Финли Донован избавляется от проблем

– Харрис? Харрис Миклер? Это ты?

Он побледнел, бросая тревожные взгляды на соседние столики.

– Нет, я не…

Его взгляд метнулся на дверь туалета.

– Простите, – сказал он одновременно и раздраженно, и смущенно. – Мы знакомы?

– Харрис! – Я хлопнула его по руке. – Мы познакомились на той рождественской вечеринке, вспомни, несколько лет назад. – Ловко, Финли. Очень ловко. Я бы пнула сама себя, если бы не боялась, что упаду. – Ну, поднимайся давай, и обними меня уже, ты, здоровая тупая детина! – Я схватила его за руку, практически вытащив за диванчики, и обвила его руками, как будто мы были знакомы по меньшей мере со школы.

Он стоял истуканом, свесив руки по швам, а я продолжала обнимать его одной рукой. Другой же попыталась дотянуться до ближайшего бокала с шампанским, но он был слишком далеко.

Харрис аккуратно попытался отодвинуть меня от себя, бормоча, что я, должно быть, ошиблась. В ответ я плотнее прильнула к нему, рассчитывая достать до бокала. Все еще далеко.

– Эй! – воскликнул он, упершись спиной в стол. – Что ты…

Я скользнула рукой по его ягодицам. И сжала их. Он замолчал, его узкие глазки расширились от удивления.

О господи. Что я делаю?

– Точно, – сказал он с внезапным любопытством, как раз тогда, когда мои пальцы сомкнулись вокруг фужера. – Конечно, я помню.

Что-то твердое уперлось мне в живот, и сто процентов это была не пряжка ремня. Вот гад. Я быстро поменяла фужеры местами.

Затем я плюхнулась на пустое место и взяла ближайшее шампанское, с радостью создав нечто вроде временного барьера между нами.

– Можно к тебе присоединиться?

Харрис неловко переместился к сиденью и опустился на него, не отрывая тревожного взгляда от двери в туалет.

– Хм… Не знаю, если…

Я поднесла бокал к губам и разом осушила половину. Этого не хватило, чтобы смыть мерзкое ощущение от того, что я только что сделала, но шокированное выражение на лице Харриса сняло все напряжение.

Я поболтала шампанское в бокале.

– Ты же никого не ждал? – Я села, приложив свободную руку к груди. – О нет! Надеюсь, не ту бедняжку, что была в туалете. Она спорила с кем-то по телефону. С мужем вроде бы. Она была очень расстроена. Я видела, как она уходила через заднюю дверь.

Харрис помрачнел. Нахмурившись, он потянулся за своим фужером и осушил его, глядя рассеянно в направлении запасного выхода в конце коридора.

«Вот дерьмо», – подумала я, когда адамово яблоко Харриса дернулось на последнем глотке. Через сколько срабатывают эти штуки? Я поставила бокал на стол. Помада оставила четкий красный след на стекле, и мои отпечатки пальцев усеивали ножку фужера. Если он отрубится прямо здесь, а в больнице проведут токсикологическую экспертизу, я окажусь в очень, очень плохом положении.

– Эй, Харрис, – сказала я, с опаской глянув на ближайшие столики. Затем перегнулась через стол и зашептала: – Что скажешь, если мы уйдем отсюда? Куда-нибудь, в более… уединенное место.

Я дернула подбородком в сторону двери, на которую он смотрел, и с облегчением увидела, как по его лицу распространяется порочная улыбка. Я припарковалась за мусорными контейнерами, как можно дальше от входа и окон. В моей сумочке была записка Патрисии с адресом. Если бы я смогла доставить Харриса до своей машины, можно было бы отвезти его домой, чтобы он проспался. А потом я могу сжечь записку и забыть, что все это вообще было.

Харрис просигналил официанту:

– Счет, пожалуйста.

В ожидании счета он ослабил галстук, на лбу под волосами поблескивал пот, и он хмуро пощипывал себя за щеки.

– Итак, напомни мне, как мы познакомились?

– О, ну… – Я покопалась в памяти, пытаясь восстановить данные из его профиля, но страх парализовал разум. Я не могла вспомнить название ни одной из групп, на которые он был подписан. – Мы были там… ну ты знаешь… работали над особенным делом, – сказала я пренебрежительно махнув рукой, – c финансовым холдингом… из Северной Вирджинии. – Я понизила голос до конспирологического шепота, надеясь, что Харрис заполнит пробелы сам: – Ну тем… я не могу…

– У тебя дела с Феликсом? – Он метнул тревожные взгляды на окружающее нас пространство.

