Последний отзыв
Книга довольно хорошо написана в виде рассказов старого человека молодому парню, основанных на событиях его реальной жизни, охватывающей период с нача...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Кругосветная география русской поэзии
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Люблю разбег перфильевской строки.
Познаньями блеснут проводники
По городкам на Одере и Рейне.
Испишутся о Прусте, об Эйнштейне
Гербастые дорожные листки,
Дощечками взыграют кабачки
И дымные парижские кофейни.
А если я прославлюсь, обо мне
Припомнят ли в холодном Харбине
Совсем уже не те домовладельцы,
Расскажут ли Пекин, Тяньцзин, Шанхай?
Вдвойне, втройне бездомны погорельцы;
Смирись, поэт, и лучше не вздыхай.
ИЗДАЛЕКА
Это будет простое, туманное утро в Китае.
Прокричат петухи. Загрохочет далекий трамвай,
Как вчера и как завтра. Но птица отстанет от стаи,
Чтоб уже никогда не увидеть летящих стай.
Босоногое солнце, зачем-то вскочившее рано,
Побежит на неряшливый берег и на острова,
И откинутся прочь длиннокосые девы тумана,
Над рекою брезгливо подняв свои рукава.
Ты проснешься и встанешь. И, моясь холодной водою,
Недосмотренный сон отряхнешь с полусонных ресниц.
И пойдешь переулком, не видя, что над головою
Распласталась прилетная стая усталых птиц.
Это сердце мое возвращается к милым пределам,
Чтобы там умереть, где так жадно любило оно,
Где умело оно быть свободным и чистым, и смелым,
Где пылало оно… И сгорело давным-давно.
Но живет и сгоревшее – в серой золе или пепле.
Так я жил эти годы, не вспыхивая, не дыша.
Я, должно быть, оглох, и глаза мои рано ослепли,
Или это оглохла, ослепла моя душа?
Ты пойдешь переулками до кривобокого моста,
Где мы часто прощались до завтра. Навеки прощай,
Невозвратное счастье! Я знаю спокойно и просто:
В день, когда я умру, непременно вернусь в Китай.
ВИД НА ПЕКИН ИЗ БИ-ЮНЬ-СЫ
Стою, как путник давний и бездомный,
У мраморного белого столба,
И город подо мной лежит огромный,
Как целый мир, как море, как судьба.
Так высоко стою, так величаво
Вознесся храм Лазурных Облаков,
Так высоко, что умолкает слава
И только ветра слышен вечный зов.
О, если бы, прервав полет невольный,
Сюда прийти, как голубь в свой ковчег,
Впервые под сосною белоствольной
Вздохнуть и упокоиться навек!
Да, если бы, как трепетная птица,
Здесь обрести прибежище в грозу,
Так спрятаться, врасти и притаиться,
Чтоб смерть забыла – и прошла внизу!
Я тих, но быть могу еще неслышней.
Я дело сделал. Я ненужный мавр.
О как я рад, как счастлив я, Всевышний,
Что нет хоть здесь ни лавров, ни литавр!
ХУЦИНЬ
Чтоб накопить истому грустную,
Я выхожу в ночную синь,
Вдали заслыша неискусную
И безутешную хуцинь.
Простая скрипка деревянная
И варварский ее смычок —
Но это боль почти желанная,
Свисток разлуки и дымок.
И больше: грусть начальной осени,
Сверчки, и кудри хризантем,
И листопад, и в смутной просини
Холма сиреневатый шлем.
Кто дальний, на плечо округлое
Хуцинь послушную склоня,
Рукою хрупкою и смуглою
Волнует скрипку – и меня?
Так сердце легкое изменится:
Я слез невидимых напьюсь
И с музой, благодарной пленницей,
Чужой печалью поделюсь.
Познаньями блеснут проводники
По городкам на Одере и Рейне.
Испишутся о Прусте, об Эйнштейне
Гербастые дорожные листки,
Дощечками взыграют кабачки
И дымные парижские кофейни.
А если я прославлюсь, обо мне
Припомнят ли в холодном Харбине
Совсем уже не те домовладельцы,
Расскажут ли Пекин, Тяньцзин, Шанхай?
Вдвойне, втройне бездомны погорельцы;
Смирись, поэт, и лучше не вздыхай.
ИЗДАЛЕКА
Это будет простое, туманное утро в Китае.
Прокричат петухи. Загрохочет далекий трамвай,
Как вчера и как завтра. Но птица отстанет от стаи,
Чтоб уже никогда не увидеть летящих стай.
Босоногое солнце, зачем-то вскочившее рано,
Побежит на неряшливый берег и на острова,
И откинутся прочь длиннокосые девы тумана,
Над рекою брезгливо подняв свои рукава.
Ты проснешься и встанешь. И, моясь холодной водою,
Недосмотренный сон отряхнешь с полусонных ресниц.
И пойдешь переулком, не видя, что над головою
Распласталась прилетная стая усталых птиц.
Это сердце мое возвращается к милым пределам,
Чтобы там умереть, где так жадно любило оно,
Где умело оно быть свободным и чистым, и смелым,
Где пылало оно… И сгорело давным-давно.
Но живет и сгоревшее – в серой золе или пепле.
Так я жил эти годы, не вспыхивая, не дыша.
Я, должно быть, оглох, и глаза мои рано ослепли,
Или это оглохла, ослепла моя душа?
Ты пойдешь переулками до кривобокого моста,
Где мы часто прощались до завтра. Навеки прощай,
Невозвратное счастье! Я знаю спокойно и просто:
В день, когда я умру, непременно вернусь в Китай.
ВИД НА ПЕКИН ИЗ БИ-ЮНЬ-СЫ
Стою, как путник давний и бездомный,
У мраморного белого столба,
И город подо мной лежит огромный,
Как целый мир, как море, как судьба.
Так высоко стою, так величаво
Вознесся храм Лазурных Облаков,
Так высоко, что умолкает слава
И только ветра слышен вечный зов.
О, если бы, прервав полет невольный,
Сюда прийти, как голубь в свой ковчег,
Впервые под сосною белоствольной
Вздохнуть и упокоиться навек!
Да, если бы, как трепетная птица,
Здесь обрести прибежище в грозу,
Так спрятаться, врасти и притаиться,
Чтоб смерть забыла – и прошла внизу!
Я тих, но быть могу еще неслышней.
Я дело сделал. Я ненужный мавр.
О как я рад, как счастлив я, Всевышний,
Что нет хоть здесь ни лавров, ни литавр!
ХУЦИНЬ
Чтоб накопить истому грустную,
Я выхожу в ночную синь,
Вдали заслыша неискусную
И безутешную хуцинь.
Простая скрипка деревянная
И варварский ее смычок —
Но это боль почти желанная,
Свисток разлуки и дымок.
И больше: грусть начальной осени,
Сверчки, и кудри хризантем,
И листопад, и в смутной просини
Холма сиреневатый шлем.
Кто дальний, на плечо округлое
Хуцинь послушную склоня,
Рукою хрупкою и смуглою
Волнует скрипку – и меня?
Так сердце легкое изменится:
Я слез невидимых напьюсь
И с музой, благодарной пленницей,
Чужой печалью поделюсь.
Другие электронные книги автора Эльдар Ахадов
Другие аудиокниги автора Эльдар Ахадов
Последний отзыв
Книга довольно хорошо написана в виде рассказов старого человека молодому парню, основанных на событиях его реальной жизни, охватывающей период с нача...
Далее