Ради тебя дышу

Берни скрипнула зубами. Да, случалось и такое, когда она не успевала. После этого она долго терзалась, но окунаясь в жизнь имения, ежедневные насущные заботы, глухая боль, точившая её, затихала.

Пока она шла длинной дорогой, возвращаясь в усадьбу, осмысливала произошедшее с ними со всеми за эти полтора месяца. И хотя она была не в силах найти объяснение поведению фламийцев, наводнивших здешние земли, зато оказалась безмерно рада тому, что они не обратили Щедрые Низины со всеми жителями в пепел.

Вероятно ей никогда не забыть того дня, когда ближе к полудню жители усадьбы застыли, как вкопанные, наблюдая, как из-за низких облаков вынырнула целая армия фламийцев, гордо восседавших на своих огромных грифонах. И спустя минуту-другую двор уже был наполнен этими удивительными животными, недовольно трясущими головами и издающими пронзительные звуки. Грудь каждого грифона была закована в броню, а остальное тело – в кольчугу. Их орлиные головы и сильные крыльям имели окрас от белого до красного цвета, а львиные тела с длинными хвостами с кисточками на кончиках, были и золотистыми и черными и рыжими. И у всех животных на мордах блестели яркие, зоркие глаза желтого или коричневого цвета. Захватив внимание Берни, волшебные грифоны вызвали в ней чувство полного благоговения.

Спешившиеся всадники, казалось, ослепили жителей, сняв свои шлемы. Рыжеволосые и красноглазые, с верхними заметно выступающими клыками, они по началу привели всех в ужас. Очень быстро все жители имения были собраны во дворе перед особняком и окружены грозными воинами, вооруженными пылающими мечами. Однако когда один из них начал говорить, представившись наместником Верховного Лорда Алисдэйра лордом Эданом Харлином, гам во дворе прекратился.

Берни стояла, натянув капюшон, и слушала. Она могла поклясться, что никогда в жизни уже не забудет голоса говорящего – густого и бархатного. Исподтишка она поглядывала на этого высокого и полного сил фламийца и со смутным чувством тревоги ощущала в сердце необъяснимый трепет. В ее сознании крепла и горячо билась паническая мысль – стоит лорду Эдану Харлину обратить свое внимание на ее скромную персону, ей не устоять перед ним. Похоже, ей придется проверить свой характер на стойкость, пройти испытание даром фламийцев и попытаться скрыть свою слабость перед новым хозяином Щедрых Низин.

Берни наблюдала за поведением фламийцев и сравнивала с информацией, прочитанной ею в книгах. Что-то их тактичное и мягкое, на первый взгляд, обращение с ними шло вразрез с тем, что написано в тех книгах. Непохоже, чтобы фламийцы, спустившиеся с неба, жили только убийствами. И никого пока не загрызли, как утверждали авторы. К вечеру, когда ни один человек не был закован в цепи и ни одно сооружение не было обращено в пепел, новый владелец находился в доме, принимая пояснения от пятерых её помощников, на ум Берни пришла еще одна прочитанная по совету отца книга. Неизвестный автор повествовал об известной способности Огненного народа извергать огонь, о блестящих военных качествах, о странном влиянии на противоположный себе пол других народов, о вспыльчивости и непримиримости, о темном и жутком даре Огненной болезни. Но одновременно приводил убедительные примеры, характеризующие их, как великолепных строителей и инженеров, настаивал на том, что они обладают обостренным чувством справедливости, и никогда не нападают на беззащитных людей. А истребляют лишь тех, кого считают настоящей угрозой, злом, для мира. И таким злом были испепеленные ими некогда племена ужасных и диких каннибалов. Тем не менее, она была рада тому, что усадьба находится под четким и крепким управлением немного сурового лорда Харлина, чем, если бы здесь хозяйничали Стеллан и Агрона Клайд.

По странному стечению обстоятельств ни один фламиец, как этого ожидала Берни, не вызвал в ней негативных эмоций несмотря на открытую рану в ее сердце. Эта зияющая и кровоточащая рана была ее самой большой тайной. И самым большим поражением. И виной тому были фламийцы, а вернее – их темный дар насылать смертельную болезнь. Однако завет прабабушки навсегда избавил ее от ненависти к Огненному народу. Она не могла, как ни старалась, пробудить ее в своей душе. В ней жила лишь тупая гнетущая боль.

Так, погруженная в свои мысли, она добрела до здания ткацкой, где была приготовлена для неё комната. Именно с этого вечера леди Бернадетта Черис Брайсли превратилась в простую ткачиху Черис.

Она устала, но впереди предстоял полный работы день, и когда перед ней замаячило здание ткацкого цеха с темными окнами, Берни прибавила шаг. Обогнув аккуратно подстриженные осенью заросли шиповника, девушка нервно оглянулась. У неё сложилось впечатление, будто за ней следили. Отрицательно качнув головой, она расправила плечи и едва ступила на крыльцо, как услышала этот голос – густой, словно бархатом ласкающий слух.

