Разрушенные объятия

Я подошла к прикроватной тумбочке рядом с пациентом и взяла ампулу.

– Лекарство перестало действовать, а тебе надо больше спать. Я вколю тебе обезболивающее, и ты уснешь.

Слава кивнул.

– Что произошло?

– За тобой пришли, – вздохнула я. – Моего друга скорее всего убили, но у нас с тобой получилось вырваться.

– Где мы? Ты связалась с Василием?

– Нет, мы бы не успели…

– Черт. – Слава попытался приподняться. Показания на аппаратуре стали скакать.

– А ну быстро лег, – рявкнула я. – Не за тем я тебя спасала, чтобы ты сейчас умер.

Слава послушно лег.

– А теперь послушай меня, – начала я. – Я не дура и жить хочу. Место надежное, но все усложняется тем, что ты привязан к трубкам, а потому лежи спокойно и не дергайся. Чем быстрее ты встанешь на ноги, тем быстрее сможешь мне помочь. Благодаря тебе я нахожусь в ужасном положении. А потому запасись доверием и как минимум уважением к человеку, который рискует своей жизнью и теряет своих друзей ради тебя.

Я замолчала. Слава смотрел в одну точку. Натянутый, будто струна.

– Извини, – тихо сказал он. Я кивнула.

– Спи. Мне еще многое надо сделать. – Слава послушно кивнул и устало закрыл глаза.

Выйдя из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, я набрала телефон больницы.

– Третья городская, слушаю вас.

– Добрый день. Не могли вы позвать к телефону Иванову Наталью Витальевну.

– Минутку.

– Алло. – Минута ожидания показалась мне вечностью, я так мечтала услышать ее голос, здоровый и невредимый.

– Привет.

– Привет, – ответила мне трубка.

– Как дела? – спросила я с дрожью в голосе.

– Работы много, да еще и ты ушла. Говорят, приболела?

– Наташ, машина возле супермаркета «Надежда». Отгонишь тихо в ремонт?

– Сделаю. Как себя чувствуешь?

– Пока все по плану. Петр меня видел за рулем?

– Не думаю. Тихо пока.

– Что с Мишей? – решилась я спросить, до последнего опасаясь ответа Наташи.

– Все кончено… – Я судорожно вздохнула. – Тебе что-нибудь надо вечером привезти? Лекарств, продукты?

– Ничего не надо, спасибо. – гулко отозвалась я и медленно положила трубку. Постояв минуту с закрытыми глазами и вытерев рукавом блузки горькие слезы, я вздрогнула. Надо шевелиться.

У дома Наташи был еще один плюс, на который мы обратили внимание при покупке – это большой подвал, высотой не менее двух метров. Сейчас это было лучшее жилье, которое только я могла бы придумать. Других безопасных мест в этом городе у меня на примете не было. Спустившись вниз, некоторое время я суетилась, пытаясь оборудовать нам со Славой более или менее пригодное убежище на ближайшее время. Данное жилье предназначалось минимум на неделю, и я постаралась сделать его максимально комфортным для ухода за больным. Подвесив под потолок мощный фонарик, я тщательно собрала многолетнюю пыль и организовала для Славы что-то вроде больничной палаты, расставив необходимые лекарства и подключив имеющуюся технику. В непосредственной близости от своего пациента я расположилась сама. Для этого пришлось несколько раз сбегать наверх и взять давно забытую Наташей в кладовке раскладушку, покосившийся столик и стул. Бросив спортивную сумку в расчищенный серый угол, я пересчитала оставшуюся наличку. Сходив в соседний супермаркет, потратила практически все деньги. Только когда начало смеркаться, я разбудила своего больного.

– Слава, вставай. Ты сейчас мне должен помочь.

Открыв глаза, он мутным взором посмотрел на меня.

– Помоги мне. Нам необходимо спуститься вниз. Я не справлюсь без тебя, хорошо?

