Проект особого значения

Но от внимания Тайвина его секундная заминка не укрылась, и гений позволил себе краешком рта улыбнуться: менторские привычки экс-преподавателя он знал хорошо, в роли таких нерадивых студентов больше половины его одногруппников побывали в свое время.

6

Александра Морозова от научной среды отдалиться не успела. Взбешенная и доведенная Ветровым до ручки и самолетика с заявлением об уходе ему на стол, она, недолго думая, пристроилась в одну из городских больниц. Квантовые биологи – специалисты полезные и навыками обладают очень разнообразными, так что за месяц переквалифицироваться на лабораторную диагностику ей не составило труда.

Тут-то ее и нашел Санников. И сразу Саше не понравился. В самом деле, поневоле испугаешься, когда приходит к тебе на работу какой-то невзрачный мужичонка годков под сорок, внешность и одежда которого потрепаны жизнью и финансовой нестабильностью, называет тебя сударыней и начинает сманивать в таинственные недра государственной Программы с невероятными задачами и перспективами. Впору на улицу посмотреть и уточнить – а не межсезонье ли, а может, полнолуние, что потенциальный пациент психдиспансера вдруг индуцировался.

Но нет, месяц только начинал робко расти, тополиный пух возвещал жаркий июнь, да и сладкоречивый субъект, откровенно говоря, слишком нескладно для городского сумасшедшего ее увещевал. У бредовых идей есть свойство выглядеть исключительно логичными, а у их носителей присутствует маньячный блеск в глазах, а неуверенности в собственной правоте как раз нет, но Александр Николаевич вел себя ровно наоборот. Смущался, терялся, пытался чертить схему нанита, и чем-то неуловимо-правильным, задевшим Сашин исследовательский интерес изнутри, умудрился-таки ее подкупить.

Согласившись прийти на собеседование, она долго не могла поверить в реальность происходящего. Как-то неправдоподобно это все: новый Шестой мир, кремнийорганика, наниты, штатный гений, на гения совершенно не смахивающий. Но присутствие жизнерадостного и улыбчивого в кои-то веки Кевина в команде ее порядком успокоило. Ксенозоолог пробегал мимо кабинета, где она беседовала с Тайвином и Александром, с планшетом в руках, от экрана которого ввысь тянулась проекция с формулами, и Кевин по пути прямо в проекцию вносил пометки. Саша, приглядевшись, с удивлением признала нуклеотиды, только в неключевых позициях вместо углерода зачем-то был вписан кремний. «Да ну, чушь какая-то», – подумала было Саша, но Кевин, видимо, почувствовал ее взгляд – поднял голову от расчетов, улыбнулся от всей души, помахал ей рукой и унесся прочь. Искренность улыбки и крейсерская скорость человека, что был сейчас занят самым интересным для него на свете делом, склонила для Саши чашу весов в пользу Программы – терять кроме пробирок с кровью и другими жидкостями человеческого тела ей было нечего.

С Нилом и Кевином она мгновенно спелась, а вот к Санникову испытывала поначалу стойкую неприязнь. Но чем больше Саша работала с небольшого росточка, но крепко сбитым и чрезвычайно гиперактивным эпигенетиком, тем больше проникалась доверительным уважением к его неунывающему характеру и уникальному дару соединять несоединимое – да взять хотя бы собранный им разношерстный коллектив. А когда Сашу пригласили о своем, о женском, посплетничать в небольшую компанию из Юльки, Аннушки и еще пары ехидных дев бальзаковского возраста, концентрирующих сплетни со всех отделений Межпланетарного университета, да рассказали ей о том, каким напыщенным сухарем, погибающим от недостатка живительной для души и ума научной работы, он был, Саша и вовсе изменила свое к Лексу отношение. А еще подхватила с острого языка Аннушки такое короткое, емкое и удивительно подходящее ему сокращение имени, и коллегам подкинула.

