Мертвый свет

Вот прикол, да. Я, оказывается, киборг с нечеловеческими возможностями, способный замедлять само время и обращать его себе на пользу, а страдаю от такой банальщины, как легкий ветерок. Смешнее этого было бы только от простуды сопли развесить.

– В голове не укладывается. – призналась Лиза, когда мы вышли на улицу. Тихо-тихо, словно говорила сама с собой, словно ее и не интересовало, услышит ли кто-то.

– А представь, каково мне. – хмыкнул я. – У тебя в голове не укладывается, а у меня, думаешь, укладывается? В голове, в которой и так меньше места, чем должно быть, из-за всякого неучтенного железа!

– Неучтенного. – хмыкнула Лиза. – Так уж и неучтенного.

– Ты мне не веришь?

– Тебе – нет. – Лиза помотала головой. – Но я верю Вику. Если он говорит, что ты и правда не знал о железе, значит, так и было.

– Ну и ладно. – я пожал плечами. – Меня и это устроит. По крайней мере, я сэкономил денег…

– И немало. – хмыкнула Лиза. – Вот народ в башне удивится.

«Удивится» – это не то слово… Боюсь, это вообще ничем хорошим не закончится. После вчерашнего, после того, как из-за моего поступка, пусть и совершенного из лучших побуждений, началась охота на светлячков, боюсь, курс моих акций на фондовом рынке башни «Зефир» прилично упал. Если же информация про импланты получит распространение, а она получит, я вовсе рискую стать персоной нон-грата, даже несмотря на все заверения в том, что я не имею понятия, откуда они у меня. Даже если это подтвердит Лиза. Даже если это подтвердит сам Виктор. Даже если все поймут это разумом, осадочек, как говорится, останется.

– Лиз, а, может, просто никому пока ничего не скажем? – начал я. – Люди на взводе, такая информация может… Привести к нехорошим последствиям.

– А Валери? А дрон?

– С этим я сам разберусь. – убедительно сказал я.

– А остальным врать?

– Почему врать? – я пожал плечами. – Они же не спрашивали, а мы не отвечали. Остальным расскажем… Ну, когда все уляжется. Когда поспокойнее станет.

– Знаешь… – угрожающе начала Лиза. – Я бы решила, что ты все же агент корпораций и пытаешься втереться ко мне в доверие…

– Если бы не утверждение Вика о том, что я не вру? – закончил я мысль за Лизу.

– Нет. – твердо ответила она. – Детектор лжи, может, и можно обмануть, в этом я не сильно разбираюсь… Но ты вчера убил мотылька, спасая Кейру. Если бы ты был корпоратом, ты бы на это не пошел.

– Разумно. – признал я. – Значит, договорились?

– Не ради тебя. – нахмурилась Лиза. – А просто чтобы сберечь нервы ребят.

– Спасибо. – я протянул руку и взял ее ладонь в свою. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Лиза хмуро глянула на меня, но руку не забрала.

Так, держась за руки, мы и вернулись в «Зефир». Зашли в лифт и, пока поднимались, Лиза задумчиво произнесла:

– Скажи, а каково это – убивать?

– Отвратительно. – моментально ответил я первым пришедшим на ум определением. – Просто отвратительно. Никому не пожелаю.

– А некоторым, говорят, нравится. – вздохнула Лиза.

– Я не из них. – чистосердечно признался я.

Лифт дрогнул и остановился на жилом уровне «Зефира».

– Охотно верю. – улыбнулась Лиза. Потом она повернулась ко мне, привстала на цыпочки и прижалась губами к моим губам.

Ее губы были холодными, как кромка стеклянного бокала, как стальной поручень поздней осенью. И, даже раньше, чем я успел придумать третье сравнение, Лиза резко разорвала поцелуй, и отстранилась от меня.

– Я слежу за тобой. – двусмысленно улыбнулась она и вышла из лифта.

