Слеза мироздания

Получается, тот сероглазый и есть демон, поселившийся в Габриэле? Плохо! Очень плохо! Не думаю, что он простил мне избиение его персоны в коридоре. Но он покидает тело Габриэля, чтобы не ослабеть. Вот этот нюанс можно будет использовать в своих целях. Пока я размышляла, демоны покинули архив.

Немного подождав, я беспрепятственно вышла в пустой коридор. Благодаря невидимости, в этот раз прятаться не пришлось, вытирать углы тоже. А вот перед воротами стояла Марго и нервно оглядывалась по сторонам. Рядом с ней находился охранник, который смотрел на неё влюблённым взглядом.

Заклинание невидимости мне удалось снять только частично. Поэтому в воздухе парила только верхняя часть тела. Засмеявшись, Марго помогла справиться с этой проблемой. И тут заговорил охранник, он улыбнулся и прошептал:

– Мистер Блэкмор уже вернулся. Но я не сказал, что вы приезжали. Вы же об этом просили?

– Да! – улыбнулась ему в ответ. – Вы наш спаситель! Спасибо.

– Просто долго тут работаю. Помню ещё последнюю жену мистера Блэкмора, – вздохнул охранник, ему очень хотелось поговорить. – Она бедняжка шагу не могла ступить без мужа. Так что сто раз подумайте, а стоит ли оно того. Удачи!

Он махнул нам с Маргарет на прощание, открывая калитку в воротах. Не медля ни секунды, мы покинули территорию и запрыгнули в машину. Руки слегка подрагивали. До последнего не верилось, что всё получится. Теперь осталось вернуться домой до того, как Габриэль узнает, что я уезжала.

– Ну как? Нашла? – напряжённо поинтересовалась Марго и завела двигатель.

– Можно сказать и так, – выдохнула я. – Информации море. Нужно всё хорошенько обдумать. Идея есть, но я пока не уверенна, что это получится. Давай ты приедешь послезавтра, и заберёшь меня. Например, пройдёмся по магазинам. Я успею всё переварить и тогда расскажу, что к чему.

– Хорошо, – кивнула тётя. – Но, если что, сразу звони. Не жди, когда всё станет совсем плохо! Всё-таки я бы на твоём месте сбежала.

– Не могу, – покачав головой, глянула на Маргарет. – Он тогда останется один.

Тяжело вздохнув, тётя пробурчала:

– Да чтоб меня так кто-то любил! Связи никакой нет, ничто не мешает уйти, а она… Эх. Ладно, я помогу, главное береги себя, милая.

Подъехав к дому, я чмокнула Марго в щёку и быстро, насколько позволял живот, поскакала в дом. Габриэля дома ещё не было, поэтому я радостно поднялась в комнату. Когда переоделась, умылась и вновь привела себя в «домашнее» состояние спустилась вниз. Мысленно поблагодарила Пресветлого духа за то, что мой дар не устроил сегодня ничего ужасного. Ведь каким-то образом, Габриэль узнавал, когда я теряла контроль над силой и сразу меня находил. Было бы очень обидно столкнуться с ним в архиве из-за проблем с магией.

Я сидела на диване в гостиной и пила чай, когда входная дверь открылась. На пороге появился Габриэль с отцом. Внутри всё похолодело, страх липкой паутиной опутал сознание, стало трудно дышать. Значит, в дом зашли тени, и они не скрываются. Иначе я бы этого не почувствовала.

– А вот и наша девочка! – воскликнул Колин.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не передёрнуться от омерзения. Звук его голоса, вызвал ощущение, что меня окунули в какую-то гадость. Посмотрела в их сторону и сглотнула вязкую слюну, глаза мужчин были абсолютно чёрными. Похоже, демоны теряют контроль над ситуацией. Только подумала об этом, как глаза стали нормальными. Усмехнулась и кивнула на приветствие, не желая отвечать. Побоялась, что выдам себя с головой.

– Как прошёл день? – поинтересовался Габриэль.

Он уселся рядом на диван и поцеловал меня в висок. Вот в этот момент, даже обрадовалась знакомому холоду, который стёр все неприятные ощущения от присутствия Колина. Даже прижалась к Габриэлю, потому что знакомые чувства лучше, той липкой гадости. Демон очень сильно удивился и приобнял меня за плечи. К ощущению холода прибавилось ещё одно, стало щекотно и захотелось чихнуть.

– Замечательно, – потерев нос, отозвалась я. – А у тебя? Ты вроде должен быть на работе. И даже не предупредил, что у нас будут гости. Прошу прощения, за свой вид, – обратилась к отцу Габриэля.