– И что же ты делала за рекой? – через мгновение обладатель чарующего голоса появился из-за угла.

Какое-то особое древнее чувство шепнуло Берни о том, что этот голос она узнала бы из тысячи других, и еще пара слов, и она навсегда окажется в плену чарующих мягких и в то ж время опасных ноток этого голоса. Новый хозяин Щедрых Низин. Представитель загадочного противоречивого Огненного народа. Лорд Эдан Харлин. Как он очутился здесь в такое время, и что ему от неё понадобилось? Сердце Берни ушло в пятки от страха, когда она представила себе, что лорд мог следить за ней всё это время. Неужели её тайна раскрыта? Мысли её лихорадочно разлетелись подобно стайке испуганных птиц, воображение отказывалось придумать какое-нибудь правдоподобное оправдание.

– Думала искупаться, – солгала она, с ужасом осознав, какую несусветную чушь сейчас произнесла. А может, он подумает, что она не в себе и просто уйдет? Что возьмешь со скудоумной ткачихи?

Его янтарные глаза оглядели её с ног до головы.

– В такую-то пору года? – недоверчиво фыркнул лорд Харлин.

Девушка нахмурилась; откуда-то из самых глубин её души поднималась волна раздражения и негодования. Взгляд этого лорда Харлина был слишком пристальным, наполненным каким-то диким огнем. Казалось, еще миг и он просто испепелит на ней одежду. Немыслимо, чтобы кто-либо позволял себе раздевать ее взглядом!

– Да, – с некоторым вызовом бросила она. – Я иногда люблю поплавать в ледяной воде!

Его темная бровь иронично выгнулась вверх:

– И остаться при этом совершенно сухой?

– Передумала, – резко ответила она, сознавая, что находится на волоске от разоблачения.

У неё ужасно тряслись колени, и ей грозила прекрасная перспектива грохнуться наземь от его пробирающего насквозь душу взгляда. Вот сейчас лорд Харлин накажет её за дерзость. Однако он, оторвался от стены, о которую опирался плечом, и в глаза девушке ударил солнечный свет.

– Как я понимаю, ты и есть та самая вишенка, о которой так много говорят в имении?

– О чем вы, господин? – спросила она, потупив глаза.

Он подошел к ней очень близко.

– А еще говорят, что ты – госпожа.

Берни стиснула ладони. Ох, уж эти болтушки! Да и не могла она винить девушек, зная, каким влиянием пользуются все эти фламийцы, так что не исключено, что она разоблачена. Не смотря на шевелящийся комок страха в сердце, она решила сохранить свою тайну до самого конца. Хотя бы попытаться.

Боясь дышать, она подняла голову. Её молчание не должны принять за непокорность. Еще неизвестно, на что способны эти фламийцы в состоянии гнева.

– Простите, я не понимаю, господин.

Лорд Эдан Харлин прищурился. Это ему снова показалось или в лучах поднимающегося солнца глаза девушки вспыхнули красным? Он очень осторожно приподнял пальцами её подбородок, чтобы понять, галлюцинация у него или нет.

– Посмотри-ка на меня, – негромко потребовал он.

Девушка подняла глаза, а Эдану почудилось, что сейчас он потеряет дар речи. Умело скрыв восхищение, он внимательно изучал её глаза и лицо. Теперь понятно, отчего все зовут её Черис. И имя, несомненно, девушке шло, ибо её большие, в оправе длинных пушистых ресниц, глаза были невероятного цвета – бордовые, словно ягоды вызревающей вишни.

Неожиданно ему пришла в голову мысль, уж не являлась ли она полукровкой – незаконным отпрыском Огненного народа? Если это так, тогда у неё определенно должны быть клыки. И если это так, то остается уразуметь, как ей вообще удалось выжить?

Эдан облизнул внезапно пересохшие губы и не сумел удержаться, чтобы не коснуться пальцами губ девушки. Они оказались настолько мягкими, тёплыми и манящими, что всё в нем вспыхнуло огнем. Легонько он приподнял ей верхнюю губу и, не найдя подтверждения своим умозаключениям, опустил её. Нет, даже намека на клыки фламийки, не было. Кто же она, эта странная девушка? Он мог дать себе руку на отсечение, что уже где-то видел эти черты. Этот невысокий лоб, четкие черные линии изогнутых бровей, эти необычные глаза, этот аккуратный небольшой носик и пухлые губы с приподнятыми уголками явно были ему знакомы.

– Странно, – прошептал он, неожиданно понимая, как яркая вызывающая красота его любовницы Ульрики Крэйн, уроженки Мартанэса, померкла перед лучистой и спокойной красотой Черис, и показалась ему до отвращения вульгарной и агрессивной.

Эдан пристально наблюдал за сменой эмоций на личике девушки.

