Красные лисы

– Мы, Василь тут уши мозолить не приучены, тут тебе не Москва. – Подколол он меня. Вот же шельмец! – Короче так, ща я уточню у кума. И это… тебе, когда удобней забрать?

– Ну так давай с утра? Часиков в семь если подъеду «нормуль»?

– «Нормуль»? – Не понял слова он.

– Ну в смысле «нормально», «сойдет»?

– Нормуль! – Передразнил он меня.

– Только Гриша, это… с подводой пособи. Мне не с руки будет переться утром на завод транспорт выпрашивать.

– Да не вопрос. У меня как раз дед Федя будет под рукой. – Мы ударили по рукам и разошлись как в море корабли. На прощанье я спросил:

– Григорий, а фамилия у тебя какая? – Тот изобразил мой «оперский» прищур и с характерной интонацией спросил:

– Фамилия у меня военная, секретная. С какой целью интересуетесь, товарищ? – Мы оба заливисто заржали. Выходя с кабинета, я вытирал с глаз выступившие слезы. Уже закрывая дверь, он выкрикнул: – Соколов я, Григорий Дмитриевич.

– Лады Дмитриевич, удачи.

***

Утром я был на месте с деньгами, ибо грех подводить хороших людей. Дед Федор стоял у крыльца и похлопывал по гриве свою савраску и нашептывая ей какие-то только им понятные комплименты. Я удивился, когда Гриша, хлопнув меня по руке, зашёл за здание и вывел велосипед. Закинул его в бричку и мы тронулись.

Заехав на колхозный склад, открыли общими усилиями громадные створки, пропуская подводу во внутрь. Дед Федя, загнал свой «пипелац» в глубь не разу не сомневаясь, что сможет там развернуться. Через огромные решетчатые окна без стёкол, внутрь проникало достаточно света. Внутри все было заставлено коробками и стеллажами. Взяв с ближайшего две пары рабочих рукавиц, Гриша одну протянул мне. – Это чтоб руки не поранить и занозу не вогнать. – Я надел, и мы пошли в дальний угол. Света там было по меньше, но мне его хватило чтобы прочитать надписи мелом на бочках. На одной стояло – «икра осетровая, два пуда», на второй надпись гласила – «вино столовое, красное, полусладкое «Изабель»». Кряхтя и поругиваясь, мы погрузили тяжелые бочки, затем прошли в другую часть склада, где на толстом слое соломы лежала освежёванная туша барана накрытая мешковиной. Опять же общими усилиями обмотали её мешковиной, подвязав хорошенечко бичевой и перегрузили на солому подводы. Выехав на свет божий из складского сумрака, я спросил. – Ну, что Григорий, давай посчитаемся для «порядку». – Тот залез в нагрудный карман гимнастерки, вытащил накладные и начал в них, что-то писать, подложив снизу свой кожаный портфель. При этом он приговаривал:

– Значит так. Ты у нас старший по «продпитанию» рабочих в поле. Получил… – Далее он в бланк занёс всё, что мне продал, указал цену и количество. Затем размашисто расписался и вытащив из портфеля печать, дохнул на нее и шлепнул по бумаге. Я стоял с обалделым видом. Будучи дитём капиталистической системы я уже думать забыл, что формула деньги-товар-деньги в стране советов не котируются вообще. И стоит тебе попасться с каким-либо товаром на который не оформлены бумаги и всё… «трындец» и карачун. Будет картина Репина – «приплыли». Короче попадешь ты легко и надолго как расхититель социалистического хозяйства. И доказывай потом, что ты не папуас. Я и думать не думал, а оно вон оно «чё», «Михалычь»… , точнее Дмитриевич. В общем, Гриша всё предусмотрел и подставлять из-за меня свою задницу был не намерен. Один бланк дал мне, второй положил себе в портфель и «выжидательно» уставился на меня. Я, наблюдая за магией легализации, нелегитимных действий слегка «подзавис», а потом опомнившись быстро вынул пачку денег и стал отсчитывать.

