Белый Шарик – хвост колечком

Мальчик не знал почему, но одноклассница постоянно задирала его перед всеми и всячески старалась унизить.

Класс с нескрываемым интересом следил за травлей, а позже стал в ней участвовать. Первое время Юра молчал, но вскоре стал давать решительный отпор обидчикам. Он знал, что стоит только раз позволить безнаказанно себя унизить, то его честь будет растоптана навсегда. Юра знал, что такое честь.

– Умный человек промолчит, – строгим голосом сказала учительница, когда Юра единственный раз пожаловался на то, что его обижают, – Умный человек никогда не опустится до ИХ уровня. Он просто сделает вид, что ничего не происходит. Умный человек будет выше этого.

Галина Федоровна укоризненно осмотрела Юру с ног до головы.

Его мятые, купленные навырост брюки к концу первой четверти уже висели пузырем на коленках. Давно не стриженые волосы торчали в разные стороны, а сам он имел вид напуганного потрепанного цыпленка, потерявшего маму.

– И вообще, – продолжила она после секундного молчания, – Не очень хорошо быть ябедой. Таких нигде не любят.

В этот миг Юра не знал, что сказать. Он стоял перед классом, опустив голову, и видел, как Ленка и еще пара одноклассников – заводил ехидно усмехаются.

Его душила обида. Мальчик не понимал, что происходит в его душе, но чувствовал, как в груди все болело. Колючий комок невысказанных слов засел в горле, вызывая удушье. Ему не хватало воздуха. Как выброшенная на берег рыба, Юра жадно хватал его губами, стараясь успокоиться.

«Прямо, как карась», – наверное, думали одноклассники.

Юра знал, что он был прав в недавней стычке с Мыхиной и с ним сейчас поступают несправедливо. Из жертвы легким движением руки Галины Федоровны он превратился в виноватого. Стал стукачом и ябедой.

С того дня Юрка больше никому не жаловался. Никогда. Как бы плохо и больно ему ни было, он больше не был стукачом. Он стойко терпел побои и издевательства, дрался сам, но всегда молчал. Мальчик знал, что все равно ему не поверят, и вдогонку сделают виноватым. Был бы человек, а вина всегда найдется. Это Юрка понял уже в первом классе.

Глава 3

В один из дождливых ноябрьских дней, когда листья с деревьев уже давно опали, а мороз еще не сковал землю тонкой кромкой льда, и тягучая вязкая жижа хлюпала под ногами, прилипая к подошвам, Юрка пришел на занятия.

Он как всегда поднялся по ступенькам школьного крыльца, переобулся в тамбуре, чтобы техничка тетя Маша не ругалась за следы на только что вымытом полу, и отнес грязную обувь в класс.

В школьном кабинете еще никого не было: дети из Ивановки всегда приезжают на занятия первыми.

Юра повесил портфель на крючок своей парты. Приготавливаться к уроку заранее он не стал, опасаясь того, что одноклассники снова спрячут его учебник или пенал. Они часто так делали, чтобы посмеяться над тем, как Юрка будет их искать. Дети знали, что останутся безнаказанными.

После того случая, когда Юру прилюдно сравнили со стукачом, он очень боялся Галину Федоровну, а еще больше боялся, что его снова поставят перед классом и будут публично отчитывать. Поэтому мальчик старался лишний раз не привлекать к себе внимание учительницы. Он ничего не спрашивал, даже если что-то не понимал, то все равно сидел тихо, стараясь не смотреть Галине Федоровне в глаза. Учительница тоже предпочитала его не замечать. Даже специально отсадила нелюбимого ученика на последнюю парту, чтобы тот не маячил перед глазами.

Не привлекать внимание класса, к сожалению, не получалось.

Юрка очень хотел стать невидимкой. Кем-то вроде призрака или барабашки. Чтобы ходить, где ему вздумается, и чтобы никто его не видел, никто не мешал.

– Привидениями становятся только после смерти, – говорила баба Нина, посмеиваясь, – А тебе еще жить да жить! Вот будешь стареньким, как я, тогда и будешь думать об этом. А пока рано.

Юра знал, что рано, но он очень хотел. Хотел иметь плащ- невидимку или способность исчезать. Мальчик просто устал от повышенного внимания класса к себе. Устал ловить их злые взгляды.

Вот и сегодня, не дожидаясь прихода одноклассников, он повесил портфель на крючок, достал библиотечный сборник сказок, что взял днем ранее у Натальи Викторовны в школьной библиотеке, и вышел в коридор. Там он сел на подоконник, раскрыл книгу и принялся читать.

Юра уже давно читал, еще до школы. Когда ему было пять лет, он часто сидел на террасе, рассматривая старые уже пожелтевшие от времени газеты, что неровной стопкой лежали на полу. Отец использовал их для растопки печи. Однажды увидев, как Юра разглядывает картинки, Сергей начал учить ребенка азбуке. Буквы дались Юрке легко, и уже через несколько месяцев, мальчик смог читать по слогам.

