Мне, наверное, лучше вообще не трахаться…
Видимо, вселенная тут же подкидывает знак – вибрирует телефон.
Личный. По нему звонят всего несколько человек. В том числе один из сотрудников службы безопасности.
Я чувствую, что это именно он.
Интуиция, мать твою.
Еще я чувствую, что сегодня буду трахаться совсем в другом месте, и «трахаться» в данном случае – не значит вставлять милой девушке до гланд.
– Да, Клим, в чем дело?
Слушаю, охеревая…
Это просто кабздец.
Кабздец!
Через полчаса я в нужном отделении.
Хорошо, что у меня везде есть свои люди. Мы мило беседуем с начальником смены, шутки-анекдоты. Неформальный разговор. Потом слышим ор. Кто-то из задержанных «бузит». Интересно посмотреть.
Мне так очень интересно!
А еще через пару минут я вижу ее. И слышу то, что приводит в шок.
Клим мне об этом не сказал.
В ее глазах такой ужас…
Твою же мать… девочка… что ты натворила?
Что, блядь, я натворил?
***
Интуиция не подводит. Мне реально приходится трахаться, но совсем не так, как хотелось бы.
Смотрю на эту несчастную, с подбитым глазом, грязную, дрожащую…
Хотелось бы.
И хочется.
Даже такую, млять, хочется…
Просто до боли в яйцах.
Потому что это мой суп харчо с перцем!
Это мой личный сорт самого лучшего, самого забористого «плана».
Чёрт, траву не курил, кажется, сто лет, почему вспоминаю?
Пытаюсь осознать то, что говорят про мою девочку – сколько времени прошло, а я все еще мысленно так ее называю, хотя она не моя, никогда моей не была и…
Я был уверен, что не будет.
Нет, Корсаков. Это чужая головная боль. Пора тебе к этому привыкнуть!
Хрен там.
С недавнего времени снова – моя.
И еще раз хрен. Всегда моя.
Не знаю, блядь, почему.
Ненавижу ее. Так, что жилы тянет…
За то, что сделала со мной. За то, что всегда со мной делала! И делает до сих пор.
Ненавижу, потому что из-за нее я слабак. Мякиш хлебный. Тряпка.
А я не люблю быть тряпкой.
Понимаю, что ее ведет, сознание теряет. Мне дотрагиваться до нее – все равно, что голыми руками из костра головешки таскать. Или железные прутья, раскаленные добела, хватать.
Но деваться некуда.
Беру. Несу. Помогаю.
Альтруист хренов.
Добрый самаритянин.
Дверь закрываю, а сам думаю – тебе важно, чтобы она была жива. Остальное тебя волновать не должно.
Но…
Мать твою, неужели ее правда…
Ее… силой? Еще и толпой?
Меня накрывает.
Сука! Сука!