(не)Чужая жена

Я замужем! А веду себя, как…

Собственно, веду себя, как та, за кого он меня принимает!

Начинаю отчаянно вырываться, чувствуя, как слезы подступают, еще мгновение – разревусь!

А он… Корсар! Пират несчастный… Силу применяет!

Прижимает снова так, что дышать не могу!

Лицо мое к себе поднимает за подбородок.

Пытаюсь опустить ресницы, чтобы глаза спрятать. Потому что не хочу, чтобы видел их. И слезы не хочу, чтобы видел, хотя все равно увидит, потому что сейчас потекут уже.

Господи, когда-нибудь кончится эта ночь унизительная?

Неужели я еще не все свои грехи отработала?

И вообще, за какие грехи-то все это мне? Что я сделала?

Я ведь всю жизнь была правильной! Просто… как Ленка говорила, до скрежета зубовного. В школе училась. На дискотеки ни ногой! С парнями до восемнадцати лет не встречалась. Даже за ручку не держалась!

Может, потому еще, что когда в институт поступила – вокруг меня все были взрослые. Я для них – малявка, вроде сестры младшей. Они меня не… не развращали, в общем. Наоборот – воспитывали! Этого не делай, того не делай. Постоянно слышала: «Василиса, уши закрой». «Василиса – это не для тебя!» «Василиса – сначала подрасти»… Даже в какой-то момент взбунтоваться хотела!

Хотя какая из меня бунтарка!

Потом параллельно с учебой работать начала. Откуда время на любовь?

Еще папа меня оберегал, как вазу хрустальную. Или как куколку фарфоровую.

Все повторял, что сам мне жениха найдет, чтобы я даже не думала самодеятельностью заниматься.

И на самом деле первый парень, который меня поцеловал, был сыном папиного давнего знакомого.

Только я для него оказалась слишком пресной. Он даже сказал:

– Ты такая правильная, Василиса, такая нежная, боюсь тебя сломать.

Ленка говорила проще – старомодная ты, Васька, занудная и скучная. Будут от тебя парни бегать, как черти от ладана, даже несмотря на то, что ты миленькая.

Она всегда говорила, что я миленькая. Хотя папа считал, что я настоящая красавица.

И не только папа!

Корсаков однажды сказал ему – я слышала!

– Виктор, дочку свою, главное, охраняй, следи за ней. Она еще совсем ребенок, хотя некоторые в таком возрасте уже… Извини. Она у тебя редкая красавица. Необыкновенная. Потрясающая. Такую женщину получить – как выиграть Олимпийские игры. Или тендер от Газпрома…

Про Газпром он, конечно, пошутил, но…

Я весь вечер потом летала. Сам Корсаков назвал меня красавицей. Это… Это точно, как Олимпийские игры выиграть!

Корсаков…

Этот Корсаков только что подарил мне поцелуй… невероятный. Ошеломительный.

И он же потом спросил про мужа.

– Я бы контрольный пакет акций отдал за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь.

Я не могу удержаться, поднимаю ресницы, зная, что он увидит глаза, полные слез.

– А если я сама расскажу, тоже отдадите?

Он тихонько смеется, и его низкий грудной смех отдает тянущей болью внизу живота.

– Так неинтересно. Если сама расскажешь. Хотя? – он наклоняется к моему уху. – Сорок процентов.

– Что? – я сама потрясена от того, что включаюсь в эту игру.

– Акции. Твои. Завтра. Если скажешь, о чем думала.

И тут я понимаю – не скажу! Нет! За сорок процентов не скажу, и все!

И за пятьдесят! И за контрольный пакет!

Если ему так интересно – пусть помучается! Потом скажу. Бесплатно.

Господи, я реально думаю, что ему это будет интересно завтра? Или даже через пару часов?

Внезапно он отстраняется.

– Василиса, ты замерзла совсем. Иди в душ. Грейся. Я сейчас пришлю медсестру, она передаст тебе вещи. Потом проводит в палату. Там ужин.

Я не очень понимаю, почему он вдруг отстранился.

Почему перестроился на какой-то другой уровень.

Он уже шагает к двери. Возможно, выйдет, и… я больше его не увижу.

Но, видимо, ночь у меня реально безумная, потому что я рискую:

– Почему вы спросили, видел ли меня муж в этом белье?

Корсар поворачивается. На его лице хищная ухмылка.

– Ты реально хочешь узнать ответ?

Глава 9