Золотистый свет (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 1)

– О-о!

– Правда, не окончила.

Откуда-то появились Зив и Лоренц. Зив уселся напротив Иры и положил ей голову на колени, а Лоренц устроился на диване сбоку, протиснув свою голову на оставшееся от головы Зива место.

– Какое чудо! – воскликнула Ира и стала гладить их.

Зив довольно урчал. Лоренц мурлыкал.

– Понравилась? – спросил Аристарх Поликарпович у пса и кота.

Зив и Лоренц подняли головы с Ириных колен и кивнули.

Ира рассмеялась и продолжила их ласкать.

– Мои нежности они с меньшим удовольствием принимают, – многозначительно заметил Аристарх Поликарпович. – Кстати, Ирочка, а не могли бы Вы взглянуть на одну картину.

– Взглянуть могу, но если Вы ждёте от меня искусствоведческого анализа, Ваши чаяния напрасны. Я не сильна в этом.

– Вот и замечательно.

Аристарх Поликарпович на минуту вышел и вернулся, держа в руках обещанное произведение.

Сердце Иры бешено забилось. Глоток воздуха, пойманный открытым ртом, потерялся где-то в лёгких. Она, с трудом переводя дыхание, спросила:

– Откуда она у Вас?

– Мне её подарили. Но что Вас так взволновало? – спросил Аристарх Поликарпович, окидывая Иру цепким взглядом.

– Это – моя работа, – как в полусне проговорила Ира.

– По-моему, Вы, Ирочка, гениальный художник.

– В связи с некоторыми обстоятельствами моей личной жизни я поклялась себе больше никогда не заниматься всерьёз живописью. Теперь я – дизайнер.

– Ирочка, я, безусловно, не искусствовед, но, по-моему, Вы просто обязаны начать писать снова.

– Спасибо, очень приятно, – улыбаясь, произнесла Ира и протянула предмет своего творчества Аристарху Поликарповичу.

– Скажите, – начал он, беря картину из её рук, – эта работа значит для Вас что-то особенное?

– Да. Эта – самая последняя. Я написала её за одну ночь. Хотела потом забрать из салона, но, когда пришла, мне торжественно вручили целую кучу денег и радостно заявили, что все работы проданы. Честно говоря, я тогда расстроилась из-за неё. Не ожидала, что вновь увижу.

– Если она так памятна для Вас, возьмите! – Аристарх Поликарпович протянул ей картину.

– Нет, нет! Что Вы! Это уже прошлое.

– Что ж, тогда она останется со мной.

Аристарх Поликарпович отнёс картину на место.

– Знаете, для меня она тоже многое значит, – сказал он, вернувшись.

Ира продолжала гладить Зива и Лоренца.

Игорь Афанасьевич с изумлением наблюдал за ней. Такой он её никогда не видел. Казалось, будто она светится изнутри.

– Ирочка, – голос Аристарха Поликарповича вывел Иру из оцепенения, – я, властью данной мне моим почтенным возрастом, снимаю с Вас клятву. Пообещайте, что вновь возьмётесь за краски, кисти и холсты.

– Обещаю.

– - -

Ира не помнила, когда начала рисовать. В художественной школе преподаватели восторгались ею. Когда Ире исполнилось четырнадцать лет, и она окончила восьмилетку, мама отвезла её поступать в художественное училище.

Старичок-преподаватель, которому показали Ирины произведения, быстренько спустил её с небес на Землю, сказав, что она – девочка, без сомнения, талантливая, но работы слабенькие, с техникой туговато. Мэтр был очень суров, но, увидев печально-удивлённые, полные слёз глаза девчушки, смягчился.

– Ну-ну, барышня! Я Вам не приговор читаю! Попробуйте посдавать вступительные экзамены. В этом году Вы вряд ли поступите, зато узнаете, как это бывает и над чем следует поработать.

Мрачные прогнозы почтенного педагога не сбылись.

На первом же экзаменационном испытании Иру заметил молодой преподаватель, аспирант Академии, признанный светилами незаурядный оригинал, Виктор Важин. Правда, полностью отстоять угаданный им талант едва оперившемуся гению не удалось. Остальные члены приёмной комиссии не разделяли его восторгов.

И всё же Иру приняли «кандидатом» в мастерскую Важина, а после первой же сессии она стала законной студенткой.

Виктор Важин не ошибся. Уже к концу первого курса об Ире говорило всё училище, а на следующий год она досрочно защитила диплом и перебралась в Академию, став легендой.

А дальше…

Когда вспыхнул их бурный роман, никто не знал.

Первые полгода ничего крамольного не наблюдалось. На церемонии официального присуждения Ире статуса студентки, Важин, поздравляя, поцеловал её в щёку. Покраснели оба.

Следующие полгода в училище шушукались, но внешне всё выглядело пристойно: талантливый преподаватель, выжимающий максимум из своей талантливой ученицы.

На следующий год «взлёт» Иры был настолько стремителен, да ещё прямиком к досрочному диплому, что окружающие перестали её воспринимать обычным человеком.

А вот после лета, когда Ира появилась в стенах Академии в несвойственном ей ранее гардеробе и с чрезвычайно изменившейся фигурой, выяснилось, что они с Важиным, с согласия Ириной матери, без малого год, как женаты.

Лёша родился во время сессии между «Историей искусств» и «Перспективой». Кстати, «Перспективу» Ира ездила сдавать с особого разрешения главврача роддома, да ещё и на «скорой». К остальным экзаменам её, к счастью, уже выписали.

Академический отпуск Ира брать не стала. Лёша оказался дитём не менее замечательным, чем его родители. К тому же отец из Виктора получился непревзойдённый. Так что справлялись.

Всё складывалось как в сказке ещё год или два, а потом с Виктором что-то случилось. Он начал пить.

Нет, до этого «что-то» он тоже в трезвенниках не ходил. В доме Иры и Вити часто собирались весёлые компании, выпивали, но чёрными попойками те мероприятия назвать ну никак нельзя было. А вот после этого «чего-то» Важин стал пить по-чёрному и почти до чёртиков.

Ира ничего не могла понять. Она старалась во всём и изо всех сил, но Виктор пил всё чернее и чернее.