Артистка, блин!

В этот момент дверь открылась и вбежала женщина с мальчиком лет семи. Они смеялись, отряхивая друг с друга снег. К ним поспешил молоденький кельнер. Они весело заговорили по-немецки, видимо, женщину здесь знали. Кельнер помог ей и мальчику раздеться. Они прошли к дальнему столику.

Семен Романович сидел спиной к ним.

– Надь, ты чего?

– Погоди! – отмахнулась от мужа Надежда Михайловна.

– Да что ты там увидела? – он оглянулся. – Ты что, знаешь эту бабенку?

– Нет. Я ее не знаю. Но вот если бы найти актрису с таким лицом… Это был бы идеальный вариант. Просто вылитая наша Марта!

– Ну, милая… Так повезло только однажды Басову, когда он нашел юного Янковского в гостиничном ресторане.

– Да понимаю… Но, главное, я точно знаю теперь, что нам надо искать!

– Я хочу тоже посмотреть. Давай поменяемся местами.

– Давай!

Семен Романович долго смотрел на незнакомую женщину. Вьющиеся каштановые волосы, нежное, чуть скуластое лицо, слегка раскосые глаза, чувственный рот…

– Она, в сущности, некрасивая.

– Она лучше, чем красивая. У нее лицо, от которого глаз не оторвать. В ней есть загадка. И для Марты это лучше, чем красота. Красивых, в конце концов, полно.

– Пожалуй, ты права. В ней действительно что-то есть. И она грустная…

– Это же прекрасно! Образ будет неоднозначным. Кто наша Марта? Суперагент. И некоторая грусть очень даже пригодится…

– Все это очень мило, но не можем же мы снимать немецкую домохозяйку.

– Разумеется, нет, но по крайней мере понятно, что нам следует искать.

В этот момент откуда-то появился огромный ярко-рыжий кот. Он с важностью оглядел зал и довольно решительно направился к дверям.

– Боже, какой красавец! – воскликнула Надежда Михайловна. – Кис-кис-кис!

Кот не обратил на нее ни малейшего внимания.

Мальчик, сын незнакомки, бросился к коту, чтобы открыть ему дверь.

– Никита! – крикнула женщина. – Не надо, там же метет!

Семен Романович ахнул.

– Она русская. Надя!

– Ну и что? Она же не актриса!

– А я не уверен. У нее поставленный голос!

– Ерунда, ты не мог определить это по одной фразе.

Семен Романович был бледен, и у него дергалось веко. Явный признак сильного воодушевления.

– Надя, ты сейчас же подойдешь к ней и спросишь.

– С ума сошел, почему я?

– Потому что я мужчина, она может не так понять! Надя, я тебя умоляю!

– Что ж по-твоему, я должна подойти и спросить: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Сеня, это бред! – Она была уже не рада, что обратила внимание мужа на эту женщину.

– Надюша, ну ты же все можешь…

– Ох, Сенька, ты несносный тип!

– Надя, ну ты же знаешь, я сам все только испорчу…

– Черт с тобой!

Надежда Михайловна поднялась из-за столика и направилась к незнакомке, вполне готовая к тому, что ее грубо отошьют. Та удивленно посмотрела на подошедшую женщину.

– Простите, ради бога, – смущенно улыбаясь, начала Надежда Михайловна.

– Вам нужна помощь, что-то перевести? – обворожительно улыбнулась женщина.

– Нет-нет, спасибо… Дело совсем в другом, вы только не сочтите меня за сумасшедшую…

– Да вы присядьте.

– Спасибо. Позвольте представиться, Надежда Михайловна Земнухова, я киносценарист.

– А я Варвара, ну, здесь меня зовут Барбарой. Варвара Шеффнер. Так чем я могу вам помочь, Надежда Михайловна?

– Знаете, я хочу спросить, как говорится, для очистки совести, муж настоял, он у меня кинорежиссер…

Варвара побледнела.

– А я так хотела быть актрисой… но моя актерская жизнь как-то с самого начала не задалась… Я вышла замуж, уехала в Германию, родила сына… Ну и вот…

– Вы где-то учились?

– В ЛГИТМиКе.

– Варя, так не бывает! – радостно засмеялась Надежда Михайловна. – А вы не хотели бы попробоваться на роль…

– На роль? Господи! Вы за этим подошли? – дрожащим от волнения голосом спросила Варя. И судорожно отпила воды из стакана.