Москва – Владивосток

– Вот у них и попросите помощи, – с этими словами Михаил выдохнул и опрокинул в себя алкоголь, даже не поморщившись.

Я была, мягко говоря, растеряна. Если этот амбал и впрямь напьется? Он, может быть, даже опаснее целого вагона дембелей! Его ж потом никто не остановит, да и останавливать некому. В купе одна я!

Единственное, что мне оставалось, – следить за тем, чтобы Михаил не пил слишком много и по возможности побольше закусывал. Но с этим он справлялся и без меня. За обед у мужчины ушла подложка нарезанного сервелата, два доширака и целый пакет овощей.

Михаил казался мне достаточно трезвым, когда засыпал после приема пищи. Уж не знаю, сколько он выпил, но взгляд затуманен не был, мужчина даже не шатался. Пусть спит, хоть мешать не будет.

Но после получаса сна Михаила я уставилась на него с выпученными глазами и часто бьющимся сердцем. Он так захрапел, что, кажется, поезд чуть с рельс не сошел! Мамочка родная, как на концерте духовых инструментов.

С минуту я раздумывала, что делать. Может он еще успокоится? Но мужчина успокаиваться не хотел. Храпел только пуще прежнего. Тогда я решилась на отчаянный вынужденный шаг. Полезла его будить.

– Михаил, Михаил, проснитесь! – я толкала мужчину в плечо, но все было безрезультатно, – Вы храпите как паровоз. Да очнитесь же уже! – сильным ударом кулаком в бок я только немного потревожила мужчину.

Он зевнул, чуть не упал с полки, когда потягивался и, перехватив меня за талию, закинул на себя.

От возмущения я покраснела и начала биться в его объятиях, как бешеная цапля, попавшая в сети. Долбила его в грудь, вырывалась, кричала, но хватка мужчины была будто стальной. Он еще и зажал меня между своим телом и стеной.

– Ну все, ты сам напросился! – предупредила я и сильно куснула мужчину за шею.

– Ай! Ты что творишь?! – пострадавший вскочил со своего спального места, тут же ударившись о верхнюю полку. Он сдавлено ругнулся и сел обратно.

– Я что творю?! Ты тут напился, улегся спать, закатил целый концерт без заявок! А когда я попыталась тебя тактично разбудить, чтобы просто перевернуть на другой бок, ты меня заграбастал к себе! – я ругалась, пытаясь выбраться с полки. Даже сидя, своей попой Михаил занимал неприлично много места. Я рядом с ним была как Моська перед Слоном.

– Я? К себе?

– Нет, твой храп мне так понравился, что я возбудилась и залезла к тебе в постель! – я наконец выбралась из-за мужчины и пересела на свою полку, – видишь, даже предварительные ласки начала. Только ты не оценил.

– Больно, между прочим!

– Да на твоей слоновой коже даже следа от моих зубов не останется! А у меня на боках от твоих сарделек уже синяки, – я жалобно потерла талию и отвернулась от мужчины, – если напьешься тут еще раз, скажу проводнице. Или полиции.

– Девочка, – мужчина вдруг вмиг стал грозным, навис надо мной, прожигая своим ледяным взглядом и пробирая до костей холодным тоном, – ты как со мной разговариваешь? Только пикни еще что-нибудь в мой адрес, я позабочусь о том, чтобы тебя даже не к дембелям, а в конец поезда к дровам и чемоданам переселили.

– Да ты! – я хотела ответить что-нибудь колкое, но глаза предательски защипало. Первый раз я почувствовала себя слабой и беспомощной. Обычно мужчины при виде меня были готовы падать к ногам и исполнять любые пожелания, а этот….

Чтобы не показать своей слабости, я выскочила из купе и пошла в сторону комнаты проводниц. Может быть, все-таки появилось свободное местечко?

Но вердикт женщин был неутешителен. Свободных мест в поезде практически не было, да и на следующих станциях некоторые из них должны были занять новоприбывшие пассажиры.

– Ну что? Куда переезжаешь? Вещи нести к дембелям или в последний вагон? – Михаил стоял у входа в купе, ехидно посмеиваясь надо мной.