Почувствовав ласковое и непонятное прикосновение к своим губам пальцев лорда Харлина, Берни сначала отшатнулась, будто ожидала ожога. Потом недовольно мотнула головой и сжала губы в узкую линию. Она призывала себя помнить о том, кто она. Вернее, кем стала с недавних пор, и приказывала держаться изо всех сил. И прикладывала к этому немало усилий. Несчетное количество раз она внушала себе ставшие почти заклинанием фразы: «Не дерзить лорду. Выполнять приказы. Ты – не госпожа, а простая бесправная ткачиха!».

Но стоило осторожным кончикам его пальцев дотронуться до неё, как всё заученное ею вмиг обратилось в прах. Вопреки ожиданиям, прикосновения его не были грубыми или отталкивающими, а даже совсем наоборот, невероятно нежными, легкими и чувственными. Возникший трепет во всем теле вызвал полный хаос и смятение её мыслей и чувств. И неизвестно, что было бы дальше, как тут появилась она со своим воспитанием, моральными принципами и привитыми ей с детства правилами приличия. Вперед предательски выползла леди и напомнила Берни, кто она есть на самом деле – дочь графа Индара Брайсли и леди Оливии, представительница одного из самых почитаемых семейств в стране, потомок древнейшего рода. И никто не имел права оскорблять её подобным поведением, пялиться на неё таким бесстыдным образом и уж тем более касаться её!

Напрочь забывшись, Берни гордо выпрямилась, возмущенно вздёрнула подбородок и, сбросив ладонь лорда, негодующе прошипела:

– Кто позволил вам так со мной обращаться?!

Эдан встретил её пылающий взор, хищно улыбнулся, словно осмыслил нечто для себя важное.

– Госпожа, – протянул он скорее утвердительно, чем вопросительно, потирая пальцами свой подбородок.

Вот дать бы пинка этой леди и затолкать обратно куда подальше, с тоской пронеслось в мыслях Берни. А заодно и лорду Харлину. Девушка поняла, что, возможно, выдала себя. Быстро втянув голову в плечи, она сбивчиво пробормотала извинения. И едва в окнах здания вспыхнул свет, Берни, заикаясь, попросила разрешения вернуться к работе.

С напускным великодушием лорд Харлин отпустил её. Девушка юркнула в дверь, а Эдан провел языком по своему клыку, ощущая, как рот наполнился слюной. Очень интересно. А главное – до дрожи, как сказал Оллгар, соблазнительно. И уж совсем загадка, отчего это милое восхитительное создание никак не отреагировало на его чары?

Глава 5

Спустя день после возвращения из Дэри, где фламийские наместники всех четырех графств Альдэрии давали свою оценку о состоянии дел на управляемых ими территориях Верховному Лорду, Эдан бродил по оранжерее, погруженный в свои мысли. На улице большими хлопьями валил снег, укрывая толстым белоснежным покрывалом и без того заснеженную землю. Вернувшись в особняк, лорд Харлин так и не сумел отыскать ответ на беспокоивший его вопрос: где он мог видеть Черис раньше? И снова он медленно шел по коридору, стены которого были увешаны родовыми портретами прежних хозяев. Смутное ощущение близкой разгадки заставило его остановиться перед тем самым изображением, которое тогда вызвало в нем и Оллгаре улыбку о совершенной художником ошибке. Пристально вглядевшись в личико девчушки, сидящей на стуле, Эдан понимающе закивал головой. Так и есть! Черис – дочь графа Брайсли. Иначе с чего бы графу и его сыну садить рядом с собой девочку из прислуги, чтобы позировать художнику на семейный портрет? Дочь графа, а, значит, полноправная хозяйка этого имения. Однако в свете сложившихся обстоятельств – уже бывшая хозяйка, якобы ушедшая в лес. Что заставляет её скрываться и вести жизнь простой ткачихи, не гнушаясь тяжелого труда даже в прачечной и работать, не покладая рук. Почему она упрямо не желает выйти из тени на свет, сообщить о своем статусе или просить пощады?

Эдан недолго ломал над этим голову. Ответ нашелся сам собой: страх за себя и свою жизнь. Наверняка, соседи из Западного графства расписали появление фламийцев в особо ярких и негативных красках. Зато лорд Харлин долго думал о самой Черис. Она преследовала его во снах, вызывая непреодолимое желание воспользоваться своим правом господина, раз фламийские чары не способны бросить её в его объятия, но… Но его интуиция подсказывала ему, что так будет только хуже. С Черис действовать нужно по-другому. Ее нужно соблазнять медленно и чувственно, вызывая доверие.

– Эдан! – окликнул друга Оллгар, и когда тот обернулся, сказал: – Стражники у ворот при въезде в усадьбу сообщают, что некий сэр Стеллан Клайд желает встретиться с тобой.

– По какому делу?

– Якобы в имении осталась его сестра, которую он хотел бы видеть и непременно вернуть.

– Пропустить.

Оллгар кивнул и ушел, чтобы передать приказ хозяина.