– Двести два…, двести три и добавив еще два рубля купюрами по рублю, получилось тютелька в тютельку – двести пять рублей, ноль-ноль копеек. – Я замялся, а затем спросил. – Гриш, что с меня за твои услуги? Тот протестующе замотал руками.

– Ты «чё» Василь? Я же не торговка на рынке! Всё «чин-чинарём». По рукам и ладно. – Потом он слегка задумался. – Слушай, ты как-то говорил, что с начальством завода на «коротке». «Мож», поможешь? У меня трактор стал, в ступице подшипник полетел. Спроси там у своих, вдруг есть что на складе, а я щедро отдарюсь. Сейчас самый сезон, а у меня трактор на приколе. Сам понимаешь, не мужиков с бабами же в сеялки-веялки впрягать. Так как? Попробуешь?

– Да, какой вопрос! В лепёшку расшибусь, а найти попробую. – Сказал я ему твёрдым тоном, только ты мне марку запиши, ну или как вариант размер подшипника.

Пришлось нам пару километров проехать в поле, по среди которого мощным изваянием застыл неказистый трактор «Сталинец», а вокруг него козликом скакал механик этой самой бандуры и монтировкой пытался отодрать засохшие, пудовые куски грязи от своего аппарата. Замазюкан он был с головы до ног в горюче-смазочных материалах. Даже на носу застыл росчерк грязного масла.

– Никита! «Никитос», дуй сюды! – «Замурзаный» парень подбежал и сразу же начал брать быка за рога. – Ну, что «Дмитричь», получится с подшипниками «чегось»?

– Ты это… , запиши товарищу марку и размеры, наш друг «поспрашает» по начальству в городе. Вдруг свезёт?! – Давай так, чтоб не создавать проблем. Пиши всё точно, чтоб там не ломали голову над твоей заумью и цифирью. Вон, Литовченко, ездит и ездит, а у тебя уже вторая поломка за месяц. Рысак недоделанный! – И Гриша хмуро посмотрел на водителя трактора. Тот насупился и начал огрызаться.

– Дмитриевич, я-то тут причем!? Там корень вылез и под земли и черканул по крышке редуктора! Кто им Пушкин, если они делают его из мягкого метала? Вот и вогнало его в шестерни. Я-то сюда, каким боком?

– Каким боком! – Передразнил Григорий. – Ладно бросай свой агрегат. Как закончите, воду в радиаторе сменить и свечи почистить, «трахтаристы» хреновы. – С этими словами Григорий передал отрывок газеты и карандаш Никите и тот с умным видом начал мне пояснять, как первокласснику…

– Значит так… . Нужен «А – двести семнадцать», это если по модели. А если по размеру, то там восемьдесят пять на сто двадцать и на двадцать восемь. – И он вопросительно посмотрел на меня.

– Никит, ты не гляди на меня, как на икону, а записывай. – И я указал ему на бумагу в его руках. – Тот смутился и быстро начертал и модель, и размеры. Я аккуратно свернул бумагу и «присоседил» её к накладной.

Дед Федя, очень удивился, когда мы заехали на холм по дороге и я объявил ему, что мы на месте. Он повернулся и недоумевающе сказал: – Дык, мы ж это… проехали всего пару километров. А я думал вас в город надо «тараканить» с грузом.

– Да не. Тут наши скоро поедут на полуторке, подберут и меня и груз.

– Ну, лады. – Приняв от меня «трёшку», дед довольно поглаживая усы развернул свой тарантас и укатил.

Сразу возникло два вопроса: Как самому всё это богатство дотащить до дома при условии, что бочки в мою нору не пройдут от слова – совсем. И начались у меня «тараканьи» бега. В первую очередь, отволок мясо. На жаре оно испортится в первую очередь. Благо, что погода испортилась и небо было затянуто облаками. На будущее конечно сюда нужно будет придумать какую-то тачку иначе я сдохну. До дерева с норой пилить от дороги метров четыреста и самое лёгкое из груза это туша барана. С неё и начал. Бочки закатил в траву, которая вымахала уже по пояс и найти её можно только если знаешь, где лежит груз. А так, с двух метров хрен что видно.