Вскоре после утверждения Саши в штат они вчетвером – Александр, Александра, Нил и Кевин – задумчиво смотрели на тонкую пленку, сплошным куполом закрывшую планшет Тайвина радужными переливами. Лекс разработку от гения изъял на время, к своей маленькой команде в большой лаборатории притащил, развернул и заставил ученых созерцать прототип будущего защитного купола новой колонии на Шестой экзопланете. В перспективе.

– И в чем загвоздка? – нарушила молчание Саша.

– В том, что этот вариант защиты дороже стограммового слитка палладия уже сейчас, – покачал головой Лекс. – А купол нужен минимум на пару квадратных километров, а то и больше. Нам надо найти способ сделать его тоньше, прочнее, дешевле и с быстрой программируемой связью между нанитами. Вопрос программирования мы будем решать, когда найдем нанокибернетика, а вот некоторая задумка на тему того, как удешевить конструкцию с сохранением взаимосвязей, у меня есть уже сейчас.

– И что, нет альтернативы никакой? – поинтересовался Нил.

– Почему же, отнюдь, – с ухмылкой ответил Лекс и подмигнул маленькой группе исследователей. – Четырехметровый забор и ходить все время в экзоброне. Но если и без брони получится, в чистом остатке сидеть много лет за забором как-то…

– Попахивает Средневековьем и частоколами? – предположил Кевин.

– Примерно так. Если не тюрьмой почти в чистом виде. Может, в двадцать третьем-то веке найдем решение потехнологичнее?

Коллектив поддакнул. Принялись думать. Первая волна мозгового штурма результатов не дала, как и вторая, пока Лекс не откашлялся и не привлек к себе внимание.

– Александра…

– Да, Ле… Александр Николаевич? – отозвалась Саша, запнувшись – в мыслях уже привыкла к сокращению.

– Аннушка просветила, да? – поморщился Лекс. – Не надо меня так называть, Тайвин запретил, а я склонен к его мнению прислушиваться.

– А своего мнения у вас нет? – взъершилась Саша.

Лекс улыбнулся.

– Есть, но напрямую к делу не относится. Судари и сударыня, я вот тут подумал. А если связь между нанитами сделать на электротонической основе?

– Как в электрических синапсах? – тут же зацепилась за идею Саша.

– Ага, – кивнул Лекс. – Нейромедиаторы ввиду конструкции использовать не получится, а вот если переделать строение нанита, чтобы отростки выполняли роль ионных каналов и проводили сигнал… Вот только не знаю, как в ядро запихнуть программу управления роем.

Коллеги посмотрели друг на друга, на Лекса, на проекцию нанита в разрезе и хором постановили:

– ДНК.

Следующую неделю они почти не разговаривали, лихорадочно работая над возникшей идеей. Тайвин очень заинтересовался и постоянно требовал отчеты, порой зверски стоя над душой, пока Лекс, Саша, Нил и Кевин не закончат очередную фазу эксперимента. Без малейших проявлений благодарности все наработки он копировал и уносил к себе, а команда продолжала вкалывать, начиная напоминать себе пахотных кляч. Но все нужное оборудование, данные и малейшие запросы ученых волшебным образом мгновенно выполнялись, и команда попала в замкнутый круг, когда результатов пока не видно, но все ресурсы присутствуют, а оттого научный энтузиазм потихоньку начинает кусать сам себя за хвост, и этот уроборос идей, их воплощения, неудач, новых идей и новых экспериментов стал напоминать бег хомячка в карусели. А без грамотного физика со специализацией в области нанокибернетики и вовсе было невыносимо тяжело. Саша иногда сетовала, мол, был у нее давнишний друг, Мишка, как раз нужной специализации, да запропал, и найти она его второй год никак не могла, что ее жутко расстраивало.

Штатный гений периодически решал их запросы в этой области, но в последние дни большую часть времени отмалчивался, а потом и вовсе стал огрызаться, требуя оставить его в покое.

