Записки злой ведьмы. Последняя из Алых маков

Словно сговорившись, все были тихи и немногословны, скупо роняя слова только тогда, когда без них было совсем нельзя обойтись.

Даже Холера прониклась всеобщим настроением и старалась лишний раз не издавать ни звука.

Василь вернулся в свой шатёр уже за полночь и, плотно задёрнув ткань на входе, приказал никого к нему не пускать.

– Нельзя исчезать не предупредив, – прошипел он вместо приветствия, когда Зоркий вновь стал человеком.

– Так повелел Князь.

На это Василь лишь поджал губы и раздражённо покачал головой, словно слова Князя не были поводом к тому, чтобы внезапно уйти.

– Что произошло?

– Демон. Кажется, он и в правду вернулся. – Дор затравленно обернулся себе за плечо, словно подозревая, что демон может быть там. – Я никогда не видел подобного.

Зоркий ждал какое-то время, но Дор не спешил делиться подробностями.

– Так что насчёт Князя? – Поспешил сменить тему Василь.

– Он просил передать чудесную новость о беременности твоей жены.

Василь замер. Зоркий мог бы даже поспорить, что сердце Дора пропустило несколько ударов.

Затем тот сделал шумный вдох и снова задержал дыхание.

– Наверное, удивляться глупо. – Он часто заморгал, глядя куда-то в сторону.

Снаружи послышались чьи-то шаги и приглушённые разговоры. Зоркий моментально среагировал, вновь обратился в птицу и перепорхнул на стоящий в углу сундук.

В итоге он так и не успел расспросить о том, что творилось в его отсутствие и рассказать о грядущей помощи демона. Но, может, это к лучшему, и Дор будет играть свою роль лучше, оставаясь в неведении?

Василь, проявляя солидарность с кочевниками, также поставил часового – тощего юнца, которого все называли Улей. Зоркий сомневался, сможет ли тот не сомкнуть глаз до рассвета, и в итоге оказался прав. Утром именно он первый вбежал в шатёр Дора.

Волосы были примяты, лицо выглядело опухшим и заспанным.

Зоркий, дремавший в птичьем обличье на сундуке, открыл один глаз, но, увидев вбежавшего часового, тут же окончательно проснулся и захлопал крыльями.

Выпорхнув наружу, он увидел, как сонные люди вылезают из своих шатров или тихо поднимаются с плотных лежанок у потухших за ночь костров. Несмотря на всеобщую мобилизацию на улице стояла мёртвая тишина, которую нарушали лишь мерные выкрики караульных.

Те с пустыми глазами и серыми трупными лицами топтались на месте, неловко покачиваясь из стороны в сторону, и через равные промежутки времени кричали друг другу, что всё в полном порядке.

Ведьма

Временами Роза просто плыла по течению. Теперь же она ощущала себя выброшенной на берег. Буйные воды больше не определяли направление. Что делать и куда двигаться дальше?

Первую неделю после народного праздника она просидела дома, ожидая, что Князь пришлёт кого-нибудь с требованием прийти в замок.

Каждую ночь во сне её преследовали видения пронзительно-голубых глаз. Она просыпалась с рассветом и подолгу лежала в кровати, желая и боясь снова уснуть.

Дни посвящались хозяйственным заботам и сыну. Несколько раз она ездила в дор, принадлежащий дому Сокола, и проверяла ведение хозяйственных дел там. Споры с управляющими и проверки доходных книг ненадолго отвлекали, но стоило вновь оказаться одной, как мысли возвращались к случившемуся в княжеских покоях.

Беременность пока никак не проявляла себя, и Роза не знала, стоит ли отправлять Василю послание. В прошлый раз доктора вынудили её провести все девять месяцев в пределах своих комнат.

Через две недели постоянного прокручивания в голове одной и той же сцены, она начала терять интерес к происходящему вокруг. Перестала отдавать распоряжения слугам, отказалась от обедов и ужинов. Даже в то время, когда рядом находился сын, не могла заставить себя проявлять интерес к его играм.

Через три недели Роза не выдержала и, взяв экипаж, отправилась в Белый замок. Стражник перед входом остановил открытую повозку и, обращаясь к ней, крикнул:

– Да будет светлым ваш день, Дора! – Чёрнобородый мужчина в сияющем на солнце доспехе подошёл совсем близко.

– Светлым… – Рассеяно откликнулась Роза, не понимая, по какому праву её останавливают.

– Дора, прошу меня извинить, – заискивающим тоном, начал стражник. – Но вас пускать не велено.

– Что? – Она удивлённо выдохнула, густо заливаясь краской.

– Простите, Дора. Князь запретил.

Чёрнобородый поспешил вернуться на своё место, оставляя Розу один на один с затопляющим её чувством стыда. О чём она только думала, осмелившись явиться в Замок! Что Господин примет её с распростёртыми объятиями? Она пыталась его отравить, и он проявил милосердие уже в том, что не убил её.

Слабым голосом она приказала кучеру поворачивать повозку к дому.

Всю дорогу обратно она чувствовала, как горят щёки. Князь больше не хотел её видеть.

Дни текли друг за другом. Слуги в доме шептались о приближающейся армии Морской державы.

Роза вспоминала заседания совета. Князь всё же решил заманивать захватчиков вглубь страны или чужеземная армия на самом деле оказалась сильнее, чем предполагалось?

Люди были напуганы, но все до единого верили в то, что правитель Осеннего Леса сможет их защитить. Число нищих оборванцев, просящих подаяние у богатых домов, росло с каждым днем. Люди спешили убраться с насиженных мест раньше, чем придут захватчики. Толпы беженцев стекались в Ладу, ища защиту за крепостными стенами.

Три четверти земель, принадлежащих дому Сокола, располагались к югу от столицы. Что останется от посевов, когда по ним пройдутся чужеземцы?

Что станет со всеми ними, если город всё-таки захватят?

В один из вечеров, когда отчаяние подкатывало к горлу, грозясь вот-вот вырваться наружу, Роза сама не заметила, как взялась за перо.

«Мой Господин, вчера вечером я пошла на кухню и потребовала кухарку научить меня печь сдобные булочки. Она посмотрела на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Вы не думайте, что я снова решила Вас отравить…»

Перечитав последнюю строчку, Роза в ужасе скомкала бумагу и откинула в сторону. Посидев с минуту, она подобрала мятый комок и, расправив, спалила его над свечой. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь прочитал это.

Но плотина была прорвана, и, ощутив возможность наконец выговориться, она стала садиться писать каждый день.

Сначала это были неловкие строчки: «Сматывая растрёпанную сыном пряжу, я подумала, а почему нельзя смотать так же время? Вернуть упущенный момент, исправить неверное движение…» Она их сжигала сразу же, даже не давая чернилам высохнуть.

Потом, словно проверяя, насколько далеко она готова зайти, Роза стала писать целые письма. Она складывала послания в конверт и ставила сургучную печать с головой вепря. И, прежде чем подставить под пламя, аккуратно выводила: «Белому Князю, Белый Замок».

Армия Морской Державы продвигалась, практически не встречая сопротивления. Численный перевес был на их стороне. Все силы Осеннего леса сосредоточились на обороне столицы, строя укрепления вокруг. Со всех направлений в город ввозили зерно и запасы, очевидно готовясь к долгой осаде.

Несмотря на бедственное положение в простом народе ощущался небывалый пыл и рвение. Роза слышала рассказы слуг о том, как даже в самых бедных районах люди собираются у костров и затевают разговоры о славе, доблести и защите родины.