– К чему все эти условности, Адель? – сказал вдруг Колин, и я дёрнулась, но меня крепко удерживали горячие мужские руки. – Мы ведь все знаем, кто ты. Так что не стоит переделывать себя в угоду каждому.

Как хорошо, что я сидела, ничего не ела и не пила. Иначе точно упала и подавилась бы! Неужели они решили больше не поддерживать маскарад? И что бы это значило? Не зря ведь Колин сказал, что время на исходе. Подозрительно глянув на одного мужчину, следом на другого произнесла:

– Как интересно, а что дальше? Вы заявите о большой и светлой любви к невестке? Нет. Дайте угадаю. Попросите прощения за поведение своих сыновей и их попытку меня убить.

Хватка Габриэля ослабла, и я поднялась с дивана. Затем отошла подальше от них, опасливо глянув на мужчин. Отметила, что на лице Колина застыла маска благодушия, а вот Габриэль хмурился. Было заметно, что он очень хочет встать, но не может. Ну что такое не везёт! Вздохнула и подошла к нему сама. Положила руку на плечо и услышала тихий вздох облегчения. Между тем, Колин улыбнулся.

– Знаешь, Адель, – сказал он, – Габриэль мне всё рассказал и объяснил. Я не твой дед и не буду пытаться убить тебя и свою внучку. Вместо этого, я сделаю другое.

– Что именно? – мне очень не нравилось, когда демоны обещали что-то сделать.

– В конце недели, созову совет магического сообщества, – огорошил он. – Там будет, расторгнут договор, заключённый много веков назад. Потому что он привёл к полному вырождению нашего народа. Хватит с нас, мы уже убили достаточно своих дочерей. Кстати, твоё присутствие обязательно. Хочу представить всем свою невестку, и чтобы они знали, кого нельзя трогать.

Я ловила ртом воздух. В голове вплыли строчки из свитка «Оскудеют наши ряды. Выродится дар. И тогда дверь вновь откроется». Получается, время пришло? И на меня накатила паника. Ничего не получится, потому что я не успею найти слезу. Сложно найти то, что все считают мифом за три дня! А именно столько и осталось до конца недели. Значит, нам с Габриэлем уже ничто не поможет?

От волнения всё поплыло перед глазами. Хорошо, что Габриэль был рядом и успел меня поймать. Он начал что-то говорить, шипеть на отца. До моего сознания доходили только отдельные фразы: «Так нельзя. Это может навредить ребёнку». Тогда я решила, что пришла пора удалиться подальше от демонов. Раз времени почти нет, необходимо сделать всё, что смогу. А дальше, кто его знает, что там будет?! По крайней мере, я должна попробовать.

– Отвези её в больницу! – приказным тоном сказал Колин. – Вдруг что-то не так?

– Не надо, – слабо проговорила я, – это нервы. Не каждый день мне сообщают такие новости. Просто нужно полежать в тишине.

– Не смей мне приказывать, – раздался злой голос Габриэля, который глянул на отца так, что мне стало дурно. После чего посмотрел на меня черными глазами и спросил: – Милая, тебя в комнату отнести?

– Д-да, пожалуйста, – запнувшись с перепуга, ответила я.

Габриэль понёс меня на выход. Но я успела заметить побледневшего Колина. Он реально был испуган до полуобморочного состояния! Состояние мужчины начало передаваться и мне. Жутко, когда тебя держит на руках тот, кто способен демона до заикания довести. А ведь я с ним ещё и ругалась! Даже стукнула пару раз. Что-то мне нехорошо. Может, всё же стоит попроситься в больницу? Тихий мужской смех прошёл по позвоночнику, словно прикосновение пёрышка и прервал поток панических мыслей в моей голове.

– Ты чего так испугалась? – спросил Габриэль. – Всё будет хорошо. Подумаешь, все узнают кто ты такая! Один вечер и тебя больше никто не тронет. Никогда. Разве это не чудесно?

До меня медленно дошло – он решил, что я испугалась слов Колина. Тоже хорошо. Не придётся, заикаясь, придумывать причину, почему в моих глазах плещется ужас. Кивнув в ответ, я положила голову на плечо мужчины, чтобы не видеть его жутких чёрных глаз. При этом убеждая себя, что это Габриэль, пусть даже внутри и сидит эта пакость. Но стоило демону оставить меня в комнате, как я рванула в ванну.