– Да! – воскликнула я, хлопнув в ладоши. – Именно так мы и познакомились. У меня дела с Феликсом, – повторила я рассеянно, не отрывая глаз от туалетной комнаты, чертовски надеясь, что дама Харриса не выйдет оттуда.

– О, – сказал он, потирая грудь, будто у него была изжога. Было похоже, что его тошнит. – И какие именно у тебя дела с Феликсом?

Мои колени под столом дрожали.

– Ну, знаешь, разные, то одно, то другое.

Харрис помотал головой, его взгляд расфокусировался и стал стеклянным. Я пнула его под столом и жизнерадостно сказала:

– Харрис, не спи! – Я вытянула шею в поисках официанта. Сколько они еще будут нести этот чертов счет?

– Это было довольно крепкое шампанское, – сказал Харрис, его голова все время опрокидывалась. – Я себя чувствую… как-то неважно.

Его речь замедлилась, последние слова превратились в пьяную невнятицу. Он моргнул, его веки потяжелели.

– Как тебя зовут?

– Тереза.

– Точно, Тереза, – повторил он, когда наконец появился официант. Удерживая на весу поднос с напитками, он положил черную кожаную папку на стол и опять исчез. Подбородок Харриса опустился на грудь, и я порадовалась, что официант не остался поболтать.

– Пойдем, Харрис.

Я встала, убедилась, что никто не смотрит на нас, и заставила его встать на ноги. «Лаш» был полон, вокруг было слишком много тел, чтобы кто-нибудь мог что-то заметить, а Джулиан разливал напитки за барной стойкой. Харрис оперся на меня, а я вытащила из его заднего кармана бумажник, извлекла стодолларовую купюру и оставила ее на столе в уплату по счету. Я закинула руку Харриса на свое плечо и неуклюже повела его по коридору к освещенному знаку выхода, сумев распахнуть дверь достаточно широко, чтобы мы могли пройти вместе.

Пока мы добрались до парковки, Харрис заметно потяжелел. Мои ноги на каблуках подкосились, когда он уронил голову мне на плечо. Придав ему более вертикальное положение, я двинула нас к мусорному контейнеру, закладывая плавную кривую по направлению к тени моего минивэна, скрытого за ним.

На стоянке для сотрудников было темно и тихо, так что я прислонила Харриса к боковой двери, поддерживая его своим телом, чтобы он не упал, пока я достаю ключи из сумочки. Его руки беспардонно шарили по мне. Одна из них залезла мне под платье, и я отпрянула, когда неожиданно у меня в ухе оказался его влажный язык.

– О, Харрис. – Он продолжал лапать меня, несмотря на то что я отодвинулась. Тоном, полным сарказма, я добавила: – Да ты у нас шалунишка, не правда ли?

Я повозилась с брелком, и раздвижная дверь отъехала, едва не сбив Харриса с ног. Я поддержала его, когда он плюхнулся на пол перед сиденьем Зака; яблочный сок и крошки от рыбок тут же налипли на спину его дорогого костюма, а я продолжила запихивать Харриса внутрь, обещая, что если он как хороший мальчик заберется подальше и ляжет на пол, то отлично проведет время. Пока я заталкивала его, он рычал мне в ухо, не стесняясь в выражениях, о том, что он сделает со мной, если я залезу к нему, и большая часть этого заставила меня содрогнуться и задуматься над предложением Патрисии.

Затем наконец он погрузился в глубокий сон.

Я запихнула его ноги в машину и задвинула дверь. Где-то близко залаяли собаки, и я выглянула с другой стороны мусорного контейнера посмотреть на освещенную парковку, молясь, чтобы никто не увидел, что я только что сделала. Какая-то пара, держась за руки, зашла в бар. Несколько женщин курили у входа, но они не смотрели в мою сторону. Лай собак затих вдалеке.

Я поспешила к водительскому месту, одновременно пытаясь откопать в сумочке свой телефон. Сначала я должна позвонить Патрисии. Убедиться, что она дома. Затем объясню, что произошло недоразумение, рассказав, что на самом деле она услышала в «Панере».