Москва – Владивосток

Нужно запретить себе думать в этом ключе, не иначе.

Почти весь день и я, и Миша читали книги. Мужчина был так увлечен романом Гюго, что чуть не пропустил ужин. Психология захватывала меня не слишком, потому что советы в стиле «приготовьте свою квартиру к появлению в ней мужчины, и он появится» меня не впечатляли.

С какой стати я должна готовить свою квартиру? Мужчине, что, как коту какие-то специальные штуки нужны? Лоток купить, мисочку?

После ужина стало откровенно скучно. За весь день не было даже долгих остановок, чтобы пройтись по перрону. Я только и делала, что глазела в окно на пролетающие мимо пейзажи.

– Может в карты? – раздалось вдруг справа от меня, – на раздевание.

– Миш, ты в своем уме? Я тебя каждое утро вижу в трусах. А демонстрировать тебе свое тело я не буду.

– Тогда на желания, – тут я уже задумалась.

– Но желания в пределах разумного и приличного!

– А где заканчиваются границы разумного?

– Там, где начинается чужое личное пространство.

– А приличного?

– Поцелуи и дальше под запретом, – Миша согласно кивнул и со знанием дела раздал карты.

Играть я, конечно, умела, но вот практики у меня не было. В последний раз я садилась за карты еще в далеком студенчестве. А вот Мише, похоже, опыта была не занимать.

Мужчина проигрывал мне только в случае, если ему совсем не шла карта. Да и то один раз умудрилась проиграть с веером козырей на руках.

– Ну что, Анита, пять желаний уже торчишь. Отыгрываться будешь?

– Какой смысл отыгрываться? – буркнула я, забираясь на полку, – только дальше себя закапываю. Вообще азартные игры в поездах запрещены!

– Как и алкоголь, – напомнил Миша, посмеиваясь, – давай, первое мое желание – массаж.

– Нет! Мы же договаривались, что в рамках приличия.

– Ты сказала, что не больше, чем поцелуй. Это меньше, чем поцелуй, – Миша уже завалился на полку, стянув с себя футболку одним ловким движением. И я бы еще повозмущалась, доказала бы, что массаж – слишком интимная вещь, что первому встречному человеку делать его не будешь. Но эта спина….

Только увидев натренированные мышцы, я потеряла дар речи и потекла лужицей к ногам Миши. Точнее, к нему на ноги, чтобы удобно усесться и начать исполнять свой долг.

В какой-то момент я даже испугалась, потому что проминающиеся под пальцами мышцы и сдавленные рыки удовольствия мужчины подстегнули меня до невозможности. Я так возбудилась, что кое-как подавляла в себе желание наброситься на Мишу с поцелуями.

– Не находишь это несколько странным? – поинтересовалась я, чтобы отвлечь свои мысли от вида нереально будоражащей спины.

– Нахожу это охренительно прекрасным после сотни утренних подтягиваний, – в подтверждение своим словам мужчина довольно рыкнул и расслабился.

– А почему такая острая необходимость нагрузок? Ты даже в поезде не можешь без тренировок?

– Во-первых, привычка. А, во-вторых, склонность к полноте. Забрасываю нагрузки хотя бы на пару дней, сразу ощущение, будто вся мышечная масса превращается в жир.

– Это паранойя, а не склонность к полноте.

– А ты в зал ходишь? – я уже сидела на своей полке, поджав под себя ноги, и беседовала с Мишей, глядя ему в глаза.

– Три раза в неделю стабильно. В тридцать лет даже с правильным питанием хорошую фигуру без нагрузок поддерживать сложно.

Третьи сутки в поезде закончились довольно быстро под незатейливые разговоры с моим попутчиком. Я даже начала думать, что его компания – не худшее, что могло со мной случиться.

Вот если бы я ехала одна? Кто помогал бы отбиваться от пьяных дембелей, кто бы развлекал, кто сообщал о длинных остановках? А с Мишей оно как-то повеселее это все.

Жалко только, что осталось всего четверо суток. Когда мы сойдем с поезда, атмосфера поездки рассеется, мои гормоны успокоятся, и Миша превратится в мужчину, который совершенно меня не привлекает и не подходит требованиям.

Такова суровая реальность.

Глава 7

С самого утра следующего дня (хотя из-за изменения часовых поясов, я не была уверена, что просыпаюсь утром по местному времени) в поезде была жуткая жара. Проводницы извинялись за какие-то неполадки, но сделать ничего не могли.

Я даже немного завидовала детям, которые сновали по вагону в одних только трусишках. И Мише тоже завидовала…. Он мог себе позволить щеголять передо мной в нижнем белье, а вот я стеснялась.

– Это какой-то ад, – к обеду я была вся мокрая и истекала потом. Одежда липла к телу, хотелось в душ, влажные салфетки уже нисколько не спасали.

– Можешь раздеться, я пойму.

– Я же говорила, что нет. Это неприлично!

– А ходить в таких коротких шортах прилично?

– Ч..что? – внезапно за моей спиной оказался Миша, нависая и опаляя горячим дыханием и без того потную кожу.

– Твои шорты скрывают меньше, чем мои трусы, – на попе я ощутила прикосновение горячей мужской ладони. Сердце тут же ёкнуло, колени подкосились, а во рту пересохло. Я не могла сделать ничего, потому что адреналин и возбуждение, вмиг разнесшиеся по телу, ударили в голову, – ты ведь специально меня дразнишь.

Мужская рука осторожно хлопнула по ягодице и поползла вверх под тоненькую хлопковую майку, надетую на голое тело. От неожиданности я вздрогнула и только сильнее прижалась к Мише, облегчая ему задачу.

Мужчина утробно рыкнул, добравшись до груди, и смял небольшое полушарие в руке.

– Что, что ты творишь?! Немедленно убери свои руки! – сопротивлялась я слабо. Повисая в объятиях Миши, несмело отбивалась от его рук.

– Да, такой ты нравишься мне еще больше, – то, что нравлюсь мужчине, я поняла по внушительного размера бугру в трусах. Своим вставшим членом он прижимался к моей попе.

– Миш, прекрати. Убери руки, – мои сопротивления уже ничуть не походили на сопротивления, я тяжело дышала от возбуждения и изгибалась от прикосновений пальцев к своему телу.

– Если скажешь, глядя в глаза, что не хочешь меня, уберу, – мужчина одной левой развернул меня к себе и поставил на полку, чтобы мы были одного роста. Я смотрела ему в глаза, но не могла думать ни о чем. В голове пульсировала только одна мысль: «Возьми меня сейчас же».

Тяжело сглотнув, я осмотрела крепкое, покрытое испариной мужское тело, обдумала свои ощущения и чуть подалась вперед, чтобы коснуться губами манящей пульсирующей на шее венке.

Миша тяжело дышал, сжимая в руках мои ягодицы, покрывал поцелуями свободные от одежды шею и плечи, а когда я царапала ноготками его спину от удовольствия, сдавленно стонал.

Щелкнула дверь купе, мужчина закрыл ее, чтобы никто не зашел, я чуть вздрогнула, возвращаясь в реальность, но вмиг разум унесся обратно в сказку, когда одним движением Миша стянул с меня майку и сцапал в свои объятия, припадая к губам с поцелуем.