Теперь, вместо выслушивания жалоб матери, Юра уходил на террасу, доставал желтый газетный листок и тихо-тихо, едва произнося слова вслух, читал.

Ему было все равно, что читать, Юрке нравился сам процесс. Нравилось как из непонятных ранее крючочков и палочек складывались целые слова и даже предложения. Нравилось представлять то, о чем прочитал. Он мысленно рисовал в голове картинки и наблюдал, как они со временем оживают.

В те мгновения он не чувствовал себя одиноким.

Позже, когда Сергей Геннадьевич стал приносить сыну настоящие книги из сельской библиотеки, Юрка был вне себя от счастья. Крупные буквы, яркие картинки – книги нравились мальчику больше, чем черно желтые газеты. А еще они очень вкусно пахли.

– Лесом, – шептал Юрка, жадно нюхая книжный переплет, – Не то, что газеты. Газеты пахнут плесенью.

Мальчик с наслаждением водил руками по белым страницам, а Сергей, наблюдая за радостью сына, тихо улыбался.

– Профессор! – ворчала мать, видя мальчика с книгой, – Нет бы матери помог, он будет сидеть на бумагу таращиться. Как будто что-то там понимает.

Но Юра понимал. Он все понимал.

Придя в школу, он первым делом записался в библиотеку. Наталья Викторовна, школьный библиотекарь, очень понравилась Юрке. На вид она была чуть старше его матери, но ее глаза, густо накрашенные зелеными тенями, были такими добрыми, что Юрка почти сразу к ней привязался. Женщина ответила ему взаимностью. Ее единственный сын год назад выпустился из школы и сейчас учился в городе. Наталья Викторовна очень по нему тосковала, наверное, поэтому она нашла отдушину в маленьком, несуразном мальчике с очень добрыми и умными глазами. Она видела в Юрке то, что упорно не хотели замечать в нем другие. Наталья Викторовна видела его чистую душу.

– Ангелок, – говорила она про себя, когда Юра приходил за новой книгой.

Юра чувствовал заботу библиотекарши, поэтому очень боялся ее огорчить, потерять ее доверие. Он всегда возвращал книги в срок и часто оставался после уроков, чтобы помочь Наталье Викторовне подклеить старые порванные книги.

Наталья Викторовна всегда радовалась его помощи и часто ставила Юру в пример.

Она не знала, что Юрке просто не хотелось идти домой к вечно ворчливой матери. Мальчику так не хватало тепла, что он отчаянно пытался согреться хоть где-то. Хоть от кого-то получить понимание и покой.

Юрка сидел на школьном подоконнике, полностью провалившись в вымышленный мир. Краем глаза он видел, как в класс приходили дети. Вот пришла Настя Иванова, Стас Бугров, Антон Красилов. Вот медленно прошествовала Ленка Мыхина. Увидев Юру, девочка скривила недовольную гримасу, и, презрительно оглядев его с ног до головы, как это любила делать Галина Федоровна, отвела свой колючий надменный взгляд. Юру слегка затрясло, но он усилием воли вскоре пришел в себя. В груди неприятно саднило дурное предчувствие.

– Как будто очередную подлость готовят, – подумал Юрка, захлопнув книгу.

Он взглянул на часы, что висели в коридоре недалеко от входа.

– Через три минуты звонок, – сказал мальчик себе под нос, – Нужно идти готовиться, Галина Федоровна будет снова недовольна.

Юрке нужно было возвращаться в класс, но какая-то сила, словно не пускала его туда. Но тут тетя Маша подняла с полки большой колокольчик, что служил школьным звонком, и зазвонила. Громкий звук разлетелся по коридорам, приглашая учеников на урок. Юра слез с подоконника и поплелся в кабинет. Из учительской вышла Галина Федоровна. Она сразу заметила нелюбимого ученика.

– Карасев! – крикнула она, и от ее громкого голоса в груди Юрки что-то вздрогнуло.

Он остановился, не в силах пошевелиться. Галина Федоровна неспешно шагала по коридору. Невысокие каблуки, отмеряя каждый шаг своей хозяйки, лениво звенели, соприкасаясь с деревянным, покрытым толстым слоем коричневой краски, полом.

Этот звон гулким эхом раздавался в голове мальчика. Юра чувствовал, как приступ паники возрастает в нем с новой силой. Он, как и в прошлый раз, жадно хватал воздух губами, пытаясь успокоиться.

– Карасев! – снова воскликнула учительница, – Ты почему еще не в классе? Или тебе персональное приглашение нужно?

– Нет, – еле выдавил из себя Юрка.

– Марш на урок.

Юра забежал в класс прямо перед Галиной Федоровной и быстро побежал к своей парте. С первого дня в школе мальчик сидел один. Никто не хотел сидеть с «карасем».

– Доброе утро, ребята! – поздоровалась учительница.

Натянутая улыбка жуткой гримасой растеклась по ее лицу.