Закрыла дверь, прижалась к ней спиной и начала медленно стекать на пол. Затем, прижав ладонь ко рту, закричала. Потому что страшно было до жути и этот страх необходимо перебороть. Вроде помогло. Я немного успокоилась, тяжело поднялась с пола и подошла к раковине. Умылась холодной водой и направилась в спальню. Слишком много всего произошло за один день. Мне необходим был отдых. Потому я улеглась в кровать и закрыла глаза.

– Спать, – прошептала в пустоту и тут же уснула.

В огромном колонном зале со сводчатыми потолками стоял неимоверный шум. Магические огни, летающие под потолком, тускло освещали бесконечные ряды кресел, которые располагались, как в амфитеатре полукругом, и были забиты людьми. На колоннах сверкали разнообразные фигуры – гербы великих родов.

Свет отблесками выхватывал искажённые ненавистью лица. Люди о чём-то спорили, перекрикивая друг друга. Они все смотрели в мою сторону и активно жестикулировали. Я стояла в центре на большой сцене, которую от зала отделяла мерцающая плёнка. Передёрнув плечами от всеобщей ненависти, я вдруг поняла, что показывают мне за спину. Тут же обернулась назад и ахнула.

Прямо за моей спиной находились трое мужчин. Колин Блэкмор, Ричард Хэйнс и Этан Стаффорд – все главы триады. Колин и Ричард при этом были неестественно бледными с чёрными синяками под глазами. Они зависли в воздухе, оплетённые толстыми, словно канаты потоками энергии, которая тянулась от палачей, стоящих рядом. Тут Колин открыл глаза, и я отшатнулась. Подёрнутые белой пеленой незрячие бельма смотрели на всех безразличным, мёртвым взглядом.

На меня накатила волна ужаса и омерзения. Точно, как в гостиной сегодня, хоть и была она намного слабее. Я прижала ладонь ко рту и тихо всхлипнула. Мой взгляд переместился на третьего главу Этана Стаффорда. Он в отличие от Колина и Ричарда стоял самостоятельно, и никто его не удерживал. Спина моего деда была неестественно прямой, губы презрительно поджаты. Палач, один из глав триады, взирал на всех, как на низших существ и старался не смотреть в сторону своих коллег.

– Прошу тишины! – раздался густой бас откуда-то справа, от неожиданности я вздрогнула.

В зале наступила гнетущая тишина, которая давила на мозг. Замолчали абсолютно все, даже шептаться перестали. Показалось, что кричащие люди просто исчезли. Но глянув через плечо, я увидела толпу, которая замерла и с напряжёнными лицами вглядывалась в происходящее на сцене. В голове возникла мысль: «Неужели это и есть совет?» Сзади послышался шум, и я вновь посмотрела на палачей. Они вышли вперёд, а за ними подлетел и Ричард Хэйнс.

Справа от главных действующих лиц возвышалась трибуна. Там стоял ещё один палач, по имени Джон Паркс. Я знала его, потому что именно он приехал по просьбе Маргарет, чтобы проверить триаду и Габриэля. Свет огней отражался в карих глазах мужчины, где не было сейчас того веселья и обаяния, которые я видела при нашей встрече. В данный момент там были неприязнь, решимость и к моему удивлению искры страха. Он боялся тех, кого должен судить. Значит не у одной меня такая реакция на демонов.

Рука Джона дрогнула, будто он хотел поднять её и привычным движением взъерошить короткие тёмно-каштановые волосы. Но мужчина вовремя вспомнил, где находится и заставил ладони неподвижно оставаться на трибуне. Рядом с Джоном находились и другие палачи, все такие же нервные и настороженные. Я насчитала двенадцать человек, это не считая тех десятерых, которые стояли около Колина и Ричарда.

– Совет изучил все предоставленные доказательства и готов вынести вердикт, – продолжил Джон, затем он замолчал на мгновение и, сделав глубокий вдох чётко, громко, с расстановкой произнёс: – Ричард Хэйнс, за все преступления, в числе которых убийства, воровство и шантаж, признаётся виновным. Одержимость демоном также подтверждена.

В зале ахнули, кто-то вскрикнул. Подняв руки вверх, Джон заставил всех замолчать и добавил:

– Приговор – смертная казнь. Привести в исполнение.

Шум в зале поднялся подобно морскому валу. Все были в шоке. Никто не ожидал, что даже главы триады могут быть казнены. Слишком долго всё сходило им с рук. Люди кричали, размахивали руками, кто-то смеялся. Только один мужчина, очень похожий на Ричарда Хэйнса стоял в первом ряду, не совершая вообще никаких движений. Он смотрел на сцену, а в его глазах плескалась боль.