Мама «офигела», когда увидела, как я с подвала тащу, матерясь и покряхтывая, тушу барана.

– Ты её в подвал на какой чёрт «запёр».

– Ма, да она в холодильник не помещалась, а мужикам нужно было помочь в поселке, колесо пробили. Мне мясо пообещали со скидкой. Я подумал, ты как проснешься, отберешь себе что-то на готовку, остальное я порублю и по морозилкам распихаю. А чтоб мухи не засидели, спустил в подвал до твоего распоряжения. – Та сходила за ножом, потом взрезав мешковину придирчиво осмотрела тушу и сказал: – Хороший баранчик, молодой. За сколько отдали?

– Ну, с учётом моей помощи за две «тыщи» забрал.

– Хорошо. – Прикинув что-то в уме вынесла она вердикт. Мол сын – небезнадёжен. Затем подошла и начала отдавать команды. – Вот это мне отруби на плов, а это и это на бульон. – Пот с меня лил градом. Дело в том, что тучи в том мире совсем не означали такую же погоду в этом. А в этом жарило «не по-детски». Времени было – десятый час, а отметка градусника доходила до тридцати по Цельсию. Пока порубил и забил под завязку обе морозилки чуть не окочурился. Блин! А мне еще с бочками разбираться.

Следующей ходкой в портал нужно разобраться с икрой. И тут до меня дошло! В холодильнике не будет столько места, даже если я всё чёрное золото переложу в пластиковые контейнеры. Короче. Вино нужно бросать к чертовой бабушке. Потом заберу. А «чернуху» нужно грузить, по пластиковым контейнерам, затем закидывать всё в багажник моей Тойоты и со скоростью стрелы валить на реализацию в Таганрог и Ростов. Да хоть к черту на кулички! Она хоть и соленая, но жары ой как не любит. Взял на кухне половик, накидал все контейнеры в полиэтиленовый мешок и полез на «ту сторону» предварительно опустив лестницу вниз, чтоб никто не смог за мной последовать. Даже если смотреть сверху, свечения портала в дальнем углу подвала заметить невозможно. Я специально для этого никогда не тушил светодиодную лампу, ну чтоб не было вопросов мол – «а «чё» это у тебя там светится, когда свет выключен». Поэтому если спросят, скажу «ну бывает, раззява, забыл выключить». Перекладывать «чернуху» буду возле лаза, так что, если начнут звать – услышу без проблем. Тем более что моя нора как пещера, звук усиливает, а это «гуд». Конечно эту кустарщину и авантюризм нужно прекращать и делать нормальный подвал, с нормальной кирпичной кладкой, а то неровен час, обвалится моя земляная конструкция и рой потом опять несколько дней на пролет. А меня все эти копания достали до «коликов» в печёнке.

Конечно контейнеров не хватило. Пришлось лезть в сарай, вытаскивать несколько трехлитровых банок, а потом долго и упорно выдраивать их со средством для мытья посуды. Затем, проходя по двору, завел «Таю», это я так свою «ласточку» называл и поставил кондиционер на максимальное охлаждение. Переборки между багажным отделением и салоном у меня не было, так как частенько приходилось возить строительные не габаритные материалы. Смотрел, чтобы мои женщины не маячили во дворе и со скоростью психа-мангуста начинал закидывать заполненные пластиковые контейнеры с икрой в багажник. С ужасом посмотрев на просевшие зад Тойоты я понял, что нужно сворачивать свои погрузочные работы иначе потом придется пружины и стойки менять.

