(не)Чужая жена

Зачем он галстук снял? Он ведь всегда ходит только в костюме, обязательно с галстуком. И рубашка всегда застегнута на все пуговицы. А тут…

Почему мне так «везет»? Стараюсь немного отстраниться, снова носом шмыгаю, стыдно как – теперь его рубашка еще и мокрая от моих слез! Хорошо хоть тушь с глаз удалось смыть, а то еще бы черные разводы на рубашке оставила!

– Тише, маленькая, все хорошо. Сейчас приедем в клинику… Серега, ты можешь ехать быстрее, а? У меня тут Армагеддон…

Это я Армагеддон? Почему?

– Александр Николаевич, всемирный потоп, скорее. Армагеддон – это другое!

– Ты поучи жену щи варить! Мы десять минут назад должны были быть в клинике?

– Я ж не виноват, что тут какой-то козел к своему парню на свиданку спешил! Влетел в столб, тачила всмятку, мозги его по асфальту, ну и пробка…

– Что, мозги собирают, что ли?

– Видимо! А вообще, я всегда говорю: тише едешь – больше заработаешь, да?

И он резко давит на газ, машина несется вперед, а я вжимаюсь в грудь Корсара, которого целовала совсем не во сне.

Это просто ужас.

– Вася, ну-ну, успокойся, сейчас доктор посмотрит, и все будет хорошо!

Доктор? Какой еще доктор?

Чувствую, что мне становится совсем нехорошо!

Не хочу никаких докторов! Точно!

Мне нужно… мне нужно сбежать! Только как?

Машина останавливается. Светофор. А что если сейчас рвануть и…

***

Да уж, рвануть! Куда рвануть? Без документов, без денег, ночью, в платье, которое до сих пор все в грязи!

Я, наверное, реально похожа на Армагеддон!

А Корсаков меня к себе прижимает! Я же грязная, он костюм испачкает! А костюмы у него очень дорогие, это я знаю – однажды видела счета от портного. Вся одежда Корсара шьется на заказ во Франции, стоит как самолет.

Пытаюсь отстраниться, хотя понимаю – поздно.

– Ты куда?

– Я… я вас испачкала.

– Поверь, это последнее, что меня волнует сейчас.

– Да? А что первое? – пытаюсь сфокусировать на нем взгляд, голова кружится, и, похоже, у меня глаза дико косят, все плывет.

– Мне и самому интересно, что первое, – он смотрит серьезно, но не строго, а… заботливо, что ли? – Василиса, меня волнует твое состояние. Поэтому мы сейчас едем в хорошую клинику.

– В клинику… – Точно, я вспоминаю! Он говорил что-то про осмотр в клинике. Еще там, в отделении, до… поцелуя.

Господи, я реально с ним целовалась?

Мало того, что реально! А еще и сама – сама! – тянулась за этим поцелуем как одержимая! И смаковала каждую секунду!

Ладно, я думала, что это сон, но…

Но он-то знал, что мы в реальности? И… и почему-то не остановил меня?

Он ведь меня ненавидит, я знаю! Он ведь собирался на меня в суд подавать после той истории с документами.

Я ничего не понимаю. Я-то реально не в себе! А он?

И тут до меня доходит! Он, наверное, просто меня пожалел! Увидел, что я на самом деле невменяемая. И решил, что с такими лучше не спорить, а делать все, что они хотят.

Интересно, а если бы я не только с поцелуем к нему тянулась, он тоже бы?..

А если бы это была не я, а другой человек?

Если бы его та Богиня решила поцеловать?

Я представляю картинку и начинаю хихикать как идиотка.

И тут же чувствую, как напрягаются мышцы на груди у Корсара.

– Вася, потерпи немного, сейчас приедем, доктор посмотрит, укольчик сделает…

А вот этого точно мне не надо!

– Укольчик? Не хочу укольчик! Я боюсь!

Снова начинаю всхлипывать. Я реально панически боюсь уколов после того, как мама умерла. Как вспомню ее исколотое тело, все в синяках…

Зачем я вспомнила? Опять ком в горле, слезы…

Что со мной такое?

– Малыш, надо! Зато тебе сразу будет легче. Еще бы знать, чем тебя накачали и кто…

Я стараюсь успокоиться, правда, стараюсь!

Он считает, что я… что меня… Накачали? То есть… реально со мной что-то не так?

Перестаю реветь и лихорадочно соображаю.