Совершенно ненормальная особа. Бесповоротно двинутая. Поначалу хотела вскрыть меня, как кролика на разделочном столе, а теперь сама первая лезет целоваться. Конечно, ее агрессивная симпатия ко мне, которую она активно проявляла весь вчерашний вечер, не укрылась от моего внимания, но всему же должен быть предел… Наверное. Какие они все-таки разные с Кейрой, даром что близняшки. Интересно, а к сестре Лизка будет ревновать или голос разума все же возобладает в ней?

Хм… А еще, пожалуй, интересно, почему это я думаю о ревности к Кейре… Она вроде не оказывала мне никаких знаков внимания. Разве что поблагодарила за спасение сегодня за кофе… Ну, еще в баре голову на плечо клала, было дело, ну так это просто последствия ранения – слабая была от кровопотери. Да, точно, именно так дело и обстояло… Наверное.

Я вздохнул и вышел из лифта, задвинув подальше на задворки сознания мысли о женщинах. Сейчас на повестке дня более серьезный вопрос, а с женщинами можно и позже разобраться… Если, конечно, это «позже» у меня будет. Если, конечно, «позже» они позволят с собой разобраться.

Опять моя жизнь держится на сплошных «если», когда же это кончится?..

Я дал себе ровно минуту посокрушаться на тему своей незавидной судьбы. Ровно одну минуту, что понадобилась, чтобы добраться от лифта до мастерской Валери. Потом я резко оборвал нытье, выпрямился, глубоко вдохнул, отгоняя прочь невеселые мысли и поднял руку, чтобы уже привычно со всей дури впечатать трижды кулак в дверное полотно.

Но так и не впечатал. Что-то было не так. Что-то такое… Едва уловимое, незаметное.

Точно. Из-за двери не слышалась музыка.

Глава 4. Необходимое оружие

Интересно, куда она могла деться? Вроде собиралась заниматься дроном для меня, а сама куда-то свалила. Ну, или сидит там и паяет, только без музыки… Да нет, бред какой-то. Чтобы Валери да без музыки?

На всякий случай я поднял руку и постучал в дверь. В непривычной для этого места тишине стук уподобился грому папуасских барабанов, но никакой реакции за этим не последовало. Ни дверь не открылась, ни даже изнутри никто не крикнул… Ничего не крикнул. Ни «Занято», ни «Я вас не звал, идите на хер», ни, тем более, «Входи!»

Все же придется признать, что Валери внутри нет. И, наверное, дрона мне тоже не будет, по крайней мере, сегодня.

На всякий случай я решил написать ей сообщение, и, на удивление, она ответила почти сразу же.

«Я на крыше! Поднимайся!»

Твою мать, она даже печатает с восклицательными знаками…

Судя по тому, что она не уточнила, о какой крыше речь – речь шла о крыше «Зефира». Только вот я понятия не имел, как на нее попасть, о чем тут же набил и отправил новое сообщение.

«Там же, где стояки для спуска, есть лестница наверх! Выбирайся!»

Что ж, логично. Мог бы и сам догадаться, что наверх ходить предполагается в том же месте, что и вниз.

Лестница оказалась старой и местами ржавой – под стать всему остальному «Зефиру», кроме, разве что лифта и спусковых стояков. Их поддерживали в порядке, что логично – слишком важной частью жизни они являлись. В отличие от лестницы на крышу… Зачем вообще им лазать на крышу?

Ответ я получил, когда выбрался на нее сам. Как минимум, затем, чтобы посмотреть на город сверху.

Серый, пыльный, скучный и местами даже противный, сверху он выглядел совсем по-другому. Он не перестал быть серым и пыльным, но серость и пыль стали составными частями совершенно другого общего восприятия. Раскинувшийся под ногами Город с высоты пятнадцати с лишним этажей уже не казался бетонной клеткой, в которой меня заперли против воли, заставив исследовать ее в поисках выхода, нет. Отсюда Город выглядел как гигантский пыльный слизняк, который ползет по планете, пожирая гектар за гектаром ее площади. А следом за ним тянется след из слизи, черной, как сама ночь. Будто слизняк переваривал все, до чего дотянется своими бетонными внутренними органами, и извергал их вместе с переваренной пищей, как отработанный материал. И выращивал, или, вернее сказать, захватывал новые.