Мой бывший темный

Кран на кухне сильно подтекал, а душевой шланг и вовсе был порван.

– Ты здесь всего на пару дней, – пришлось напомнить себе, когда я нашла кладовую комнату, доверху набитую старыми книгами, какими-то тряпками и сваленным в кучу антиквариатом.

Перебирать эти вещи можно было не одну неделю. Руки так и чесались всё разобрать. Расставить книги, рассмотреть поближе старую печатную машинку, пылящуюся в углу, развесить сваленные в кучу театральные маски. А уж когда заметила настоящий граммофон с целой полкой виниловых пластинок…

Вдохнув, закрыла дверь кладовой и отправилась на кухню.

В шкафах обнаружилось несколько пакетов с крупами и макаронами с истекшим лет пять назад сроком годности, несколько банок со сгущенкой и тушенкой, которым было уже лет по десять.

Взяв остаток порванной мною простыни, скинула туда всё это «богатство», а затем завязала узлом.

Как там говорил Виктор? Мусор оставить у дверей?

Осторожно открыла дверь квартиры и поставила свой узелок с просроченными продуктами рядом.

Затем снова заперлась на все замки и поплелась на кухню. Чайника, к сожалению, не нашла, а потому просто поставила вариться в кастрюльке воду.

Насчет качества воды в трубах этого дома я не была уверена, а потому лучше всего было вскипятить ее перед тем как пить.

Посуда в шкафах тоже запылилась, пришлось сполоснуть и ее.

Тут стояло несколько изящных сервизов. Фарфор был тонким, почти невесомым, и наверняка очень дорогим.

Виктор сказал, что купил квартиру недавно, и теперь я невольно задумалась о бывших хозяевах.

Кто же это был? Любители театра, старины, книг, музыки. Они, наверное, вечерами слушали виниловые пластинки и пили чай или кофе из этих великолепных сервизов.

Я крутила в руках чашку, словно это был кусочек пазла, который я не знала, куда подставить.

Возможно, это были какие-нибудь интеллигентные пенсионеры. Я представила себе пару благообразных старичков, которые любили друг друга и умерли в один день.

Может быть, именно таким я и представляла наше с Виктором совместное будущее, когда мы с ним были еще вместе. Сейчас же у него наверняка новая пассия. Счастливая, беззаботная, как и я когда-то.

При мысли об этом чашечка выскользнула из рук, от ободка откололся большой треугольный кусок.

Вот черт!

Осторожно подняла фарфор. Вряд ли Виктор был из тех, кто сожалеет о битой посуде, но мне самой стало горько. Я не чашку разбила, а часть чьего-то прошлого.

Руки не повернулись выбросить ее, добавив в тот узел, где лежали просроченные продукты, а потому я просто убрала ее в дальний шкаф. Может быть, потом склею, и если Виктору она не будет нужна – заберу себе.

«Конечно, она не будет ему нужна… Он бывшими в употреблении вещами не пользуется, тем более битыми».

Объяснить, зачем мне была нужна треснувшая посуда, рационально не получалось. Просто я сама себя ощущала такой же разбитой чашкой. Бывшей в употреблении, как подсказывал внутренний голос.

В дверь позвонили. Отбросив все мысли, побежала к двери, но, открыв ее, обнаружила только два полиэтиленовых пакета из супермаркета, доверху наполненных продуктами. Зато моего самодельного «узелка» на выброс уже не было.

Вздохнув, забрала пакеты и пошла их разбирать.

Первое, что достала – большой пакет красных яблок. Покачав головой, отложила его в сторону, разбирая дальше. Кое-что из бытовой химии: мыло, шампунь, гель для душа. Затем продукты: крупы, макароны, овощи, яйца, несколько мясных стейков… Складывалось ощущение, что меня здесь собирались держать не пару дней, а минимум пару недель. Также нашлось несколько упаковок, завернутых в фольгу. Поняв, что это готовая еда, заказанная в ресторане, непроизвольно сглотнула. Есть хотелось действительно очень сильно.

В этот момент со дна одного из пакетов раздалась негромкая трель. Нахмурилась и принялась рыться в поисках источника звука.

Это оказался мобильный. Старый кнопочный аппарат, единственное предназначение которого – принимать звонки да звонить самой.

Номер, высветившийся на маленьком экранчике, был незнакомым.

– Алло?

– Привет, – напряженный голос на том конце провода принадлежал Виктору. – Твое положение оказалось хуже, чем я думал. Я приду завтра утром, расскажу, что и как. Из квартиры пока не выходи. Если что-то срочное, то звони по этому номеру. Все поняла?

– Да, но скажи хотя бы в двух словах, что там? – я попыталась упросить его, но тут в трубке послышался женский смех, какая-то музыка. Виктор шикнул на кого-то, а затем, сухо кашлянув, снова обратился ко мне.

– Все завтра, – и отключился.

Я со смешанными чувствами отложила телефон в сторону. Значит так? Я мучаюсь от неизвестности и вынашиваю ребенка, которого он грозится отнять, а он проводит время в компании каких-то женщин?

Разгулявшийся было аппетит моментально угас. Подошла к окну, попытавшись открыть раму, чтобы впустить на кухню хоть немного воздуха. Рамы были старыми, деревянными, из щелей дуло, но они так и не поддались.

Психанув, ударила ладошкой по стеклу, оно зазвенело, по счастью не разбившись.

Черт, черт, черт! Что же мне со всем этим делать?! Малыш снова толкнулся, я рассеяно погладила живот.

Он ведь может даже соврать мне. Продержать здесь до рождения ребенка, а затем выкинуть прямиком на улицу.

«А что, если…» – я тут же отбросила эту мысль как отвратительную, но чем дольше думала об этом, тем отчетливее понимала, что это мой единственный шанс.

Если я хочу оказаться на свободе и с ребенком, я должна доказать Виктору, что нужна ему. И если для этого мне придется переступить через себя и соблазнить его, отбить у нынешней пассии… что ж. Каким бы он ни был чудовищем, мне придется с этим смириться.

Завтра, когда он придет, его должна будет встретить не испуганная девушка, загнанная в угол, а коварная обольстительница. Была ли я такой? Определенно, нет. Но другого выхода я просто не видела.

Еще одна бессонная ночь точно не пошла мне на пользу. Все сильнее и сильнее я сомневалась в своем плане. Наутро, едва проснувшись, решила наконец принять душ в надежде хоть как-то привести себя в порядок.

Скинула с себя все и подошла к потемневшему зеркалу, висевшему в прихожей.

Живот выдавался вперед, да и в остальных местах я сильно округлилась, набрав килограммы, кое-где были видны даже небольшие растяжки.

Еще и над грудью на бледной коже некрасиво выделялось пятно, оставшееся от злополучной ветки в парке.

Хороша соблазнительница, ничего не скажешь!

В расстроенных чувствах залезла под душ. Напор был отвратительным, вода холодной. Поэтому, кое-как вымывшись, отдернула занавеску, собираясь взять одно из найденных в старых вещах полотенец.

– Ой!

Виктор стоял прямо напротив меня.

Щеки затопил стыд. Как он вошел так бесшумно? Как я могла его не заметить?