кашлянул, Доротея покраснела и глаза отвела, а Анахель почесала глаз… Средним пальцем! Научила, блин, на свою голову. Почему все так себя ведут? Что я такого сказала? Наведаюсь в спальню после ча…

А-а…

– Ой, да я не в том смысле! Можно не в спальню, мне и кабинет подойдет для этого дела.

Граф осуждающе покачал головой, а Анахель теперь двумя средними пальцами нос чесала. Недовольна девочка. Да я сама своим языком недовольна.

– Разговор, ваша светлость.

– Сиятельство.

– Спасибо, Альберт. Разговор, ваше сиятельство. После чая. Идемте, девочки, после прогулки нужно обязательно согреться, чтобы не заболеть. Ты любишь печенье, Анахель?

– Анахель? – строго позвал граф. Девочка обернулась и погрустнела. – Помни мои слова. Помни кто ты и какая на тебе ответственность.

– Хорошо, папа.

От озорного ребенка, который ничем не отличается от земных ребятишек, не осталось и следа. Передо мной чеканила шаг изысканная фарфоровая куколка. Такая же прекрасная и такая же безжизненная.

За чаем она жеманно держала фарфоровую чашечку с блюдцем, пила маленькими глотками, сидела на кончике дивана, держала спину, не поднимала взгляд и вообще почти ничего не говорила. Как можно перекладывать на плечи маленького ребенка, который только познает мир, который должен бегать, играть и веселиться, такую ответственность? Раскрытие магии, король, приемы, этикет… Разумеется, рамки и правила приличия должны быть, но не калечить же психику юного существа!

– Анахель.

Не выдержала. Отставила чашку и посмотрела на девочку. Доротея и Этьен решили пить чай на кухне – негоже с госпожами – потому у нашей беседы не было слушателей.

– Скажи, чего бы ты хотела, если бы не была баронессой де Трувэ?

– У меня нет возможности предаваться праздным мыслям, графиня. Мозг должен трудиться каждую свободную минуту. Отец говорит, что в теле человека нет ничего лишнего и, если не заставлять наши органы трудиться каждый час, каждую минуту, то они попросту отомрут.

Я прыснула чаем. Вот угораздило же отпить! Просто с мороза такая благодать горячего душистого чайка с медом хлебнуть!

Кажется, граф со знанием дела говорит и у него однозначно кое-что отмерло! Кое-что, чем он давно не пользовался. Если вы подумали о нижней части тела, то фу на вас, бесстыжих. Я о сердце говорю. Ну, и о нижней части тоже. Чуть-чуть. Но больше все-таки о сердце.

– Как медик тебе говорю, твой отец ошибается.