Я промолчала. А что мне ему сказать? Сейчас я была никем, простая пассажирка поезда. У меня нет ни связей здесь, ни связи, чтобы позвонить кому-то. На семь дней я самая простая девушка. Но вот когда приеду во Владивосток….

Клянусь, я выясню его фамилию и сделаю так, что жизнь в поезде с дембелями покажется ему самым настоящим раем!

Чтобы хоть как-то оградить себя от контакта с ненавистным мне мужчиной, я взяла книгу и полезла на верхнюю полку, но тут же была остановлена.

– Анита, это мои места, – сверху вниз (впервые за все время) я глянула на мужчину и поняла, что даже тут он не уступит.

– Вчера ты разрешил мне занять верхние полки. Извини, не думала, что твое мужское слово имеет срок годности, – буквально выплюнув ему эту фразу в лицо, я слезла с полки и умостилась у себя. Отвернулась к стене и с головой укрылась пледом.

– Вот только не нужно сейчас выставлять меня поддонком!

Я ничего не ответила. Зачем выставлять, если он и так им является в моих глазах.

В купе снова витал аромат алкоголя и закуски. Я старательно не обращала на это внимания, направляя все свои мысли на книгу по психологии. Как жаль, что она о поиске любви, а не об управлении несносными деревенщинами.

До самой ночи мы не общались. Я даже не поворачивалась к столу и не ужинала, чтобы лишний раз не пересекаться взглядами с Михаилом. Только вечером, когда мужчина ушел в туалет, быстренько натянула спальную сорочку и забралась под плед.

Ночью я выходила в тамбур, чтобы подышать свежим воздухом. На фоне всех переживаний снилась всякая ерунда, которую нужно было срочно выбивать из головы. А свежий воздух – лучшее для этого средства.

Хорошо, что хотя бы ночью по вагону не бродили мамочки с детскими горшками, пьяные мужчины и орущие проводницы. Хоть какая-то тишина и спокойствие.

Вернувшись в купе, я застала Михаила все таким же спящим. Мужчина, свернувшись калачиком, укрывался одеялом, которое кое-как доходило ему от пальцев ног до груди, и мирно сопел.

В купе заметно усилился запах перегара.

– Сколько же ты выжрал, что так воняет? – спросила я сама у себя, поднимая плед со своей полки, – Господи!

Я схватилась за сердце и чуть не потеряла дар речи. На моей кровати спал какой-то мужик. Готова поспорить, что, когда уходила, тут никого не было.

Унимая дрожь и бешеное сердцебиение, я попыталась растолкать его тапочком, снятым с ноги. Но мужчина, насквозь пропитанный алкоголем, никак не реагировал на мои манипуляции.

– Михаил, Миш! – идея разбудить попутчика родилась у меня сразу, как только пьяная туша на моей полке пошевелилась, – Миш, проснись, пожалуйста.

– Чего? – прохрипел он, протирая глаза ото сна, – опять храплю?

– Нет, нет. У меня тут какой-то мужик на кровати, я не знаю, как его выгнать.

– Сама в постель затащила, а мне теперь выгонять? – Михаил оглядел тушку на моей полке и злорадно хмыкнул. Я только подняла на него растерянные глаза, вмиг наполнившиеся слезами. Зачем он так? Мне же страшно…. – Ладно, сейчас выгоню.

Откинув в сторону одеяло, Михаил поднялся с постели (да, он был вновь в одних трусах) и одним рывком поднял мужика.

– Уважаемый, давай к себе в купе.

– Э, ты че себе позволяешь?! – мужик явно не понимал, почему его разбудили посередь ночи и размахивал руками.

– Перепутал места, вали отсюда.

– Да? – он оглядел затуманенным взглядом наше купе и, громко рыгнув, засобирался, – мои извинения. Уже ушел!

Мужик купе покинул, а его противный запах и ощущение, что он лежал в моей постели, меня не покинули….

Обессиленно я присела на краешек полки Михаила и спрятала лицо в руках.

– Испугалась? – спросил он, опускаясь рядом.

– Да. Спасибо тебе, что помог. Я…. Я правда не знаю, что бы делала.