Точка выбора (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 3)

Ира задумалась, к своему удивлению обнаружив, что за последние десять дней ни разу этим не занималась. Женечка терпеливо ждал.

– Знаешь, – наконец сказала она, – мне кажется, что Гиале понравилось, хоть она и сама не поняла, что с ней на самом деле делают.

А что я на самом деле делала?

Тебе подарок.

Я дала себе слово, и я его сдержала. Я только не знала, как это сделать, и не знала, что у меня это получится. Притом получится так быстро.

– Ничего не понимаю.

– Жень, я дала себе слово, что вы будете вместе.

Ира задумалась. Женечка не перебивал.

– Понимаешь, Жень, я тут благодаря Раулю поняла, что никогда в этой жизни не любила. А может, и не только в этой. Может быть, вообще никогда.

– Ты что, полюбила этого неуловимого Рауля?

– В том-то и дело, что нет. Я испытывала в отношении его сильную страсть. Такую, какую никогда до этого не переживала. И всё же я чётко поняла, что это – не любовь.

Вообще-то, мне не нравится это слово. В том смысле не нравится, что уж больно много всего оно обозначает. И инстинкт размножения, то есть, сексуальное влечение, обожание не «за», а «несмотря на». И материнский инстинкт. И привязанность. И чувство собственности, вызывающее ревность. И заботливое отношение к себе и окружающим. Не говоря уже о пищевых и прочих предпочтениях.

На самом деле, я о том нечто, чему так и не смогли и никогда не смогут найти определения. О том, что если и выпадает кому-то, то лишь с вероятностью один к миллиону. А может, и того реже. Тебе и Гиале выпало.

– Ты в этом так уверена? – усиленно наполняя голос скепсисом, спросил Женечка.

– Да. У меня есть на то основания. Очень веские основания. Хоть я и не в состоянии объяснить их. Впрочем, ты тоже в этом уверен, хоть и не отваживаешься сам себе в этом признаться. В каком году ты её покинул?

– Точно не помню. Где-то в районе двадцатых прошлого века.

– То есть, лет восемьдесят ты вдалеке от неё. Сейчас, конечно, ты от неё гораздо дальше, чем все эти годы, и расстояние не в километрах измеряется. Хотя, в общем-то, и тогда километры были ни при чём. Я не об этом.

Женечка, ты восемьдесят лет ничего не ждал и ни на что не надеялся. Теперь ты можешь надеяться. И ждать-то, к тому же, куда меньше. По крайней мере, не больше двадцати против восьмидесяти.

На самом деле, и двадцати ждать ненужно. Потерпи всего девять месяцев.

– Что!!!???

– Я думаю, где-то в последних числах января или в первых числах февраля сможешь взять её на руки. Родится она числа двадцать пятого января, но Алиночке придётся несколько дней провести в роддоме.

– Что!!!???

Женечка смотрел на Иру ошеломлённым взглядом. Она снова переместилась к нему на колени и обняла его.

– Женечка, я очень люблю тебя. Хотя в данном случае, это слово значит совсем не то, о чём я только что говорила. Я думаю, ты понимаешь.

Женечка кивнул, потрясённо глядя куда-то вдаль.

Ира продолжила:

– Я очень люблю тебя. Ты очень многое для меня значишь. А это, на данный момент, большее, что я могу для тебя сделать. А ещё, это – важнейшее для тебя, независимо от времени и пространства.

– Ира… – только и смог произнести он, и, казалось, впал в состояние, не покидавшее его последние десять дней.

– Женька! Хватит кукситься! Алиночка станет чудесной матерью, а против Влада, я думаю, ты и так ничего не имеешь.

Ира слегка отстранилась и посмотрела на него. Из глаз Женечки текли слёзы.

– Же-енечка! – Ира улыбнулась ему. – Никогда не думала, что ты способен на сентиментальность.

– Станешь тут с тобой сентиментальным, – вытирая со щёк слёзы, проворчал он, как подросток, застуканный в аналогичном состоянии.

Основы дружеского участия

Накрапывавший всю прошлую неделю дождик набрал силу и, превратившись в тропический ливень, низвергался с небес почти непрерывно. Работы на объекте не прекращались, но продвигались далеко не в том темпе, как хотелось бы Ире.

Домой она теперь возвращалась позже, насквозь промокшая и грязная с ног до головы. Так что, прежде чем пообедать и взяться за Женечкину книгу, ей приходилось отмокать в душе и перестирывать всю одежду.

Каждый раз Татьяна Николаевна напоминала ей, что стирка как нельзя больше соответствует её обязанностям. Ира не возражала, но на следующий день забывала и в гостиную спускалась с тазиком выстиранного белья. Татьяне Николаевне удавалось лишь отнять у Иры тазик, чтобы хоть развесить самой.

В общем, после обеда, который нынче по времени больше соответствовал ужину, Ира зачастую и сил не находила для скрупулёзного вникания в изложенное Женечкой. Тупо побродив глазами по строчкам, она откладывала распечатку и мгновенно засыпала.

– - -

На майские, по примеру 8 марта, решено было устроить пир горой. Закупку продуктов взял на себя Женечка.

Когда Ира 1 мая с трудом продрала глаза лишь к двум часам дня, оказалось, что Женечка, Влад и Татьяна Николаевна уже успели всё приготовить и накрывали на стол.

Женечка не стал лишать себя удовольствия и от всей души язвил по поводу «дрыхнущей красавицы Палладиной».

Тем временем, Влад уехал за своей женой и бывшими Ириными соседями. Он рассчитывал сделать два рейса, но Люсины сыновья предпочли отметить праздники в своей студенческой тусовке, а Наташин Вадик укатил в очередную командировку. Так что Алиночка, Люся, Фёдор и Наташа с Дашунькой на коленях вполне комфортно разместились в видавшей виды «Ниве».

Первыми приехали Валентиныч и Галина Андреевна и без приключений оказались под крышей Ириного дома. А вот тем, кто ехал с Владом, повезло гораздо меньше.

Как только «Нива» остановилась во дворе, вода с неба хлынула сплошным потоком, от которого ни один в мире зонт спасти не в состоянии. Взрослые со всех ног кинулись под навес, а вот очарованная разбушевавшейся стихией Дашунька не собиралась этого делать. Она радостно носилась по двору, с особым удовольствием прыгая по самым глубоким лужам и распевая звонким голосом:

– Дождик, дождик пуще! Дай хлеба гуще!

Наташа, стоя под навесом, пытаясь перекричать грохот летящей с неба воды, грозно орала, чтобы дочь немедленно шла в дом, но Дашунька не удостаивала гневные вопли матери вниманием.

Женечка со счастливым смехом сначала наслаждался зрелищем из окна гостиной, а потом спустился вниз.

– Оставь ребёнка в покое, – прошептал он Наташе на ушко, нежно обвил её руками, заговорщически подмигнул выглянувшей в окно Ире и увлёк обмякшую Натали в дом.

Она лепетала что-то о том, что Даша может простудиться.

– Да ничего с ней не случится! – сквозь смех уверял её Женечка. – Как набегается вволю, мы её в душе отогреем и в сто одеял завернем, а одежду высушим. Зачем лишать дитё удовольствия, а? – Он сделал небольшую паузу, будто ожидая ответа, а затем прошептал, чуть коснувшись шеи, лица и уха Наташи, – И себя тоже.