Закрыв проход в нору, я спустился, прошёл проход и начал всё драпировать щитами и матерей. Вылез из подвала, быстро принял в душ, справившись минут за десять и крикнув в дом с коридора, что уехал по делам рванул с места. Выгреб на Ростовскую трасу погнал, что есть мочи. Я вёл себя как берсеркер, по принципу – вижу цель – не вижу препятствий. Утекающие секунды до начала войны воспринимались мной непереносимой душевной болью с пониманием того, что каждая секунда – это чья-то жизнь. И осознание сего не давало права сказать себе – стоп. Слава Богу «гаишников» по дороге не было, а на камеры и штрафы в подобных условиях мне было просто начхать. Ниже ста сорока километров в час стрелка моего спидометра не падал до самой границы. Я гнал и гнал и только танковый снаряд мне в борт смог бы остановить это гон.

Проходя досмотр на границе ДНР, служивый поинтересовался как обычно об наркотиках и оружии. Я отрицательно покачал головой, держа морду «кирпичом». Затем он придерживая рукой автомат за спиной кивнул на штабеля пластиковых контейнеров в багажнике, спросил: – А это, что у вас?

– Икра.

– Икра, заморская баклажанная?

– Нет, черная, отечественная. – Тот не поверил.

– Ну, бери брикет и пошли со мной на экспертизу. – Стал тот нагнетать. Я молча вытащил, один контейнер и пошёл следом, держа марку. Средненький такой кабинет, клерка средней руки, заваленный всякими бумагами. Он взял посуду с моих рук, поставил на заваленный бумагами стол и снял крышку. Затем вытащил нож из разгрузки и зацепив на кончик комок икры, вначале понюхал, а затем закинул в рот. Удивленно посмотрел на меня и спросил? – Ты знаешь на какой срок тянет весь твой багаж? – Я молча достал удостоверение пенсионера МВД и потянул ему. Тот прочитал и поморщился. – Коллега значит. И что с тобой коллега мне делать? – Задал он риторический вопрос.

– Понять, простить и отпустить, оставив себе на память мой маленький презент. – Кивнул я на пластиковую банку. – В ней два «кило» – это примерно триста тысяч рублей. По цене, почти машина русского автопрома. И дай мне свой телефон, чтоб я знал в какие дни мне можно проехать. – Стал я наглеть, прямо глядя в глаза. Тот попытался торговаться:

– Ну, тут обстановка сложная, начальство вокруг полно…

– Служивый! – Прервал я его монолог. – Ваше начальство – это ваши проблемы, можешь отдать начальнику со своей доли, только тот узнав о цене постарается от тебя избавиться и предпочтет со мной говорить раз на раз, без свидетелей, то есть без тебя. А тебя скорее всего, сошлют в поля сусликов ловить до скончания веков. Я вот отстегиваю, каждый раз за проезд, а не один раз в пятилетку. Далее, треть миллиона рублей, это треть миллиона рублей, хочешь бери подарок или начинай оформлять контрабанду. За пару дней она испортится на жаре и в следующий раз, когда будешь пить водку, закусывать будешь своими локтями. Ну так как? – Закончил я твердо. Тот понял, что хватанул лишку, выдал:

– Езжай, я скажу по рации на КПП чтоб выпустили.

– Удачи.

Скажу честно, такой «борзоты» я сам от себя не ожидал. Когда я уже собирался трогаться, мой собеседник подбежал и подал в окно бумажку с написанным в нём номером сотового телефона. Я развернул и прочёл: восемь, девятьсот восемьдесят семь, триста сорок восемь, восемнадцать, ноль четыре и подпись, Григорий. Хе-хе, еще один Григорий, хоть желание загадывай. – Только звони за раннее. Постараюсь смену подогнать. – Я кивнул, улыбнулся по- свойски и нажал на педаль.

На российской границе было еще прозаичней. Когда таможенник, спросил, что везу, и я ответил. Он улыбнулся мол «шутник» и махнул рукой отпуская на все четыре стороны. Привык видать, что с Украины выезжает одна голытьба.

Глава 6

Мама, долго не могла понять откуда у нее в холодильнике лишние предметы и начала громко возмущаться. – Оля, что это за банки с какой-то чёрной гадостью. – Ольга, не поняв сути наезда, молча фыркнула и виляя бедрами «срулила» в дом.