Он кивнул. Это оказалось сложнее, чем я думала. Тело его не слушалось, он очень старался, но получалось мало. В комнате стало совсем темно, а я не хотела включать свет, привлекая внимание, и стала переживать, что мы не успеем спуститься вниз до прихода Наташи. Больше всего на свете я не хотела сейчас подвергать опасности подругу после потери Миши. У меня еще не было возможности задуматься о его смерти, но каждый раз, закрывая глаза, я видела, как оставила друга там, на холодной земле, в луже крови…

Казалось, прошла вечность, пока мы, наконец, смогли спуститься вниз. Уложив Славу, я в который раз за день поднялась наверх и уничтожила наши следы пребывания в Наташкином доме, стараясь ничего не упустить из виду. Наконец, оказавшись рядом со Славой, я закрылась на импровизированный засов – толстую дубину, найденную на улице, и в изнеможении села прямо на пол.

– Ты тут?

– Да, – ответила я.

– Спасибо тебе.

– Не за что. Вот что. Давай есть, – вздохнула я и стала накрывать на стол. Покормив Славу, я вдруг спросила: – Ты забыл меня? – Он, казалось, был удивлен вопросу.

– Ты меня спас. Был пожар, а ты вынес меня на руках. Я ждала нашей встречи с тобой. Искала тебя. И вот нашла, – грустно усмехнулась я.

– Почему? – просто спросил он.

– Что почему? Почему искала? – улыбнулась я в темноту. – Потому что когда я впервые тебя увидела, сердце забилось так сильно, что я думала, оно выскочит. Потому что когда казалось, что у меня больше ничего нет – ты положил руку мне на плечо, и я поняла, что приобрела намного больше, чем пожар отнял у меня. Потому что мои глаза всегда искали твои среди прохожих… – Взглянув в сторону Славы, я поняла, что он уснул. Ну и зря. Ведь только что я ему призналась в любви. Грустно улыбнувшись, я убрала со стола, выключила фонарь и легла рядом с ним. Глупо, конечно, но я была счастлива. Мечтать больше не надо. Он просто есть сегодня у меня…

Неделя пронеслась очень быстро. Слава шел на поправку. Каждый день мы подолгу разговаривали и строили различные планы. Времени у нас было много. Единственная тема у нас оставалась под запретом: кто и за что хотел его убить. Я боялась не столько задать этот вопрос, сколько услышать на него ответ и поэтому молчала.

Каждый день я слышала, как Наташа приходила домой, разговаривала с кем-то по телефону, пару раз к ней кто-то приходил. Но я не решалась подняться к ней.

Мои чувства к Славе не поддавались описанию. Те импульсы, что проходили по чувствительному телу, когда Слава нечаянно дотрагивался до меня – были вечностью, в которой хотелось растворяться снова и снова. Я жадно ловила его взгляд. А когда его черные глаза смеялись, рассказывая истории из детства, или когда он брал меня за руку, по телу моему пробегала дрожь, и казалось, останавливалось время, а вместе с ним и мое сердце. Я замирала, когда ложилась спать. Он накрывал меня своей сильной рукой, а я прижималась к нему, ощущая себя маленькой девочкой, которую оберегает большой свирепый медведь. И в этот момент я знала точно – он никогда не даст меня в обиду, и в его руках я как за каменной стеной.

На восьмое утро в нашем подвале, едва открыв глаза, я увидела такой любимый и особенный взгляд Славы.

– Как ты себя чувствуешь? – улыбнувшись и сладко потянувшись, спросила я.

– Отлично, – хрипло произнес он и стал меня целовать. Сильные руки легким касанием нежно прикасались к внутренней части бедра, а губы ласкали набухшую грудь в момент, когда он вошел в меня. Тысячи звезд взорвались в моей вселенной. Я ощутила полет в космос, не поддающийся описанию. Я летала, кусала, орала, ревела. Было не важно, услышат ли нас, и что, возможно, делаю ему больно. Я не могла сдержаться, по-настоящему сходя с ума. В тот момент я готова была поклясться, что умираю, человек просто не может вынести такого наслаждения.

Спустя полчаса мы лежали голые, мое тело немного подрагивало, не желая смириться с тем, что человек может испытывать нечто подобное.