В конце концов при очередном требовании гением отчета о текущем состоянии идей Лекс не выдержал и взмолился:

– Тайвин! Мы не справляемся. Нам позарез нужен физик-нанокибернетик. Без него как без рук!

– Так найдите, – отрезал штатный гений. – Вы здесь не в последнюю очередь для подбора кадров.

– Я не могу разорваться надвое!

– Придется, если на то есть необходимость.

– Тайвин! – с отчаянием попросил Лекс, чувствуя, что не сможет работать на два фронта. – Я могу переориентировать направление работы. Но у нас только начало что-то получаться… Вы постоянно молчите, ни слова про нашу идею не сказали ни разу. Мы хоть не впустую работаем?

В ответ гений поправил очки, достал из кармана белоснежного лабораторного халата уже знакомую Лексу капсулу и нажал на кнопку развертки. Крохотная металлическая капсула раскрылась, выпуская рой нанитов. Они мгновенно образовали вокруг узла развертки купол с полметра в диаметре, слегка мерцающий радужными разводами.

– Не впустую. Вы были правы. Надежнее обычной электротонической синаптической связи не найдешь, равно как и ДНК в качестве аналогового хранителя информации. Конечно, наниты не могут смоделировать классический аксон в миелиновой оболочке, но по принципу резонансной индукции и с применением для оболочки ядра минимального количества ферромагнитных квантовых сплавов, обеспечивающих эффект электронной сингулярности и сохранение ДНК, как вы и предполагали, удастся спокойно создать подобие нейрона. Нейронной сети. А если добавить к блоку перигравитации конвертер материалов, чтобы наниты достраивали сами себя, то… Над этим я работаю.

Лексу ничего не оставалось, кроме как подобрать с пола упавшую туда челюсть.

– Как вы… Это же гениально!

– А вы думаете, почему именно я в Программе занимаю должность штатного гения? – улыбнулся довольный Тайвин.

Купол тут же окружили Саша, Нил и Кевин, и на порядком измученных лицах начали расцветать улыбки первого предвкушения победы.

– А вы скромностью не страдаете, – заметил Лекс.

– Конечно, – подтвердил штатный гений. – И вам не советую. Я нахожу, что есть что-то двуличное в том, чтобы говорить всем о том, какой я бездарь, а потом слушать комплименты и уверения в обратном. Вымогательство сочувствия – последняя вещь, которую может позволить себе ученый нашего с вами уровня.

– Пожалуй, вы правы.

– Кстати, вы, помнится, спрашивали, почему именно вас я позвал в Программу. Потому и позвал, за надсистемность мышления. Благодарю за идею, за команду и за работу.

Команда ошеломленно молчала, а Лекс смог только выразительно моргнуть. Другой ответ штатный гений вряд ли бы принял.

5

Работа закипела с новой силой и энтузиазмом, и Лекс, изнемогая от тяжести и количества идей, заваливал коллег все большим количеством расчетов и задач, становясь похожим одновременно и на старого требовательного и сухого себя в приступе лихорадочной одержимости идеей заставить нанит работать по принципу клетки, и на штатного гения, про которого никто не мог до сих пор сказать точно, умеет он проявлять сочувствие к сотрудникам или нет. Тем ценнее оказалась для дела та короткая похвала.

Но силы после короткого всплеска неуклонно таяли, без физика работа заходила в тупик, Тайвин больше на контакт практически не шел, хотя работал, как подозревал Лекс, в параллельном направлении и ничуть не меньше, а то и в несколько раз больше, чем они все. И в один прекрасный день, когда Кевин попросил отгул, эпигенетик сорвался:

– Какой отгул, Кевин, работы выше крыши!

– У меня бабушка скончалась, – тихо пояснил ксенозоолог. – Я бы не стал по более мелким поводам…

– Да хоть дедушка! – огорченный переносом сроков, Лекс и не заметил, как исказилось от его слов лицо ученого.